Полусвет

— Он всегда сестру хотел, — внезапно раздался голос, — в школе, помню, рассказывал, — словно извиняясь за то, что прервал, добавил Андрей.

А Луговая будто и не заметила. Закивала только да рассеянно руку на своем плече погладила, что ее словно в мире этом одна и держала.

— Мы домой тогда приехали, он все грудь выпячивал перед братом. Гордился. Ценность такую ему доверили — подержать. А спать ложился и сказал — вырастет лялечка — женится на ней. Смеялись мы тогда больно. Мы часто в гости к вам приезжали, пока Жарова не перевели. А там уже как-то то одно, то другое. Я помню, когда про трагедию узнала — пороги все обила дядьке твоему. С чем помочь, что привезти. Но он же всю жизнь хрыч хрычем был. Не надо ничего, не трогайте нас, — передразнила голос дяди Луговая, — тьфу, что взять-то с него? А когда узнала, что ты выросла да дело Жарова продолжила — сама не захотела контакт искать. Как же было можно после всего? Я не понимала. Андрюшка наш бывало в гости к Борьке приедет, сядет новости про работу рассказывать, про тебя говорит — аж задыхается, а я даже выходила. Не могла слушать. Знала я, что погубишь себя, все знала. Ни тебя не уберегла, ни их. А теперь вот сижу и думаю — может если бы я такой не была, ты бы парней моих узнала бы да не тронула, — голос Луговой сорвался а сама она, уткнувшись в ладони, зарыдала тяжело и раскатисто, как только безутешная мать может, — кому я нужна тепе-е-ерь.

Я была не силах моргнуть. Дернуться. Меня парализовала. Я чувствовала, как по моему лицу течет влага, собираясь на подбородке и капая вниз от серии интенсивных вибраций, пронзающих все мое тело.

— Виктория Ивановна, у вас внуки, — близнецы практически повисли на плечах Луговой, — Платошка, Захар.

— Виктория Ивановна, — дернулся было Андрей, — теть Вик.

Она завыла. По настоящему завыла. Подняла голову наверх и выла, как раненый зверь. Всхлипы сами вырвались из моего горла.

— Как ты могла! — закричала Виктория Ивановна дернувшись вперед и повиснув в объятиях Андрея, — после всего, что ты сама пережила. После того, что ты видела! Как ты могла, Сима!

— Я не знаю! — судорожными всхлипами вырвалось из моего горла, — Тетя Вика, я ничего не знаю! Простите меня, пожалуйста, простите меня!

Глава 29

Когда-то мне нравился театр.

Если бы я знала, что в представление превратиться вся моя жизнь, сэкономила бы приличную сумму денег.

Сегодня на сцене действующих лиц вполне с избытком. Каждый занял собственную позицию и играл свою роль скучно и обыденно. Лишь пара “актеров” откровенно эмоционально не наигранно исполняли свои сцены. Потому что для них происходящее было таким же спектаклем, как и для меня. Внутри них пылал пожар, настоящее пламя.

Потому что они уже давно меня осудили и вынесли приговор.

А я во всем покаялась и ждала справедливого наказания.

Но зрители собрались, занавес был открыт и роли были выучены. Актеры должны были отыграть роль и получить свой приз. Они вышли на сцену стремительно, не оставив в маленькой пыточной практически ни капли места.

— Повторяю — в органах государственной регистрации нигде не числится свидетельство о смерти гражданки Жаровой. Она — человек и поедет сейчас с нами, — сказал майор с равнодушным выражением лица перебирая пустые листы в папке.

Оперуполномоченный майор полиции Денис Эдуардович Шведов, как он сам представился, размашисто махнув корочкой, сидел на краю стола и теребил в руках папку с делом, которого еще и быть то не могло. Судя по цепкому взгляду и расслабленному выражению лица, майор Шведов не зря ел свой хлеб. Да и вряд ли на такое резонансное дело послали бы кого-то менее хваткого. Ведь основной задачей майора Шведова было забрать меня под юрисдикцию человеческой полиции и заработать звездочки всем тем, кто хотя бы на миллиметр прикоснулся к этому делу, от мала до велика.

— А я еще раз напоминаю всем присутствующим, что прямо сейчас на мою клиентку оказывали давление!..., — выкрикнул суетящийся мужчина в коралловом брючном костюме протирая вспотевшую лысину. Мой адвокат, как выяснилось.

