Полусвет

Нарисованный значок ребенка смотрел на меня с экрана практически издевательски.

Если в росте Вагнера я не сомневалась, лишь пришла подумать над тем, как можно и можно ли вылечить стареющего вампира, то с размножением у меня выходила полная несостыковка.

Имелись ли половые органы у рожденных вампиров? Конечно, да. То есть чисто в теории они могли бы осуществлять данную функцию. Только вот в истории не было зарегистрировано ни одного ребенка вампира. Потому что этому мешало несколько простых факторов, которые достаточны ясны даже мне, глубоко не погруженной в их анатомию. Ведь так как сами рожденные вампиры биологически почти ничем не отличались от человека и рождались от человека, то и условия для развития их потомства должны были быть такими же.

Температура тела вампира любого слишком низкая как для зачатия, так и для формирования плода. Плод погибнет, даже если сформируется.

Вампиры не поглощают питательные вещества, необходимые для формирования нервной и пищеварительной систем потомства.

И это только вершина айсберга.

Но что-то не давало мне покоя.

Странная ситуация.

Я сидела в коридоре ПМВ, которое, похоже, много лет или скрывало Детей Самсона, или вовсе о них ничего не знало (что полностью обесценивает их существование) чтобы найти подтверждение тому, что я — мертвое, а Вагнер — живое.

И все же идей, где еще искать информацию, как не в архивах ПМВ, у меня не было. В конце концов ко всем исследования отца и собственным меня был доступ. Естественно, я понимала, что не найду каких-то прямых доказательств, но хотя бы косвенных…

В конце концов именно благодаря постоянному плутанию в этих архивах я поняла, кем является Вагнер.

Царь вампиров сейчас как никогда нужен был всему мировому сообществу живым.

Я не собиралась сдаваться.

Да, пусть многое из моей жизни было частью ужасного, но гениального плана Самсона, но я точно знала — он не был готов абсолютно ко всему.

Самсон убил моего отца глупо и впопыхах, испугавшись, что тайна Дмитрия Углицкого будет раскрыта. Это не было хорошо обдуманным решением. Вагнер рассказал, пока мы обсуждали Самсона — отец даже толком ничего не нашел. Он лишь подозревал.

Да, пусть Самсон в итоге вывернул все так, чтобы убийство моей семьи легло в его четко продуманную картину, но сейчас я видела ясно, как никогда — это многого ему стоило.

Планировал ли Самсон свою смерть?

Вероятно, что да. Но ту ли? Такую ли?

Действительно ли Самсон так устал от жизни, что не довел свой эксперимент до конца?

Или он так доверял своим Детям, что оставил все на их усмотрение?

Нет, в это я не верила.

Стоило поискать таких же, как Вагнер. Рожденные вампиры не были такой уж неизвестной редкостью — Самсон явно начал работу с этим экспериментом очень давно.

Я не сомневалась — стоило покопать чуть глубже к рожденным, как информация о каких-нибудь подозрительно бледных не загорелых и долгоживущих людях точно найдется. По крайней мере какие-то его наметки должны были засветиться.

Самсон тщательно подчищал следы.

Но он слишком любил мировую славу, чтобы убирать их все, не оставляя жаждущим умам возможности найти логическую цепочку и насладится его величием.

Табачное облако буквально обволокло меня.

В попытках очистить легкие я закашлялась, размывая навернувшиеся на глаза слезы.

И это было странно. Я никогда не реагировала так остро на табачный дым, да и сама бросала долго. Переходила на айкос, снова психовала. Курила разные табака заменяющие смеси, пока, наконец, не психанула, бросив все одним днем.

Ничего не видя перед собой, я наощупь заблокировав планшет и бросив его на стул, поднялась на ноги. Нужно было отодвинуться подальше от источника разъедающего дыма.

Легкие жгло, глаза и нос нещадно щекатало. Сделав несколько шагов, я оперлась на угол стены, судорожно растягивая пальцами воротник на своей шее, что так и норовил меня задушить, до треска стонущей ткани.

Кто-то закричал.

Совсем рядом, буквально пару шагов, но так пронзительно, будто орали прямо мне в ухо. Но…. как-то спокойно. Если прислушаться, то за жутким шумом легко разбиралась обычная размеренная речь. Это не было похоже на крик паники или страха.

Это было похоже на обычный разговор.

Я чихнула, и, воспользовавшись паузой, постаралась наладить дыхание. Табак, а вернее та дрянь, что вместо него кладут в сигареты, все еще раздражал слизистые, но у меня наконец-то вышло сделать нормальный вдох.

На самом деле никто не кричал.

Видимо из-за временной потери других органов чувств, слух усилился. Мгновенно. В разы. Так, что я чуть не оглохла.

Но.

Почему тогда такого усиления не происходило, когда я спала?

В конце концов, я просто закашлялась.

Удушающее облако табака накинулось на меня снова, на этот раз поднимая волну тошноты. Мой сосед по очереди стоял совсем рядом, в упор глядя на меня.

— Вам плохо? — спросил он, придвинувшись почти вплотную, отчего блеск его белых зубов едва не ослепил меня своими переливами, — Может, воды?

— Не стоит, — я держала руку вытянутой, дабы сохранить хоть какое-то подобие дистанции между нами, — будет неплохо, если вы…

Я закашлялась вновь. Уткнувшись носом в ладонь я наблюдала за тем, как изменился взгляд мужчины. Из какого-то равнодушно-отвлеченного он стал обеспокоенно-раздраженным.

И раздражение это явно было адресовано мне.

Он ухватил меня за локоть и чуть ли не силой усадил на пол.

— Что вы…, — закашлялась я.

— Сиди уже! — практически рявкнул он, — Да где же… Есть у меня, сиди. Откуда вас берут то, — мужчина продолжал бубнить и судорожно рыться по своим карманам, — не учили тебя есть перед выходом?

Ярость накрыла меня с головой.

Какой-то незнакомый мне мужик, что явно страдал тягой к дешевым сигаретам и выпивке, решил мне рассказать, когда стоит есть?

Я могла поклясться, что никогда не была так зла, как в этот момент.

И, почему-то, жестким спазмом скрутило желудок. Это было совсем безболезненно, но очень ощутимо. Он словно завязался тугим жгутом и прилипли к самому горлу, ожидая…

Чего?

Жжение в легких усилилось.

А я почему-то только сейчас обратила внимание на то, что рукава моей куртки и руки были чистыми. Но как это возможно, если я чувствовала, как из носа буквально лилось.

Как по команде, нос опять зачесался. Но на этот раз я была терпимее. Поднеся ладонь, я медленно констатировала — и нос, и глаза, и все лицо были абсолютно сухими.