Понятие Власти

Предположив, что глобальная политическая Власть включает в себя только три начала (ибо лишена начала Отца), мы утверждаем тем самым, что начало Судьи (политического) должно быть «обособлено» от начал Вождя и Господина. Теперь нам следует задать вопрос: должны ли эти последние быть также отделены друг от друга, как этого требует «конституционная» теория. Однако и теория, и практика, и простой здравый смысл согласны в отрицании этого «конституционного» требования. Если мы примем всерьез такое разделение законодательной и исполнительной властей, то это было бы равнозначно учреждению одной «власти», которая обязана все предвидеть и ничего не мочь, и другой, которая должна все мочь, ничего не предвидя. В случае конфликта между ними (а «разделение властей» имеет смысл лишь в том случае, если предполагается возможность конфликта) законодательная «власть» будет тут же раздавлена исполнительной «властью», и Государство перестанет существовать в данной форме.

Примечание. Вот почему в государствах с таким «разделением» законодательная «власть» склонна ослаблять или даже аннулировать исполнительную, а эта последняя (с чуть меньшей «убежденностью», так как у нее имеется фактическая власть) представляет иллюзорной законодательную «власть». Разделение этих двух «властей» чаще всего ведет к упразднению одной из них, а тем самым к новой ампутации политической Власти – насколько одна из них не может «уловить» другую, сделавшись тем самым составной, а не разделенной, «властью».

Говоря метафизически, законодательная «власть» – насколько она является не просто силой – есть не что иное, как Власть Вождя, и представляет «авторитарный» аспект существования Будущего, тогда как исполнительная «власть», осуществляющая Власть Господина, представляет Настоящее. Однако Будущее, отделенное от Настоящего, есть чистая абстракция, лишенная всякой метафизической «субстанции». В плане человеческого и политического существования это передается тем, что Власть Вождя, обособленная от Власти Господина, приобретает «утопический» характер: отделенная от исполнительной, законодательная власть созидает «Утопию» вне всякой привязки к Настоящему (т. е. к реальности) и сокрушает тем самым ту Власть, которая ее произвела, а вместе с нею и Государство в его «разделенной» форме. Что же до Настоящего, то оно «дегуманизируется» по мере того, как отрывается от Будущего. В политическом плане это означает, что исполнительная «власть» в своей «разделенности» вырождается в простое «администрирование» или в «полицию» («Правительство-Жандарм»): она становится чем-то чисто «техническим», не считающимся с сущим, т. е. с «грубыми» фактами. А к таковым относится взаимоотношение действующих ныне сил. Именно сила детерминирует действие обособленной исполнительной «власти»: она становится, как говорят марскисты, классовой «администрацией» или «полицией». Но тем самым она утрачивает свой политический Авторитет Господина. «Разделенное» Государство аннулируется как Государство: с одной стороны, Власть Господина (исполнительная власть), полагаемая «отделенной» от прочих, т. е. обладающей собственным независимым «базисом», совершенно изничтожается; с другой стороны – и по той же причине – Власть Вождя (законодательная власть) растворяется в Утопии; разделение законодательной и исполнительной «властей» приводит к упразднению Власти Господина и Вождя. Политическая Власть (из которой предварительно была исключена Власть Отца), т. е. Государственная Власть, сводится тогда к одной лишь Власти Судьи. В таком случае возникает вопрос: насколько вообще мы можем говорить о Государстве в собственном смысле слова?

Примечание. Если мы назовем целостность, образуемую Властями Господина и Вождя, «правительственною Властью», то можно сказать, что в Государстве, где политическая Власть сводится к Власти судьи, более нет Правительства (либо у этого Правительства и этого Государства не имеется никакой Власти, есть одна лишь сила). Что же касается сохранившейся судебной Власти, она уже не может быть политической, т. е. распространяться на прочие воплощенные в Государстве Власти – за неимением таковых. Она превращается тогда в частную судебную Власть – гражданскую и уголовную. В таком случае невозможно говорить о Государстве или о гражданине в собственном смысле слова: имеется лишь «Общество», сформированное обособленными индивидами («частными лицами»), обладающими друг по отношению к другу правами и обязанностями, зафиксированными судебной («частной») Властью, тогда как Правительство есть просто сила, призванная исполнять судебные акты.

