Польская партия

Тем более, что этот самолет, что шалил в виду наркома, был единственным образцом. Нулевой моделью, на которой отрабатывали и изучали планер, а также, что намного важнее — механизацию крыла. А ее тут было дай боже. Да еще с электромеханическими приводами.

Так что Чкалов рисковал невероятно.

В любой момент могли отказать опытные агрегаты…

Туполев после завершения работ над «Пчелкой» занялся опять не стратегическими машинами. Согласился с доводами Фрунзе и взялся за двухмоторный бомбардировщик вполне традиционной схемы. Этакий «Москито» по-советски, который ему требовалось «слепить» с использованием все той же дельта-древесины, бальзы, стеклопластика и пары перевернутых картером вверх двигателей BMW VI. Ну и, само собой, с обширной механизацией крыла. На его проекте обкатывались те же самые электромеханические приборы, что у Поликарпова. Да и в целом — максимум общих решений и богатый обмен опытом. Они каждые две недели собирались на рабочее совещание и мозговой штурм…

— Красивый самолет… — мечтательно произнес адъютант, вспоминая кульбиты Чкалова.

— Красивый, — согласился нарком, — но, увы, он пока не более чем баловство.

— Как баловство? Вон какой быстрый и маневренный!

— Это верно. Но когда он в серию то пойдет? Году в тридцатом если повезет. Пока освоят — год еще пройдет — не меньше. Так что — это дело нужное, но далекое.

— Так три года быстро пролетят.

— Если начнется война — каждый день будет тянуться как год, — мрачно заметил нарком. — Особенно если у нас все станет плохо складываться.

Адъютант замолчал.

Фрунзе же погрузился в свои мысли.

Авиация СССР на начало 1928 года, несмотря на всего его усилия, была в целом весьма и весьма архаичной. В том числе и потому, что ее основой являлся Р-1 Поликарпова. Тот самый Р-1, который являлся копией британского de Havilland D.H.9A являвшийся, в свою очередь, модификацией одного из самых массовых самолетов Первой Мировой войны — DH.4, разработанного в 1916 году.

Научно-технический прогресс неумолимо и быстро бежал в перед. И Р-1 к 1928 году был в целом уже устаревшей машиной. Рабочей. Пригодной к делу. Но устаревшей. Однако на 1 марта 1928 года в РККА их числилось 1948 машин. Из которых 1417 располагались в военных округах западнее Урала. В том числе и 78 в УССР, откуда их благоразумно выводили под любыми предлогами. В первую очередь, конечно, на плановый ремонт и модернизацию.

Это был дешевый биплан универсального назначения, стоимость в 14,5 тысяч рублей. Поэтому Фрунзе его выпуск не прекращал. Машина-то полезная и не только в армии. Хотя и не наращивал. А те аппараты, которые имелись в войсках, пытался хоть как-то модернизировать.

Вместо весьма спорного 400-сильного Liberty L12, известного в СССР как М5, он ставил 500-сильный BMW VI. А вместе с ним и новый клееный обтекатель, повышающий аэродинамические свойства машины. Ну и ставил в обязательном порядке радиостанцию ближнего действия, для связи в бою. Ну а дальше машины разделялись по функциональному назначению[1].

Часть переделывалась в одноместные истребители сопровождения. Максимально облегченные они имели батарею из четырех 7,92-мм синхронных пулеметов: по паре в фюзеляже и корне крыльев.

Другая часть переделывалась в легкие бомбардировщики. Они оставались двухместными, но оснащались бомбовыми прицелами, переговорными устройствами и восемью универсальными держателями под крыльями.

Меньшая же, третья часть, становилась специализированными разведчиками. В дополнение к ближней радиостанции они несли и достаточно мощную с хорошей дальностью, а также фотоаппаратуру и довольно серьезные оптические средства наблюдения.

Переделки в целом минимальные. Больше с новыми двигателями возились, чем со всем остальным…

— Бомбы! — как-то воскликнул на совещании Фрунзе. — Вот что важно! У нас ведь их толком-то и нет!

