Понятие Власти

Примечание. Кажется, что события 89 г. возвестили, а события 48 г. увековечили политическое крушение Деревни. Должен признать, что данное следствие нашего анализа не слишком соответствует исторической реальности. Тем не менее дедукция представляется верной. Этот вопрос заслуживает детального рассмотрения.

Можно задаться вопросом: что происходит с ампутированной политической Властью, т. е. с Властью, лишенной начала «Отца»?

Если Власть Отца удерживается, будучи просто вынесенной за пределы политической Власти, то она фиксируется в Семье. Эта «авторитарная» Семья будет, по определению, противостоять Государству (лишенному Власти Отца). Мы вновь обнаруживаем античный (языческий) конфликт между Семьей и Государством (ср. с Антигоной Софокла), который, будучи сущностным, неизбежно раньше или позже ведет к уничтожению одного из соперников.

Примечание. В действительности покорилась как раз Семья. Можно указать на «феноменологические» и -метафизические» основания, по которым это происходило.

Если же, напротив, Власть Отца исчезает совершенно, и Государству нет более нужды о ней заботиться (как это, более или менее, происходит в «конституционной» теории и реальности), возникает три возможности с двумя вариантами в каждой:

В –(Г, С) или (С, Г),

Г –(В, С) или (С, В),

С – (Г, С) или (С, Г),

(не говоря о тех случаях, когда у политической Власти ампутируются не только начала «Отца»).

Случай В – (…) означает, что политическая Власть является откровенно и осознанно революционной, т. е. в ней доминирует «проект» сущностно нового, противостоящего прошлому и тому настоящему, которое основано на этом прошлом. Вариант В – (Г, С) дает «большевистский» тип (Ленин); вариант В – (С, Г) – «меньшевистский» или «социал-демократический» тип (никогда полностью не реализуемый). Случай Г – (…), напротив, означает преобладание Настоящего, действия и «риска»: в конечном счете, это по сути своей военная Власть. Вариант Г – (В, С) в известной степени соответствует германскому или гитлеровскому «империализму» (который включает в себя, впрочем, и элемент Власти Отца, но без какой бы то ни было настоящей гармонии с тремя другими началами); вариант Г – (С, В) соответствует «империализму» англосаксов или «буржуазному империализму» (несколько упрощая более сложную реальность).

Случай В – (…), по определению, означает «перманентную революцию», т. е. по сути нестабильное Государство, без сколько-нибудь определенной длительности. Если же взять случай Г – (…), то он также не представляет собой стабильной политической формы, т. е. формы определенной – уже потому, что военные возможности всегда ограничены (не говоря уж о риске, связанном с любым военным мероприятием). Теория Государства (в противоположность простой практике) должна отвергать две эти возможности.

Остается третья возможность: С – (…). Будучи основанной на «вечных» принципах Справедливости, эта форма политической Власти кажется стабильной и определенной, а потому приемлемой и в теории. Но это – лишь иллюзия. Насколько политическая Власть не предполагает Прошлого, настолько ее «временный» элемент (с оставшимися двумя модусами) утрачивает гармонию с «вечным» началом: Власть Господина (Настоящее) и Вождя (Будущее) поэтому по необходимости должна противостоять Власти Судьи (Вечность). Если Вечность, противостоящая Времени (точнее, отделенная от него), лишена реальности, то Справедливость, отделенная от Власти Вождя и Господина, также утрачивает всякую реальную Власть. Она получает реальность либо от Власти Вождя, либо от Власти Господина. Но тогда она им «подчиняется», и мы возвращаемся к случаям В – и Г –. Если мы хотим сохранить ее доминирующей в изоляции, то ее нужно закрепить в иной политической реальности, чем Государство как таковое. Политической реальностью, которая в то же самое время отлична от Государства, является то, что называется «Классом» (ибо Семья может служить опорой Власти Отца, но не Власти Судьи). Рассматриваемая Справедливость тогда неизбежно будет тем, что Маркс назвал «классовой справедливостью». Государство типа С – в данном случае будет по сути «буржуазным», поскольку Государство практически поглощено буржуазным «классом». Именно тип С – характерен для периода доминирования буржуазии. Вариант С – (Г, В) соответствует буржуазному «консерватизму» (например, Тори), вариант С – (В, Г) отвечает «либерализму» или «радикализму» (скажем, «радикалы-социалисты»). Так как «класс» не есть целое, он, по определению, противостоит другому «классу». Государство типа С – предполагает конфликт и неизбежно его порождает: оно и не стабильно, и не окончательно, а потому должно быть отвергнуто истинной политической теорией.

