Полное Затмение

После этого им овладела другая крайность, нечто вроде маниакально-депрессивного синдрома. Клэр подозревала, что он злоупотребляет доступом на лекарственные склады. Он начал — через посредников — нанимать себе девочек из бордельного квартала и трущоб Техсекции. От работы постепенно отстранился, словно бы мечтая лишь о возвращении домой, к новой сексуальной психодраме...

Впрочем, он управлялся со своими админскими обязанностями — вплоть до начала мятежа, когда прошёл слух, что Римплер ударился в дебош прямо во время ЧП. Он отреагировал так, словно сама Колония его предала. Потерял над собой контроль, впал в психическую дезориентацию. Стал ребячиться, сделался подвержен внезапным вспышкам гнева. Слишком часто ей приходилось его успокаивать, будто ребёнка. Ему эта роль Клэр, кажется, нравилась и в то же время пугала.

Клэр не единожды ловила себя на мерзкой мыслишке, что он втягивает её в подобие психического инцеста на роль доминатриссы. Она отказалась играть по его правилам. Он ещё сильнее запил, сел на наркотики, стараясь забыться. А когда реальность всё же пробилась через этот заслон, он принялся беззаботно играться с тем, чему посвятил большую часть жизни.

Что там говорил Прегер?

Реагируя на должные раздражители, техники по собственной инициативе прекратят бесперспективное беспричинное восстание. И сделают это охотно.

Клэр набрала в грудь воздуху и повернулась к Прегеру.

— Вы предлагаете расширить медиакампанию? Это не поможет. Блокада давит на нас, с каждым днём растёт всеобщая паника...

— Медиакампанию? — удивлённо повторил Прегер и вежливо улыбнулся. — Не совсем. Не настолько прозрачную... Думаю, мы немного потеряли из виду суть проблемы. У нас тут саботаж! Нам грозит смертельная опасность! Опасность угрожает системам жизнеобеспечения, Клэр! Ради себя самих, ради них, ради всех мы обязаны вернуть бразды правления в свои руки. Все бразды.

Клэр смотрела в экран.

— Они же не идиоты, чтобы уничтожать системы жизнеобеспечения. Им не больше нашего охота подышать вакуумом.

— Когда люди раззадорены, они теряют ощущение здравого смысла, — тихо ответил Прегер. — Всё выходит из-под контроля и заходит дальше, чем кто-либо способен себе представить. Сам по себе техник мыслит логично. А толпа техников — нет.

— И вы предлагаете усмирить их, подчинив себе их СМИ? Да это их лишь разъярит!

— Вы неверно понимаете мой план. Я хотел сказать — не напрямую. Они об этом не узнают, если всё сделать как надо.

— Но... — Клэр не нашлась что ответить. Она перевела взгляд на отца. Римплер поднимался из кресла.

— Приятно было вас послушать, — сказал он с отсутствующей улыбкой и пошаркал к двери, не проронив больше ни слова. Он оставлял её одну.

— Папа! — заорала Клэр. — Чёрт тебя подери, да ты возьмёшь на себя наконец какую-то ответственность?

Он остановился на пороге и оглянулся на неё с видом нашкодившего малыша.

Клэр отвела взгляд.

— И правда, что это я, — пробормотала она презрительно. — Ступай себе.

Он пожал плечами, развернулся и открыл дверь. Возможно, он мной манипулирует, подумала она. Он же знает, что я терпеть не могу, когда он так ребячится. Он знает, как сделать так, чтоб я сама его отпустила...

Скэнлон задумчиво глядел вслед Римплеру. На лице его возникло ледяное выражение, напугавшее Клэр.

Римплер закрыл за собой дверь, тем самым фактически слагая с себя полномочия Админа Колонии.

Прегер не сводил глаз с экрана.

— Этот тип, Бонхэм, может оказаться нам очень полезен, — сказал он.

— Думаю, что Клэр сейчас сделала решительный шаг, — заявил Мессер-Креллман. — Кто-нибудь её поддерживает? Может, проголосуем? — Ему нравились формальности. И он знал, каким окажется результат голосования.

— Не стоит себя утруждать, — отозвалась Клэр. — Предлагаю до девяти часов утра завтрашнего дня воздержаться от активных действий. Нам всем нужно кое-что обмозговать. Просто держите на уме, что, с учётом блокады Колонии, ситуация взрывоопасна. Им известно, что Колония в блокаде, им известно, что припасы на исходе. Это придаст им настойчивости. До такой степени, что манипулировать ими вы уже не сможете.

Она встала и вышла из-за стола следом за отцом.

Выходя, она помедлила и оглянулась.

Ван Кипс и Прегер смотрели на экран. Прегер что-то объяснял ван Кипс. Та кивала.

Клэр, чувствуя себя беспомощной, вышла из комнаты.

• 09 •

Рикенгарп надел тёмные очки, потому что ему не нравилось, как Бульвар на него пялится.

Бульвар тянулся через сочленённые субплоты ВольЗоны добрых полмили, петляя из стороны в сторону. Каньон аркад, ущелье в форме шпильки для волос, чьи стены были инкрустированы неоновыми трубками, голоэкранами и мониторами. Ослепительное многослойное разноцветье усиливало приход.

А приход был конкретный. Рикенгарп и Кармен брели рядом в душной ночи, практически шаг в шаг. Юкё шёл позади, Уиллоу впереди. Рикенгарп чувствовал себя бойцом патруля где-то в тропических джунглях. И было у него ещё одно чувство: погони или наблюдения. Возможно, это лишь самовнушение, но поглядеть, как Уиллоу с Юкё то и дело озираются...

Рикенгарп чувствовал под ногами кинетическую зыбь: опорные конструкции плота лениво покачивались, давая ему знать, что в этот вечер дефлекторы искусственного острова работают на полную.

Аркады тянулись тремя уровнями выше узкой улицы; на каждом уровне имелся свой балкон, и там стояли люди, созерцая сегментированную змею уличного трафика. Нагромождение аркад обдавало Рикенгарпа богатой струёй ароматов: жирным запашком картошки фри из фастфуда; сладковато-резким ароматом конопли или табака — курева на любой вкус; смесью запахов мочи, попкорна, прокисшего пива, люля-кебаба и моря, а ещё — слабым озоновым духом маленьких, чертовски проворных электрических автомобилей, снующих по Бульвару. Впервые очутясь здесь, Рикенгарп пришёл к выводу, что для квартала красных фонарей запах какой-то неправильный.

— Пресно тут как-то, — сказал он тогда.

И тут же понял: недоставало раскатистых ноток окиси углерода. ВольЗона наложила запрет на ДВС. В некоторых американских районах бензиновые машины, прожорливые и опасные для окружающей среды, всё ещё были разрешены к поездкам, и Рикенгарп, ретро-рокер, предпочитал именно такие места.

Звуки омывали Рикенгарпа тёплой волной плодородного мультикультурализма. Поп-мелодии из наручных коммов и плейеров прибавляли и теряли в громкости, когда обладатели гаджетов приближались и удалялись; уличные музыканты героически пытались заглушить уличное столпотворение дешёвыми потугами на протосальсу или расчётливо избыточной пульсацией в стиле минимоно.