На самом деле Михаил Васильевич грешил против истины. Бомбы были. Но, в основе своей переделанные из старых артиллерийских снарядов. Что создавало и трудности, и путаницу, и бардака. Да и боевой эффективности не добавляло.

В оригинальной истории этим вопросом занялись только в начале 1930-х, в этом варианте реальности — уже в 1926 году. И к 1928 году имелся мало-мальски налаженный выпуск некоторого стандартного ассортимента таких боеприпасов.

Первым делом решили вопрос с выпуском фугасных бомб. Пока что самых простых. Обычный чугунный литой их корпус начинялся взрывчаткой. Ничего необычного. Все предельно просто и примитивно как мычание. Но главное — размеры стандартные как и точки крепления. Выпускались в калибре 100 и 250 килограмм.

Потом Михаил Васильевич наладил выпуск осколочных бомб. Они представляли собой достаточно тонкостенные стальные сварные корпуса, внутри которых располагалась как взрывчатка, так и пара слоев надсеченной каленой проволоки приличного диаметра. Выпускались 50-килограммовыми. В теории можно было бы и меньше калибр делать, но Р-1 имел возможность только внешнего подвеса бомб, причем в ограниченном количестве. Так что пока обходились вот таким вариантом.

Самыми последними стали зажигательные, 250-килограмовые бомбы. Сварной их корпус был наполнен пирогелем. То есть, простейшим напалмом на основе смеси солярки и гудрона, в который добавляли взвесь из смеси селитры и магниевого порошка.

В какой-то момент Фрунзе хотел сделать ставку на фосфорные бомбы. Но вмешалось два ограничения. Во-первых, их не было смысла делать большими, а решать вопрос со сбросом большого количества мелких боеприпасов с Р-1 не хотелось. Морока. Так-то их просто скидывали вручную, но это неправильно и в общем-то бестолково. А если по уму, то либо кассетные боеприпасы создавать, либо еще что-то выдумывать. Во-вторых, такие бомбы с пирогелем при подрыве расплескивались, заляпывая все вокруг зажигательным составом. Что выглядело намного эффективнее фосфорных зажигалок.

Кроме бомб, для Р-1МБ разработали простейшую систему модульных подвесных контейнеров. Строго говоря к марту 1928 года начали производить только один его вариант. Просто 7,92-мм пулемет с хорошим боезапасом. Что позволяло при необходимости на бомбовые подвесы Р-1 повесить аж целых восемь пулеметов. И управлять их синхронным огнем из кабины.

Жуткий шквал огня получался!

Прямо ураган!

Пока это была только опытная площадка для идеи. Пока. Но в дальнейшем ее собирались использовать много где…

Эти самолеты были основой.

Базисом.

Фундаментом авиации РККА.

Конечно, имелись и другие. Например, 167 истребителей И-2 Григоровича. Довольно посредственные машинки, но на роль истребителей сопровождения они вполне годились.

Еще были ИП-1.

Те самые, с которыми Фрунзе так возился.

Причем в двух вариантах. В базовой с V12 500-сильным двигателем BMWVI. И в улучшенной, на которую ставили доработанный R6 двигатель BMW V, который сумели форсировать с 320 до 500 лошадей и «перевернуть» картером вверх[2]. Выигрыш такой переход давал в два центнера, что было много для легкого истребителя. Да еще и аэродинамику ему улучшало с обзором.

Для полноты картины на ИП-1 оставалось только поставить воздушный винт с переменным шагом и каким-нибудь простеньким автоматом регуляции. Хотя бы даже и механическим. Но не успевали.

Увы.

Так что приходилось довольствоваться тем, что есть. И к 1 марту на балансе РККА числилось всего 209 ИП-1 и 38 ИП-1бис. Да еще 42 учебных варианта ИП-1.

Другим интересным сюрпризом для неприятеля должны были стать бомбардировщики «Илья Муромец». Их сборку с великими сложностями возобновили на Ленинградском заводе ГАЗ №3, представлявшем собой часть эвакуированного из Риги Руссо-Балтийского завода.