Примечание. Мы видим, что замена у руля консервативной партии на либерально-радикальную есть нечто большее, чем просто передача Власти, т. е. изменение ее «носителя». В том случае, если партия действительно реализует свою программу, это означает изменение самой Власти, а тем самым и Государства. Речь не идет и об изменении в рамках одного и того же типа. Хотя трансформация, ведущая от С – (Г, В) к С – (В, Г) и обратно, способна потрясти всю политическую конструкцию, можно предположить и наличие динамического равновесия (своего рода маятника). Но переход от С – к Г – или В – означает изменение самого типа: такое изменение имеет характер «революции». С учетом того, что Вечность, равнозначная тотальности времени, соответствует в большей степени модусу Настоящего (аспект nunc stans Вечности), переход от типа С – к типу Г – менее «революционен», чем переход от С – кВ –. Будущее (изолированное) есть отрицание Вечности, а потому реализация этого (изолированного) Будущего означает уничтожение начала Вечности в настоящем. Иначе говоря, тип С – может преобразоваться только в вариант В – (Г, С), но не в вариант В – (С, Г). На практике это означает, что революция, трансформирующая С + в В + неизбежно является кровавой, поскольку предполагает действительный жизненный риск (Власть Г). Вариант В – (С, Г) вообще не реализуем, если исходить из типа С–; попытка осуществить В – (С…) не захватывает Власть Г, которая ей противостоит; тип В – уступает место типу Г –.

Поэтому уничтожение Власти Отца пагубно для политической Власти в целом. Оно неизбежно вызывает оппозицию начала «Судьи» началам «Господина» и «Вождя», т. е. именно рассматриваемое нами «разделение властей».

Примечание. Посмотрим, как можно исправить это, не отказываясь от трехчленного разделения Власти. Речь идет о возвращении Власти Отца таким образом, что она не образует отдельной «власти». Тогда ее нужно увязать с одной из трех «властей» (либо с двумя, либо со всеми тремя). Власть существует настолько, насколько она «признана»: насколько она «признана», настолько она и существует. Следовательно, достаточно того, что Власть Отца будет «признаваться» принадлежащей Вождю, Господину или Судье теми, кто подчиняется их Власти. Тем самым эти «чистые» Власти (Г. В или С) становятся «сложными»: (Г, О), (В, О) или (С, О). Достаточно того, чтобы подчиняющиеся политической Власти, т. е. граждане (в отличие от Главы Государства и его Чиновников) естественным образом ассоциировали начало «Отца» с любой «признаваемой» ими Властью. Так было бы, если бы политическая Власть соотносилась не с обособленными индивидами, но с семьями, представленными их главами. Человек был бы тогда гражданином лишь настолько, насколько он является «главой» или, точнее, «Отцом семейства». (Однако, чтобы избегнуть «античного» конфликта, он должен выступать в этом качестве лишь как гражданин: в своем качестве «Отца семейства» он должен «признавать-политическую Власть, не противопоставляя ее Власти «семейной». Только тогда у нас будет не две противостоящие друг другу Власти – О и В, Г, С, – но одно политическая Власть: В + О, Г, С или В + О, Г + О, С и т. п.). Но что такое Семья, что такое «Отец семейства» (см. заметки о Семье) [5] ? Конечно, это не просто пара, не муж: даже если пара является человеческой, а не животной, т. е. основывается на «любви», она еще не составляет политического образования. Наличие одного, двух или даже «многих» детей также не составляет семьи как политического образования: производство детей представляет собой чисто биологическую, животную деятельность – их число ничего не меняет. Семья предстает как человеческое образование sui generis и становится политическим образованием, способным стать «гражданским», т. е. осуществлять «признание» политической Власти, Государства, лишь настолько, насколько она: 1) обучает детей (т. е. превращает новорожденное животное в человека); 2) трудится сообща для созидания и поддержания того, что называется наследуемым достоянием. Если Государство отбирает у Семьи право и обязанность обучения детей, то единственным реальным основанием политической сущности Семьи остается Достояние. Это Достояние принадлежит Семье в целом, и свою реальную политическую (коллективную) «индивидуальность» она получает только от единства этого Достояния. Достояние поэтому является сущностно неделимым и неотчуждаемым; оно по необходимости оказывается тогда «недвижимым», «землей». «Управляется» оно «отцом семейства», и гражданином он становится только как «управитель» такого Достояния. Для решения нашей проблемы нам достаточно того, что корпус граждан формируется определенными таким образом «отцами семейств». Даже если Государство включает иных граждан, чем индивидуальные или коллективные «отцы семейств», только последние представляют источник политической Власти Отца. Тем самым они сами (или их «представители») наделены Властью над прочими гражданами – эта Власть, естественно, должна иметь «отцовский» характер и обладать политической значимостью. Иначе говоря, «отцы семейств» (или их «представители») образуют интегрирующий элемент политической Власти; они образуют «чистый» тип Власти Отца (например, в форме «Сената», играющего роль римских «Цензоров»). И фактически, и формально глобальная политическая Власть состоит из четырех начал («Властей»), а не из трех. И если мы хотим придерживаться принципа разделения политической Власти («властей»), причем разделения на три составляющих, то в одном из типов нужно группировать три других «чистых» типа, получив в итоге один «составной» тип (например, В + Г, С, О и т. п.).