Удобства ради следует зарезервировать термин «государство» только за теми обществами, которые предполагают наличие элемента sui generis, именуемого «Правительством», которое представляет собой общий базис для соединенных Властей Вождя и Господина. Политическая Власть, будучи, по определению, Властью Государства, с необходимостью предполагает тогда элемент правительственной Власти (что может – да и должно – предполагать наличие иных Властей). Наш анализ доказывает, что невозможно сохранить правительственную Власть, разделяя Власти Вождя и Господина, т. е. приписывая им по-настоящему независимые «носители». Даже если мы желаем упразднить Власть Отца и приписать Власти судьи независимый «носитель», следует сохранять единство Властей Вождя и Господина: политическая Власть, лишенная начала Отца, может разделяться лишь надвое.

Однако, произведя такое разделение надвое, следует обратить внимание на то, что правительственная Власть в действительности предполагает и начало Вождя, и начало Господина. В противном случае, как мы увидим, она вырождается и исчезает, что ведет к краху Государства как такового.

Примечание 1. Правительственная Власть может быть либо типа Г, В, либо типа В, Г. В первом случае Власть Господина «захватывает» или «порождает» Власть Вождя, будучи, таким образом, «первичной». И наоборот во втором случае. Следовало бы проанализировать каждый из них (здесь это сделать невозможно).

Примечание 2. Власть Вождя есть Власть «проекта» или, если угодно, «программы». Спонтанный генезис этой Власти происходит, следовательно, при наличии предложенной неким лицом «программы» (индивидуальной или коллективной), каковая притязает на то, чтобы играть роль «носителя» этой Власти. Такой генезис осуществляется посредством акта «признания», который может проявиться и путем голосования. Вполне может существовать Собрание, подтверждающее Власть Вождя. Но это Собрание может голосовать только за личность, т. е. за уже имеющийся «базис», и дает ему carte blanche для действий, т. е. осуществления его Власти. Это Собрание поэтому не является некой особой «властью», отличной от правительственной «власти» и ей противостоящей; Собрание есть составная часть Правительства, оно дает лишь внешнее проявление Власти последнего. Теоретически, ничто не препятствует тому, чтобы члены этого Собрания назначались Правительством. Чем в большей мере Власть Вождя передается (а не является спонтанной), тем больше роль назначения: глава государства (индивидуальный или коллективный), Власть которого реальна, т. е. «признана», назначает своих «сотрудников» (т. е. членов Правительства, функционеров) и способен назначить своего «преемника». Власть переходит тогда к «названному» без всякого вмешательства Собрания – Власть функционера и преемника Главы государства не зависит от Собрания. Но оно может проголосовать «в поддержку» этой Власти, г. е. своим голосованием проявить ее, манифестировать то, что та или иная личность (индивидуальная или коллективная) действительно «материализует Власть, переданную ей назначением главы государства. На практике это означает, что Собрание должно высказаться по поводу кандидатов, указанных (назначенных) Правительством. Однако с учетом того, что речь идет о суждении относительно личности (точнее, ее способности служить в качестве «базиса» данной Власти), предпочтительнее, чтобы Собрание высказалось не в момент назначения как такового, но через какое-то время (полгода, или год) после того, как назначенное лицо начало выполнять свои функции.

