Полное Затмение

Остроглаз перебросил в ту сторону HK-21 и выстрелил от бедра, не целясь. Перед его мысленным оком возникла идиотская картинка: будто он сам, мальчишкой, покушается на старшего брата с помощью газонокосилки: а всё оттого, что выстрел из ручного пулемёта произвёл шум, очень похожий на скрежет газонокосилки. Он видел, как прыскает в брата водой из садового шланга — когда стреляешь из автоматического оружия, иногда возникает иллюзия, что поливаешь кого-то водой под высоким давлением вместо пуль; если враг так близко, что нет времени на раздумья, а другого оружия нет, можно просто направить на него шланг, поливая вверх-вниз, и надеяться на лучшее.

Бандюка в коричневой кепке закрутило вокруг своей оси, он пошатнулся, уронил ружьё, но не упал. Вид у него был сконфуженный. Он повернулся и кинулся бежать, зажимая рукой бок. Ранен. Его напарники появлялись из-за деревьев, рассредоточивались. Остроглаз опустошил ленту, стреляя по ним короткими очередями. Те бросились под прикрытие деревьев, и тут Остроглаз сообразил, что Дженкинс уже обогнал его и устремился в кусты.

Остроглаз побежал следом. Кто-то выстрелил в него слева. Ему на миг сжало левую часть головы: психосоматика. Он часто представлял себе, что пуля поразит его именно в это место. Воображал себе тошнотворный треск разорванных напором свинцового шарика черепных костей. Дженкинс вырвался вперёд футов на десять, но бежал, плохо координируя движения, заваливаясь то в одну сторону, то в другую. Было похоже, что он вот-вот уронит обременявшее его своим весом оружие.

Тут мимо них замелькали кусты, и Остроглаз с огромным облегчением понял, что они достигли поворота тропы. На краткий миг враги потеряют их из виду. Впереди тропа не делала поворотов, и на этом прямом участке их, без сомнения, застрелят в спины.

— Дженкинс! — выдохнул он. — Эй... найди инструкторов. Я залягу тут слева, по левой стороне, если отсюда смотреть, не стреляй туда, когда будешь обратно бежать, даже если услышишь оттуда огонь, это могу быть я!

Он не знал, услышит ли его Дженкинс, но Остроглазу показалось, что тот на бегу дёрнул головой в знак согласия.

Остроглаз повернул налево, взял ближе к кустам, заложил полный разворот и побежал параллельно тропе. В этом месте кусты имели форму вопросительного знака, и он сейчас бежал от основания знака к внутреннему изгибу. Банда на другой стороне вопросительного знака. Он тяжело дышал — от страха и возбуждения; дыхание белыми клубами вылетало изо рта, и он подумал: Если они увидят пар изо рта, поднявшийся над кустами, то поймут, где я...

Он услышал перекрикивавшие друг друга на французском голоса. Протиснулся сквозь кустарниковую стену на изгибе вопросительного знака, прикусил губу, чтобы не закричать, когда ветка больно стегнула ему правый глаз, а иголки оставили мелкие кровоточащие следы на щеках, руках и шее.

Он протолкался глубже в кустарник. Может, я глупость делаю. Может, кусты мне только помешают сбежать, когда они заметят меня и начнут простреливать стену. Тогда они меня точно убьют.

Он присел на корточки, чтобы его прикрывала самая плотная часть кустов, и стало полегче: в относительно разрежённом кустарнике он мог ползти, потому что веточки смыкались арочным сводом над его головой. Он услышал топот ног и голоса. Начал протискиваться, как земляной червяк, между толстыми колючими стеблями кустарников, в сторону «бутылочного горлышка» тропинки. Пулемёт он сжимал правой рукой и волок за собой, стараясь, однако, не забить ствол грязью. Он приподнялся и пополз быстрее, отталкиваясь локтями и коленями. При каждом прикосновении к холодной земле локтевые косточки саднило. Адски жгло щеку там, где по ней хлестнули кустарниковые ветки. Горел глаз, который чуть не выкололо. Когда он моргал, веко посылало импульсы боли.