5

Вероятно, имеется в виду уже существовавший набросок большого раздела «Очерка феноменологии права», посвященный семье. – Прим. перев.

Признав, что Власть Отца была целиком упразднена, посмотрим, что можно сказать о разделении или обособлении трех остальных типов, составляющих политическую Власть. Мы уже видели, что упразднение отцовского начала ведет к неизбежному противостоянию начала Судьи началам Вождя и Господина. Отделение судебной власти от двух других «властей» является тем самым «естественным» процессом. Отметим, что сама идея «разделения властей» появилась в истории именно по требованию независимой «судебной власти» (уже в Средние века – Magna Charta libertatis). Как раз такое «разделение» кажется самым оправданным: сегодня мы склонны видеть в нем чуть ли не «аксиому» политики.

Действительно, отделение Власти Судьи от остальных Властей, входящих в политическую глобальную Власть, в известной мере оправдывается анализом феномена «Власти». Вечность противостоит Времени, Власть Судьи по самой своей сущности противостоит трем прочим. С учетом того, что Власть Судьи предполагается «признанной» всеми другими Властями, кажется естественным, что ее «опора» отлична и независима от «опор» других Властей.

Однако мы видели также и то, что отделение Власти Судьи от совокупности политической Власти ее обособляет и делает партикулярной, превращая лежащую в ее основании «Справедливость» в «классовую» Справедливость.

Примечание. Уже яростная полемика, вызванная этой марксистской трактовкой, указывает на верность этой последней.

А так как эта партикуляризация конститутивного начала политической Власти эту последнюю ослабляет – в том смысле, что делает ее нестабильной и «временной», – то теория политической Власти должна была бы отвергать принцип отделения судебной власти.

Тем самым мы сталкиваемся с антиномией («кантовской») политической теории. А это позволяет предположить, что мы имеем дело со смешением по сути своей различных элементов: политического правосудия (рассматривающего главу государства и его подчиненных, равно как граждан в качестве граждан) и «частного» правосудия (которое судит о людях как индивидах или членах семьи, представителях «общества» – гражданский кодекс, уголовный кодекс). (См. наброски о Праве.) В том, что «частное» правосудие, его Власть и его «носитель» должны быть отделены от политической Власти, теория политической Власти не видит никакой необходимости. Привязывая ее к политической Власти, мы избегаем ее вырождения в «классовое» правосудие со всеми его политическими неудобствами. И наоборот, «политическая» справедливость должна противостоять Власти, каковую она должна быть способной «судить», а потому было бы естественно приписать ей особый и независимый «базис».

Примечание. Весь вопрос в том, каким должен быть этот базис. Идеальным был бы спонтанный генезис Власти Судьи («заявляющий о себе», например, посредством выборов). Но на практике маловероятно такое пришествие персоны (индивидуальной или коллективной), признаваемой достойной того, чтобы судить всех прочих как гражданин (в том числе и как глава государства). Поэтому предпочтительнее создать ее с помощью лотереи, проводимой среди всех граждан, какими бы они ни были. Этот Судья или политический Трибунал должен быть наделен тотальностью Власти Судьи (политической) и быть отделен или даже получить независимость от прочих Властей. Иными словами, он должен судить, руководствуясь лишь теми «законами», которые он сам себе дал. В частности, он не обязан судить, опираясь на Конституцию, поскольку в таком случае он признавал бы авторитет «законодательной власти» (каковая может изменить Конституцию) и не был бы от нее «отделен». (Тогда не было бы никакого смысла в его «автономной» власти.) Исторический опыт подтверждает такой взгляд: суд Конвента над Людовиком XVI имел несомненное политическое значение (будь оно положительным или отрицательным); попытки судить глав государства или его высших чиновников посредством «юридического» трибунала жалким образом проваливаются, идет ли речь о России в 1917 г. или о суде в Риоме в 1942 г.).