Понять Россию. Опыт логической социологии нации

Увы, теперь народы Европы знают «как они нам дороги», когда мы, освободив их от фашизма (действительный национальный подвиг), тут же принялись обустраивать ее на свой лад, под свою советскую идею, которую мы же сами и объявили всемирной.

И стоит ли удивляться тому, что сегодня мы испытываем на себе последствия этого, обидно превратившись для европейских народов из освободителей в оккупантов? «Боление за всех» (это тоже от Достоевского) – опасная и даже трагикомичная штука. Мне хорошо помнится одно детское впечатление. В древне, где я гостил у бабушки, по соседству жил именно такой «болельщик за всех». Уже с утра он слонялся по соседям, одному помогая подправить забор, другому – забить кабанчика и т. д., причем делая это бескорыстно, едва ли даже за чарку самогонки, исключительно «по движению души». Он был как-то неестественно суетлив, всегда готов на советы и поучения, только вот сам его двор был в полной разрухе, дети ходили в какой-то немыслимо драной одежке, а жена, устав от непутевости жизни, тихонько жаловалась соседям на беспросветную свою нужду.

Не столь же трагикомично выглядит и наше национальное «боление» за всех, стремление устроить дела всеевропейские и всемирные при драных штанах своих собственных детишек и всероссийском исходе наших женщин в Интернет в поисках зарубежного замужества?

В своем доме мы сможем воплотить идею Соборности, лишь пережив свободу индивидуалистической воплощенности, сосредоточенности на личном и национальном благе. Подлинная Соборность вырастает лишь из союза состоявшихся индивидуальностей. Из роевого начала «сирых» может родиться только тоталитаризм.

А потому далеко не случайно, что чисто философская идея Соборности в России неизбежно всего лишь обслуживает идеологию Великой державы, которую всегда исповедовали российские элиты и которую они всегда старались внедрить в наше массовое сознание и представить как действительной продуктивную национальную идею.

В конечном счете, попытки понять русскую идею и проследить ее бытование в нашей истории неизбежно ведут к осознанию того, что на самом деле в России всегда одновременно сосуществовали три национальные идеи.

Прежде всего, это живая, естественная народно-русская идея, предельно точно выраженная Аксаковым.

Во-вторых, это извечная мечта властных элит о Великой Державе, которая сегодня столь активно превозносится официальной нашей идеологий. Однако мечта эта не была рождена из лона народной жизни. Она вводится обществу как наркотическая инъекция, позволяющая поддерживать искусственный энтузиазм нации в достижении целей, которые на самом деле не несут ей благо, а обозначены лишь инстинктом самосохранения Власти.

И, наконец, это умозрительные и утопические конструкции либо философствующей российской интеллигенции – Соборность, либо официальных идеологов – вроде выведенной Ушаковым формулы «Православие-Самодержавие-Народность» или современной «суверенной демократии».

Смысл же этих умозрительных конструкций заключается либо в попытке (даже невольной) скрыть постыдность реального отлучения народа от политической жизни, либо, наоборот, придать этому отлучению блеск национального достоинства.

В конечном же счете, движение нашей страны практически всегда определялось именно великодержавным интересом властных элит. У наших политиков считается хорошим тоном заявить о своей приверженности идее Великой России. Сие рассматривается как непременный атрибут патриотизма.

Господа! Простите мою наивность, но именно как патриот я хотел бы задать при этом дурацкий вопрос: а зачем мне, собственно, Великая Держава?

Чисто практически. Без того, чтобы просто надувать щеки по поводу своей приобщенности к супер стране. Тем более, когда это делаешь, находясь в международной табели благополучия где-то между племенами мумбу-юмбу и бывшими народными демократиями?

Нет, я, конечно же, не против Великой России. Только у меня есть много оснований считать, что у нас величие страны и благоденствие народа, как национальный интерес явно не стыкуются. И наличие первого для России явно исключает почему-то наличие второго.

А, собственно говоря, почему? Наверное, во многом дело в том, как в нашей социально-политической традиции отвечать на интересный вопрос: что из чего проистекает, Великое государство из благополучия граждан или благополучие граждан из Великого государства?

Само собой, разумеется, говорит мне Власть, что благополучие следует из величия. А потому величие есть главнейшая и первейшая цель. И пока она не будет достигнута, не будет у нас благоденствия. Ибо процесс возвеличения весьма трудоемок есть. Соответственно народ должен быть на это должным образом мобилизован и организован.

Для этого, понятное дело, требуется сильное государство. Без него проблематично заставить народ печься о благе Отечества больше, чем о своем личном и терпеть нужды и лишения во имя светлого будущего. Понятно также, что сильное государство есть, прежде всего, сильный госаппарат, у которого в руках все державные институты (в том числе армия, милиция, суд и т. д.) и сонм кормящегося от его благоволения люда, который убеждает остальных в справедливости и острой необходимости такого порядка жизни.

При этом вполне очевидно, что ежели ставить целью Великую Державу, то ресурсы естественно мобилизуются на достижение этого статуса. А тем, чьим горбом эту великодержавность возводят, благ предоставляется обычно в количестве достаточном для пропитания и поддержания патриотического энтузиазма хотя бы с к.п.д. паровоза. Большего, собственно, государству и не надо.

Само собой разумеется, что великая цель требует великих руководящих усилий, что и дает государственным мужам основания обильно кормиться от народа как легально, так и занимаясь мздоимством.

Результат такого державостроительства для России всегда один и тот же: величие худо-бедно воздвигается, окружающие народы дивятся державным богатствам и подобающим им роскошествам мужей державных, соседи нас да убоятся! Однако ж до народного благоденствия дело обычно не доходит. По причине того, что всех плодов трудов праведных аккурат хватает только на державные атрибуты, да чтоб себе подворовать меленько, в меру возможностей. То бишь в меру доступа к закромам Родины и приближения к власть предержащему.

А потому государству лучше бы не отвлекаться от дел, ради которых оно в современном мире и существует: обеспечивать приоритет закона, безопасность, соблюдение прав и свобод граждан, социальную поддержку нетрудоспособного населения. А уж со своим благополучием народ как-нибудь сам справится. У него это лучше получается, чем у государства.

То бишь, сначала все же благополучие, а потом величие. Ибо величие из благополучия само собой складывается, а вот благополучие из величия – не всегда. И, как правило, лишь для власть предержащих.