Понаехали
Шрифт:
– Послушайте, – Стася почесала ладонь, которая стала зудеть, намекая как бы, что она все-таки ведьма. – Я к вам в невесты не напрашивалась. Да и вообще… если вы тут жених, это еще ничего не значит.
А то в самом-то деле. Дашь слабину, и моргнуть не успеешь, как вляпаешься в счастливое замужество. Нет, Стасе пока и так неплохо.
Радожский нахмурился.
И подбородок вздернул. Еще немного и шею сломает от избытка родовой гордости.
– Если вам что-то не нравится, то это исключительно ваша личная проблема, – она обвела взглядом
– Деточка…
– Я устала, – сказала Стася, позволив себе перебить Марьяну Францевну. – Я не знаю, зачем это вам надо, но окажите любезность, оставьте меня в покое.
Не оставят.
Сейчас вот – возможно, если только ненадолго, позволяя ей перевести дух и избегая очередного несчастного случая с превращением кого-нибудь во что-нибудь. Но завтра же вернутся.
Или послезавтра.
Или… главное, вернутся всенепременно.
– Нате от, – под рукой оказался Антошка, который в эту самую руку пирожок сунул. – А то ж маменька моя, помнится, тоже, как оголодает, так прямо спасу нет…
Стася пирожок откусила, чтобы не сказать слов, о которых она потом пожалеет. А пирожок, к слову, оказался ничего таким… мягоньким, с корочкой, что не размякла, со сладкой начинкой и чудо просто.
– От то-то же, – сказал Антошка наставительно. – Ты сперва бабу покорми, а потом уже женихаться лезь…
Что ответил Радожский, Стася не услышала.
К счастью.
Наверное.
Глава 5
Где открываются некоторые неприглядные истины, а еще случается знакомство с почтеннейшей вдовой
Женщины живут дольше мужчин. Особенно вдовы.
Эльжбета Витольдовна поглядела вслед ведьме, от которой будут проблемы… всенепременно будут и серьезные.
– Вы должны что-то сделать! – князь Радожский, подавшийся было за невестой, все же остановился и взор свой обратил на Верховную ведьму.
– Что именно? – уточнила Эльжбета Витольдовна.
– Что-нибудь!
– Хотите, в жабу превращу? – она помахала веером и поморщилась: пахло на пристани озером, рыбой, сырым деревом и многими иными вещами не самого приятного толку.
– Кого?
– Вас.
– За что?!
– За излишек дурости.
Радожский налился краской. Ишь, нервный какой… а чего он думал? Хотя понятно, чего они все думают. Что стоит девице какой увидеть этакого жениха, как она мигом от счастья своего сомлеет. И влюбится. И любить будет до самой своей смерти.
Идиёт.
Это Эльжбета Витольдовна произнесла мысленно, но, кажется, князь что-то такое понял. И покраснел.
– Это неприлично, в конце-то концов! – сказал он уже тише и без былой убежденности. – Объясните этой девице, что она должна…
– Ничего она не должна, – Марьяна Францевна вытащила из ридикюля кулек с тыквенными семечками. Семечки она ссыпала
в ладошку. – И чем раньше вы сие поймете, тем легче станет жить. И не только вам.– Жить? – Радожский вскинул руку, едва не попав локтем по лицу Эльжбеты Витольдовны.
И Аглаюшку напугал.
Аглая…
…с Гурцеевым еще беседа предстоит. И будет она, чувствовалось, нелегкою.
– Вот с этим?
– Не поверите, и помолвленными люди живут, – доверительно произнесла Марьяна Францевна, семечку раздавив. Шелуха полетела под ноги, мешаясь с шелухой же, скорлупой орехов, соломою и иным мелким мусором.
– Недолго, – Радожский накрыл узор ладонью. И как-то разом успокоился. – Вы слышали, что говорил этот… этот…
– Дух?
– Он самый… из-за него все и случилось!
– И случится еще раз, если будешь себя так дальше вести, – Марьяна Францевна семечку сжевала и новую раздавила. – Пойми, мальчик мой, что одно дело – вот такие…
Она ткнула мизинчиком в Аглаю, что стояла в стороночке, тиха и терпелива.
– Их с малых лет воспитывают, внушая, какими им надлежит быть. И то… случается, как видишь… неожиданность.
…княжну Гурцееву уже вынесли и отправили в собственный Эльжбеты Витольдовны дом. Надо будет большой круг созвать, пробовать возвернуть, как оно было, но что-то подсказывало, что толку с этого созыва будет немного.
– Анастасия же… мало того, что дитя Волковых, так еще и выросшее в ином мире. С иным воспитанием. С иными представлениями о жизни. И что-то подсказывает, что представления эти весьма отличаются от наших…
– Но…
Марьяна Францевна подхватила князя под локоток, и тот не посмел возразить.
– Вы, конечно, можете проявить упрямство. Потребовать исполнения того давнего договора. Обратиться к государю, который, вспомнивши о родстве, несомненно, встанет на вашу сторону…
Радожский кивнул.
Стало быть, имелась у него подобная мысль.
– Но… посудите… во-первых, что скажут в свете?
– Какая разница?
– Это теперь никакой, но… после-то… будут шептаться, что вы принудили несчастную… что вы настолько никчемны, что потребовалось высочайшее вмешательство…
– Я умираю!
– Это если не произошло ошибки, – возразила Марьяна Францевна.
– Но мой дед…
– Он стал участником опасного ритуала, а это, вне всяких сомнений, весьма способствует сокращению жизненного пути…
– А отец?
– Совпадение?
– А если нет?
– Тоже возможно, – у Марьяны всегда-то получалось ладить с подобными упрямцами. Однако князь не отступится. В ином каком случае Эльжбета не стала бы и возражать, поскольку партией он был весьма даже неплохой.
В ином…
– Но тогда…
– Тогда вам следует набраться терпения. Умерить свой гнев. И подумать, как достигнуть цели… обыкновенным, скажем так, путем.
– Обыкновенным?!
– Именно… цветы, стихи… что там дамам дарят? Покажите себя человеком достойным, и тогда…