Поляк с поплавками

— Интересное имя, адыгеец наверно? — спросила Ирка, в ужасе бегавшая за мной.

— Поляк я, из Кракова сбежал. Так хотел в Краснодаре пожить, что все границы переплыл. Ир, где картошка?

— Оооо, беженец из капстран, — восхитилась Жанка, а ты из иностранных артистов кого видел?

— Жанка, Польша — это соцстрана. Анджей, вот картошка чищенная!

— Мадонну видел, — ответил я Жанне, — Ир, где продукты на спасателей?

— Чо, прямо саму? — восхитилась Жанка.

— Ну да! Так-то она нормальная баба, Машка по-нашему.

Меня привели к столу, на котором лежало вповалку несколько консервов, кульки с рисом, несколько луковиц и морковок. И всё! Бедновато как то...

Я озадачил Ирку резать картошку на четвертинки, а сам, при помощи Жанки, промыл рис и закинул в кастрюлю.

Тёть Нина подошла ко мне, грозно уставилась, а потом протянула халат и поварской колпак.

— Надевай, помощничек, ты не из военной школы поваров из Новочеркасска? Был у меня один прапор, ох как готовил! Чо ржёшь, придурок?

— Медкнижку показать? — подколол я.

— Ух, блять, какие мы умные, — восхитилась тётя Нина и ушла на свою табуретку.

Я подождал, когда подойдёт картошка с рисом до полуготовности, закинул пять банок «Сайры» и начал пережаривать лук с морковкой. Ирка с Жанной помогали, по мере возможности, болтая обо всём подряд.

— Анджей, а ты что варишь, никак не пойму? — донимала молоденькая повариха, при этом ставила ногу на маленькую табуреточку, тщательно заправляла носочки в кроссовок, выпятив задницу.

— Ир, как будто я сам знаю, — отбрехивался я.

На второе просто забрал из какой-то кастрюли горку макарон, пересыпал их зажаркой с томатом и, пока тёть Нина куда-то вышла, спиздил из духового шкафа с десяток тефтелек и закинул туда же. Ирка попыталась открыть рот, но Жанка сунула ей под нос «козу» и рявкнула:

— Всё для металла, всё для Победы!

В получившийся супец я нарезал кружками лимон, спизженный тут же, и насыпал с горкой зелени.

— Охереть, тридцать минут! — удивилась Ирка, — только кто этот суп с консервов, кто есть будет?

— А я попробую, Анджей ебани-ка сестре по Хэви-металлу половничек!

Я налил себе и Жанке по порции, насыпал второго только на себя. Металлюга отказалась, и мы прошли в закуток для спасателей.

Слопали, Жанка ещё попросила половничек и сыто рыгнула. Глядя на неё, и Ирка решилась попробовать. И тётя Нина прочухала. Но, думаю, нашим всё равно хватит.

Я немного подрасслабился и, пока поварские девчата вяло ругались между собой, ещё настругал капусты. Заправил луком, подлил уксуса и постного масла. Сыпанул сахара и соли и принялся перетряхивать кастрюльку.

— Стой! — вдруг заорала Жанка.

— Чего стой? — не поняла поварёшка Ирка, — Мы никуда и не собирались, если только вечером на пляж. Да, Анджей? — молодая повариха вопросительно посмотрела на меня и облизнула губы. Был бы язык подлиннее, подхватила бы макаронину с подбородка (которые, кстати, якобы не ела).

Да с хрена ли я собирался вечером на пляж?

— Дура, что ли? — бросила Жанка и повелительно махнула рукой, — Тише, уебаны, походу Пьеро идет!

Дверь в наш закуток распахнулась.

— Привет, Зин, как ты? — заорали одновременно обе девчонки.

Бля, реально Пьеро! В проёме двери стояла очень высокая девчонка, с таким нихуёвым каре под Мирей Матье. И, честно говоря, обалденно красивая, высокая, с узенькой талией и большими чёрными глазами. Ей реально нацепить шутовской балахон, дать мандолину и пусть голосит:

— Тёмной ночью в небе одна, так соблазнительно светит луна!

Зина окинула всех томно-печальным взором, вздохнула и, сев на край лавочки, сказала:

— Блин, ддевчат, вы такие весёлые, я вечно вам всё порчу, извините меня.

Девчата, и поварёшка, и металлюга начали быстро балаболить и убеждать Зинку-Пьеро, что она ничего не портит.

Зина улыбалась уголком губ и понятливо кивала. Её взгляд проскользнул по столу, остановился на мне. Фуух! Вылупилась на кастрюлю с капустой в моих руках.

Бля, снова подняла глаза и вылупилась на меня.

— Беги, нахер отседа, — толкнула меня в бок Жанка.

Зинка зажгла где-то внутри своих чёрных глаз непонятную хуйню, и я открыл рот и, глупо улыбнувшись, пробормотал:

— Привееет!

Пьеро-Зинка чуть опустила глаза, а потом стрельнула по мне с такой блядско-миленькой улыбочкой, что у меня ноги чуть не подкосились. Мадонна! Какого хера ты ещё кому-то уроки давала, кроме меня?

Всё положение спасли пацаны с левой вышки. Завалились и стали орать, что эту херню они жрать не будут и сколько можно терпеть! Жанка утащила Зинку, Ирка, хмыкнув в мою сторону, сверкнула жопкой под прозрачным халатом и сьебла на кухню. Пацаны с левой вышки сожрали по две тарелки первого и, замолотив второе с капустой, хлебали компот с алычи, сыто порыгивая.

Я же ебанул на выход под прикрытием «Жанны, которая из тех королев».

Выбежал через ворота и счастливо вздохнул. Как-то уж непонятно напрягла меня эта Зина. Ведьма, походу!

— Не ведьма я, — сказала Зина, которая хер пойми как оказалась за воротами, и стояла, облокотившись спиной на забор, выставив под жаркое небо Архипки неплохие такие сиськи.

— А... эээ, — только и смог ответить я.

— А какого цвета у тебя глаза? — в лоб пизданула Зина-Пьеро и внезапно оказалась возле меня.

— У меня брови красивые и знаю Атанаса, — только и смог ответить я и позорно капитулировал, убежав в сторону вышки.

— Не наговаривай на себя, — донеслось мне вслед.

— Бля, что это было, что это было? — бормотал я себе под нос, огибая пляжников и перепрыгивая детей.

Я поменял Карпыча на вышке и предложил ему всё-таки сходить перекусить.

— Да, левая вышка говорит, что очень сегодня вкусно, Ирка-повариха постаралась! — согласился Миша и, отдав мне пару указаний, на одних руках спустился по трапу с балкончика.