Помешанный на тебе

Признаюсь во всем — неизвестно, кто доложил это Тарасу и сколько он видел. Солгать — означает еще больше разозлить мужа. Дергаю головой, пытаясь избавиться от его захвата.

— Тарас, отпусти. Ты делаешь мне больно.

— Не больнее, чем ты мне, родная.

Морщусь, оттого что он вдавливает пальцы сильнее.

— Как у тебя всё просто… — язвительно усмехается. — Просто пошла с мужиком в кафе, просто подвез домой? И много за нашу семейную жизнь было таких «просто»? — накручивает сам себя, с каждым словом становясь все злее и злее. — Ты, я смотрю, только строишь из себя тихоню. А на самом деле та еще шлюшка.

Задыхаюсь от обиды. Боже, так оно и есть. Я изменила ему. Наверное, я это все заслужила. Зажмуриваюсь, пытаясь не зарыдать.

— Сочиняла мне про курсы, про мечту, развитие. А на самом деле потекла от какого-то там Артура?

— Нет, ну нет… Я на самом деле хотела просто на курсы. Прости.

Извиняюсь, оттого что чувство вины все же есть. Тарас многого не знает…

— А что тогда ушла с курсов? Разонравился преподаватель? Или трахнулись и разбежались. Уже неинтересно?

— Нет, все не так. Просто…

А что «просто»? Я должна сейчас сказать правду? Нет. У меня язык от страха не повернется.

— Просто? Просто?! — рычит мне в лицо, его глаза становятся бешеные.

Он отпускает мои скулы, и я выдыхаю. Но облегчение приходит на мгновение. Обжигающая пощечина вынуждает меня упасть на кровать. От неожиданности прикусываю внутреннюю сторону губы, во рту привкус крови. Прижимаю ладонь к полыхающей щеке. Слёзы брызжут из глаз. Отползаю к изголовью кровати, пытаясь не забыть.

Лицо Тараса перекошено от злости.

— Не смей мне больше лгать! — рычит на меня, расхаживая по комнате.

Он останавливается напротив меня, потирая лицо руками.

— Видишь, до чего доводит твоя ложь, — холодно говорит он. — Своим поведением ты вынудила меня поднять на тебя руку.

Хочется крикнуть ему, что это не в первый раз, но я молчу, закрывая лицо руками. Да и не могу сейчас ничего сказать — горло сдавливает от рыданий.

Сжимаюсь, когда Тарас выдыхает и садится рядом со мной.

— Ты понимаешь, что я чувствовал, когда мне сообщили, что моя жена гуляет с другим? Ты меня опозорила.

Вздрагиваю, когда Тарас отрывает мои ладони от лица. И рассматривает место удара.

— Ничего страшного. Всё пройдет, — уже спокойно и даже ласково говорит он. Что пугает еще больше. — Я прощаю твои ошибки. Ты же у меня еще девочка. Воспитывать тебя и воспитывать. Но чтобы больше такого не было. Никаких курсов, друзей и прочего. Займись домом и сыном, — говорит так, словно я не занимаюсь этим.

Замираю, перестав дышать, когда он гладит мою горящую щеку тыльной стороной ладони.

— Ну всё, прекрати. Ты умница у меня. Просто иногда нужно тебя направлять.

Тарас меняется за минуту, становясь спокойным и ласковым. А я сдерживаюсь, чтобы не закричать и не отшвырнуть его руки.

— Я принесу тебе лед, — встает и выходит из спальни. А я ложусь на кровать, обнимая себя руками, и смотрю в одну точку в полной прострации.

Тарас возвращается с пакетом льда, бережно завернутым в полотенце.

Молча забираю у него лед, прикладывая к щеке.

Слышу, как муж раздевается, выключает свет и ложится рядом со мной. Даже не дергаюсь, когда его ладонь ложится на мою талию. Тарас спокойно засыпает минут через пять.

Вот так просто спит. Словно ничего не произошло. А мне хочется соскочить с кровати, собрать необходимые вещи, взять сына и уйти. Уйти навсегда. Но я этого не делаю, потому что на дворе глубокая ночь и Андрей напугается, если подниму его. И еще, потому что знаю, что Тарас точно не отпустит. Он лучше ударит меня еще раз и запрет дома.

Поэтому я стараюсь дышать ровно и размеренно, пытаясь уснуть и набраться сил перед завтрашним днём.

* * *

Утром Тарас просыпается и ведёт себя так, словно ничего не произошло, словно он не видит красный след на моей щеке, распухшую губу и отёкшие от слёз глаза. Он целует меня в висок, просит приготовить завтрак и уходит в душ.

А я решительно поднимаюсь с кровати и старательно её заправляю. А потом готовлю завтрак. Во мне много решимости. Но и страха не меньше. И дело даже не в том, что Тарас меня ударил. Я в общем устала так жить. Постоянно лгать и бояться что-то сделать не так. Устала от его давления и воспитания. От его упрёков в моей неидеальности и постоянных подозрений.

Теперь я чётко понимаю, что не люблю его. И никогда не любила. Я вышла за него скорее из чувства благодарности.

Но всё, хватит. Я больше так не могу и не хочу.

Поднимаю сына, помогая ему одеться, присаживаясь перед ним на корточки.

— Ты упала? — спрашивает у меня сын, аккуратно трогая мою щеку.

— Да, упала.

— Как я?

В прошлом году Дюша упал на детской площадке, содрал себе щеку и разбил губы.

— Да, Дюша, — киваю я.

— Где?

— Ночью было темно, я споткнулась.

— Осторожнее надо, — грозит мне пальцем. — А то папа будет ругать.

Да, тогда Тарас, вместо того чтобы пожалеть ребёнка, отчитывал его за невнимательность.

— Я больше не буду так «падать» никогда, — улыбаюсь сыну.

Тарас выходит в кухню уже одетый в костюм, в руках у него пакетик из ювелирного магазина.

— Доброе утро, — здоровается.

Андрюша просто кивает, доедая свой творожок.

— Доброе, — отзываюсь, улыбаясь. Накрывая для него последний мой завтрак. И от этой мысли легче дышать. — Ты что будешь? Омлет или кашу?

— Омлет, — муж подходит ко мне, вручая пакет. — Вчера совсем забыл про подарок. Открой.

Принимаю, открывая бархатную коробку. А там набор из белого золота и бриллиантов. И таких подарков от Тараса у меня полно. Только я почти ничего не ношу. Ибо не люблю украшения. Они всегда мне мешают, насколько дорогие бы ни были. Но Тараса это никогда не задевает. На самом деле он дарит подарки не именно мне. А скорее себе. Это всё для него вложения. И он этого даже не скрывает.

— Примерь, — просит он, садясь за стол. И я послушно надеваю на себя серёжки и колечко. Красиво, но слишком вычурно. — Тебе идёт, — довольно улыбается он, принимаясь есть.

И так было всегда, любой конфликт заканчивался тем, что Тарас просто делал вид, что ничего не произошло. А я боялась снова поднять тему. Но теперь всё закончится по-другому.

— Спасибо, — снова натягиваю улыбку и, пересилив себя, подхожу к Тарасу, целуя в щёку. Мне нужно усыпить его бдительность.

— Пожалуйста, милая. Рад, что тебе понравилось.