Поместье Кларенс

Никакой медсестры.

Никакой Миры.

Никакого Эдвина.

У Зейна была Элора.

Она стала немного выше ростом, чувствуя прилив гордости. Она была здесь, сражалась. Она была здесь для того, чтобы проявить свое упрямство.

— Хорошо.

— Увидимся на выпускных экзаменах. — Эдвин помахал рукой, когда начал спускаться по лестнице, остановившись, чтобы оглянуться, прежде чем пойти дальше. — В последнее время он был жалким ублюдком. Это нечто большее, чем просто несчастный случай. Я рад, что ты здесь.

— Я должна была быть здесь с самого начала.

Он грустно улыбнулся ей.

— Пока.

Элора подождала, пока Эдвин уйдет, затем повернулась лицом к стальной двери. Несмотря ни на что, она не покинет это здание. Если Зейн не пустит ее внутрь, она разобьет лагерь прямо здесь и будет спать на полу несколько дней, если потребуется.

— Несмотря ни на что, — прошептала она, прежде чем постучать.

— Открыто, — крикнул Зейн, вероятно, ожидая увидеть Эдвина.

Она втянула в себя воздух, затем протиснулась внутрь, волоча за собой один чемодан и используя его, чтобы подпереть дверь. Элора втащила второй чемодан и свой рюкзак следом, поставив их рядом с островком, отделявшим кухню от гостиной. Она схватила ужин последним и отнесла его на стойку.

Все это время Зейн наблюдал за ней, сидя в глубоком кожаном кресле.

Это кресло было новым, вероятно, он приобрел его для своего выздоровления. На полу рядом с ним, в пределах досягаемости, лежал его костыль.

Она почувствовала на себе его пристальный взгляд, но Элора не позволила себе встретиться с ним взглядом. Он все еще был зол? Он имел на это полное право. Был ли он рад, что она вернулась? Хотя бы чуть-чуть? Она не была готова встретиться с ним лицом к лицу, поэтому и не стала этого делать. Вместо этого она открывала и закрывала каждый шкафчик на кухне, пытаясь понять, где он все хранит.

— Что ты делаешь? — спросил он, наконец нарушив молчание.

— Чего бы ты хотел попить? — Она достала две тарелки, затем осмотрела каждый ящик, как будто это были ее шкафы. Открыв холодильник, она нахмурилась.

Он был почти пуст, если не считать галлона молока, упаковки яиц и куска сыра чеддер. Элора не была хорошим поваром, но она знала, что для сбалансированного питания требуется нечто большее, чем молочные продукты и яйца. После ужина она отправит Франсэс смс с просьбой прислать простые рецепты. После она сделает заказ на доставку продуктов. Листовая зелень. Фрукты. Белок. Йогурт. Назначили ли ему в больнице диету, которой он должен был придерживаться во время выздоровления?

— Молоко или вода? — спросила она, хватая два стакана и наполняя один из них водой для себя.

— Элора.

— Значит молоко. — Она взяла галлон и наполнила его стакан. Затем принялась за еду.

Когда тарелка Зейна наполнилась, она сунула ее в микроволновку и оторвала два бумажных полотенца, чтобы использовать их вместо салфеток. Она взяла молоко и вилку, и поставила их на столик рядом с креслом, затем вернулась к его еде. — У тебя есть поднос? Или ты просто ел с коленей?

— Элора, посмотри на меня.

Она проигнорировала его.

— Эл.

Черт бы побрал это прозвище. Он орудовал им, как рыцарь своим мечом, делая ее беспомощной.

Несмотря ни на что. Она повернулась и встретилась взглядом с этими прекрасными голубыми глазами.

Он все еще был зол, хотя и не так сильно, как раньше. Что касается эмоций, то его усталость, казалось, брала верх.

— Тебе следует уйти, — сказал он.

— Нет.

— Я не хочу…

— Я люблю тебя. — Элоре нужно было собственное оружие. И в данный момент честность была ее самым острым ножом. Она не могла вернуться в прошлое и сказать это много лет назад, как следовало бы. Но она могла сказать это сегодня. — Я очень сильно тебя люблю.

Зейн даже не моргнул, изучая ее. Слышал ли он правду в ее словах? Понимал ли он, что они исходят из ее сердца?

Это нервировало ее — стоять здесь и быть такой честной. Ее инстинкты кричали, чтобы она прекратила это. Спряталась за маской безразличия. Воздвигла стены. Но она сопротивлялась, стоя полностью одетой посреди его дома и чувствуя себя еще более обнаженной, чем сегодня утром в душе.

Наконец, он опустил взгляд на свои колени, и она вспомнила, как дышать.

Она сосредоточилась на своей задаче, ее сердце бешено колотилось, когда она доставала его тарелку из микроволновки.

Он не сказал ни слова, когда она отнесла ее к глубокому креслу и поставила на заставленный стол.

— Что-нибудь еще? — спросила она.

Он покачал головой.

Элора удалилась на кухню, чувствуя головокружение и опьянение от адреналина. Слышал ли он ее учащенный пульс? Ее прерывистое дыхание? Видел ли, как дрожат ее руки?

Несмотря ни на что, она была здесь, поэтому, несмотря на отсутствие аппетита, она приготовила себе тарелку и поставила ее в микроволновку. Как только еда разогрелась, она отнесла ее на диван, села и молча начала есть рядом с Зейном.

Один кусочек курицы оказался слишком большим, и он отодвинул его в сторону, вместо того чтобы попытаться разрезать его кончиком вилки. Она сделала мысленную заметку разрезать все на кусочки размером с укус, пока гипс не исчезнет.

Элора будет нянчиться с ним. И когда он поправится, когда вернется к нормальной жизни, она уйдет, если он попросит ее уйти. Но, несмотря ни на что, она будет здесь, пока он не поправится.

Ни один из них не доел свою еду. Следующие тридцать минут она потратила на то, чтобы вымыть посуду и протереть кухонные столы. Отправив сообщение Франсэс, она отнесла чемодан в ванную и распаковала свои туалетные принадлежности. Одежда, которую она привезла с собой, осталась в ее багаже, но все было сложено у стены, чтобы не попадаться ему на пути.

Зейн наблюдал, как она порхает туда-сюда по жилому помещению. Она чувствовала его пристальный взгляд на своей спине, когда убирала на кухне. И когда делать больше было нечего, когда ей, наконец, пришлось перестать двигаться, его взгляд был выжидающим.

— Элора.

То, как он произнес ее имя, заставило ее сердце подпрыгнуть к горлу. Он собирался попросить ее уйти, не так ли?

— Я люблю тебя. — На этот раз сказать это было легче. Как и извинения. — Прости меня. Прости, что меня не было рядом, когда я была тебе нужна. Прости, что я не пошла с тобой на то свидание несколько месяцев назад. Прости, что я не сказала тебе, что чувствовала. Прости, — у нее перехватило горло, когда слезы навернулись на глаза, — прости меня, Зейн.

Его лицо ничего не выражало, когда он потянул за рычаг, чтобы опустить подставку для ног кресла. Затем он наклонился, схватив свой костыль.

Он что, собирался встать, чтобы проводить ее? Или уйти?

— Я ненавидела быть тайной, — выпалила она. — И я знаю, что это была моя идея, но все равно я ее ненавидела. Мне было невыносимо видеть, как эта женщина сидит у тебя на коленях. Мне было невыносимо видеть кольцо у нее на пальце. Я ненавидела притворяться, что мне все равно.

Зейн встал, удерживая равновесие с помощью костыля, прежде чем направиться в ее сторону.