— Господи, майор, ты кого хочешь насмешить? — проигнорировав адвоката как и пять минут назад, присутствующие продолжали обсуждение, — Она порвала цепи сидя на стуле. Ваши решетки она в узел завернет, — сказал Андрей, что вновь стоял совсем рядом со мной, словно стараясь оградить всех присутствующих от меня.

Не наоборот. В этом сомнений у меня не было. Когда люди только стали наполнять комнату, он сразу подхватил полупустую бутылку и подпер стену возле моей головы.

Хоть у кого-то были мозги не пушкой махать, а взять что-то действительно эффективное. Не удивительно, что Андрей в этой заварушке выжил. Видимо чему-то я его все же научила.

— …Незаконно задержали, подвергли пыткам! Да одному только богу известно, что здесь происходило!... — разрывался мой правозащитник, рассеянно листая что-то на своем смартфоне.

— Все верно говорит Виктория Ивановна, все верно! Согласно соглашению от пятнадцатого декабря две тысячи двадцатого года, подданными царя являются все люди, нелюди и существа, что в пищу свою употребляли, употребляют или способны употреблять кровь человеческого или около человеческого происхождения, что подтверждают показания каждого из вас, — поправил свой ус и чуть ли не подпрыгнул до потолка вампирский Эркюль Пуаро.

Это был уже знакомый мне толстяк. На этот раз он чуть ли не подпрыгивал от радости. Все, я в его руках. Я уже видела, как он натирает цепи и готовит солнцезащитное убежище, дабы занять лучшие места в первом ряду на моем сожжении. — ...Я требую немедленно, слышите, немедленно освободить Симу Андреевну или уже таки предъявить обвинения!..., — адвокат прекрасно держал лицо. Прямо над ярко светящимся экраном телефона.

— Ничего не знаю, — майор Шведов хлопнул папкой и, звонко щелкнув жвачкой, придавил кнопку на дутой синей куртке, — без бумажки мы все и сами знаете кто. Нет свидетельства о смерти, нет подтверждающего медицинского заключения. Симе Андреевне с нами.

— Зато у меня уже есть дело о серии убийств вампиров, по которому Сима Андреевна проходит, как подозреваемая. А прямо сейчас в этом деле добавилось еще одно имя и гора свидетелей. Так что при всем уважении, — толстячок наигранно приподнял шляпу.

— …Это статья между прочим. Да нет, это совокупность! Вы нарушили добрый раздел УК РФ и все равно продолжаете меня игнорировать! Форменное безобразие. Ну ничего, Сима Андреевна, ничего. Мы с вами их всех на столько засудим, ох, мало никому не покажется!

Андрей рядом со мной заерзал.

— Вообще-то заключение есть, — сказал он, но я не могла даже повернуться, чтобы разглядеть выражение его лица, — Сима Андреевна лежала в психиатрической больнице. А к вашему делу, следователь Романов Захар Витальевич, что не считает нужным даже представляться, текущие события точно не имеют никакого отношения, — толстячок надулся но тут же потупил взгляд, выдавая себя с потрохами, — ваш убийца травит вампиров, а Сима Андреевна высушила гражданина Цепеша парой мощных глотков. С чего-бы ей менять тактику, серийной-то вампироубийце? Не боитесь, Захар Витальевич, что за притягивание фактов за уши вас самого на солнце сожгут? А вы извините, майор, но Симе Андреевне как минимум в больницу, а как по-хорошему — остаться здесь, пока не будет выяснено, насколько серьезную опасность она представляет. Но в кое-чем с Захаром Витальевичем я согласен — судить ее должны по законам царя. Она не человек, достаточно было просто увидеть, что она сделала…

— Протестую, молодой человек. Это могло быть проявление синдрома Ренфильда, например, — глаза Захара Витальевича превратились в блюдца, а мой адвокат победоносно откашлялся, выпятив грудь вперед, — что вы, не слышали о таком? Вполне известное психическое заболевание среди людей. И не только оно. Тем более, что мы уже связались с доктором Никольским и тот подтвердил, что клиническая картина Симы Андреевны вполне подходит для развития клинического вампиризма. Симу Андреевну следует отправить на обследование, а если диагноз подтвердиться, то на лечение, так как не будет никаких оснований считать Симу Андреевну подданой царя, а в наших законах больных людей лечат, помогают и сочувствуют им…