Он теперь видел из-за кустарниковой завесы тропинку. Он приподнял пулемёт и устроил его на плече в удобной для стрельбы позиции, под углом около тридцати градусов к телу, утвердив локти на земле, перенеся вес казённика на кисти. Он стал выцеливать тропинку. Снова заспорили о чём-то по-французски. Кто-то, наверное, хочет пуститься в погоню дальше по тропинке, а другие считают, что это чересчур опасно. Затем трое бандюков таки побежали вперёд. Кегли для боулинга и то сделали бы это изящнее.

Он ещё приподнял пулемёт и тут же спохватился: Идиот! Я забыл перезарядить его!

Он тихо, осторожно опустил пулемёт. Враги продолжали бежать по тропе. До переднего бандюка осталось всего четырнадцать футов, то есть он оказался уже футах в десяти перед кустами.

Остроглаз полез за спину, порылся в рюкзаке, что было чертовски неудобно. Он раздражённо скрипнул зубами. Человек пробежал мимо. Продолжая копаться в рюкзаке, Остроглаз нашарил что-то холодное, металлическое. Он вытащил его и осмотрел. Полная лента. Он отщёлкнул использованную, зарядил свежую — и тут услыхал выстрел. Кто-то присел на корточки на тропинке и простреливал кусты. Рявкнуло ружьё, довольно толстая ветка разлетелась надвое и спланировала точно на ствол Остроглазова пулемёта.

Остроглаз высматривал мародёра на тропинке. Глубоко вдохнув, он задержал дыхание, выдохнул, и когда воздух покинул его грудь, но тело ещё готовилось к новому вдоху, Остроглаз нажал на спуск. В тот же момент выстрелил противник на тропинке. Остроглазу обожгло правую щеку. Противник разочарованно попятился, затанцевал на месте... нет, не пятится он, а заваливается на спину, потому что пулемёт Остроглаза проделал три круглых дырки в его груди.

Остроглаз ожидал, что из ран хлынет кровь, но места попадания пуль выглядели чёрными непримечательными точками. Враг упал. Остроглаз выстрелил снова, целясь по силуэтам двух оставшихся грабителей, бегущим в его сторону.

Пулемёт бил его отдачей в плечо, окуривая облачками едкого синего дыма нависавшие кусты. Вспышка лизнула ветку над его головой. Ему заложило уши от выстрелов и вибраций.

Бегуны остановились. Упали на землю, как и он, с важным отличием: спинами вниз. Один слабо дёргал ногами, точно нажимая на невидимые педали, изо рта грабителя шёл мяукающий стон. Другой перевернулся и вырвал кровью. Руки его заскребли о гравий. Подёргались. Замерли.

Остроглаз подождал, но тропа осталась безлюдна. Через некоторое время (у него всё ещё ныли локти, дёргалась щека и отходили замёрзшие, онемевшие руки) где-то вдалеке раздался крик Дженкинса. Потом другие голоса, французские; он узнал нетерпеливый голос одного из инструкторов.

И другой звук: бух бух бух бух бух. Спустя миг он сообразил, что так колотится его собственное сердце. Он поразился, услышав его столь отчётливо.

Он пополз вперёд, просунув голову и плечи наружу ровно настолько, чтоб оглядеть тропу в обе стороны. Он никого не видел, кроме мёртвых. Трое грабителей, которых он пристрелил, были мертвы. Они перестали быть силуэтами. Он не удержался, посмотрел туда и увидел, что один из них совсем мальчишка, лет пятнадцати. Мальчишка с ружьём в белых худых руках.

Он встал, отряхнул с себя приставшие листья и кустарниковые иголки. Он чувствовал некоторую усталость и одновременно прилив сил.

Они же просто есть хотели, подумал он скорее с удивлением, чем с жалостью. Только и всего.

Инструкторы появились из-за поворота с пулемётами наготове.

— Не стрелять, я свой! — крикнул Остроглаз. Вернее, попытался крикнуть. Получилось у него скорей блеяние, поскольку рот закоченел. Правое ухо тоже замёрзло. Как странно: только правое.