Что же касается Власти Господина, то вся ее реальность зависит от риска (хотя бы виртуального) для жизни.. В том случае, если нет войны или революции, которые способны привести к крушению Государства или Правительства, следствием которого будет смерть лица, их воплощающего, следует создать искусственную «опасность для жизни» для главы государства или членов его правительства. (Теория требует, чтобы существовала такая смертельная опасность для главы государства и членов правительства, но она не обязательна для самого государства и правительства как такового, т. е. эта опасность отлична от той, которую представляют войны, революции, государственные перевороты и т. д.) Практически, эта опасность часто предстает в виде борьбы не на жизнь, а на смерть между кандидатами на Власть Вождя (ср. Террор Робеспьера, московские «процессы», события 22 июня в Германии [6] и т. д.). Однако, с теоретической точки зрения, было бы предпочтительнее создать такую опасность посредством особой (судебной) Власти, отделенной от Правительства, т. е. наделенной независимым базисом. Подобной властью может быть, например, политический Трибунал, о котором мы говорили выше: к смертной казни может быть приговорен не только представляющий исполнительную Власть Господин, но и Вождь (законодатель) – такой Трибунал позволяет избавляться от опасности «утопизма» законодателя. Для достижения этих целей Трибунал, скорее всего, должен выносить только два возможных приговора: награда или смерть. Риск приговорения к смерти необходим для самого существования «господства». Простое оправдание здесь не имеет никакого смысла: оно означало бы просто-напросто неспособность быть Вождем (без «злой воли» с его стороны); иначе говоря, Вождь в таком случае элиминируется простой утратой Авторитета и без всякого вмешательства Трибунала. Последнее необходимо только при наличии «анти-папы» – подобный соперник Вождя также обладает авторитетом, а потому он может быть только политическим преступником, коему нет оправдания (иными словами, Трибунал должен либо «признать» такого «анти-папу» и тем самым санкционировать «политическую революцию», провозгласив его «героем», либо он должен осудить его за «государственную измену», а за это чаще всего карают именно казнью). Во все времена политические преступления карались суровее всех прочих – даже в выродившемся государстве Николая II. Тот факт, что современные «демократии» склонны проявлять снисходительность, доказывает только то, что все более утрачивается простое понимание того, что такое «политика».

6

Скорее всего, здесь мы имеем дело с опиской, поскольку Кожев явно имеет в виду «ночь длинных ножей» (расправу Гитлера с верхушкой СА), которая произошла 30 июня 1934 г. – Прим. перев.

Следовательно, уже ампутированная политическая Власть должна делиться надвое: судебная (политическая) Власть и правительственная Власть (Вождя-законодателя и одновременно Господина-исполнителя, либо наоборот) Однако мы уже видели, что имеется стремление вернуть начало Власти Отца в политическую Власть. В силу невозможности (или нежелательности) сведения числа граждан к числу «Отцов семейства», это приводит к созданию обособленной Власти Отца, которая отделена и от Власти Правительства, и от Власти Судьи, т. е. обладает независимым «базисом». Тогда мы вновь получаем деление натрое политической Власти, но иное, чем в «конституционной» теории. Политическая Власть (Власть Государства) разделяется тогда на: 1) чистую Власть (Отца), имеющей своим «базисом» Сенат (цензор), состоящий из «представителей» «отцов семейств»; 2) Власть Правительства, т. е. «составная» Власть Вождя-Господина или Господина-Вождя, имеющая своим «базисом»: а) Главу Государства (индивидуального или коллективного); б) Чиновников; в) Собрание (назначенное или «избранное»), которое эту Власть «манифестирует»; и 3) Власть (чистая) Судьи, имеющей своим «базисом» политический Трибунал (рекрутируется посредством лотереи). Государство есть не что иное, как реальность этой троякой Власти.

Можно задать вопрос, насколько вообще политическая теория требует или воспрещает разделение «властей» или какой бы то ни было политической Власти. Этот вопрос чрезвычайно сложен.

Нет никакого сомнения в том, что, с одной стороны, любая Власть стремится стать тотальной: Власть одного типа склонна захватывать Власти иных типов. С другой стороны, метафизическая структура Власти противостоит ее разделению: три модуса Времени естественным образом образуют целое, а Вечность реальна лишь в ее единстве со Временем и через него. Кажется, анализ феномена «Власти» воспрещает любое разделение политической Власти, всякое «разделение властей». Нет нужды приводить все аргументы практического характера, которые противопоставлялись «конституционной» теории и практике (например, Руссо). Кажется, разделение любого единства вообще ведет к ослаблению: сумма сил разделенных частей меньше силы их объединения. На деле разделение реально (само по себе оно не имеет ни «смысла», ни «основания») лишь в том случае, если разделенные части способны вступать в конфликт, а он (даже будучи «латентным») неизбежно «нейтрализует» часть сил, и мы можем вычесть эту «утраченную» часть из суммы сил отдельных частей самих по себе. Поэтому предпочтительной кажется передача политической Власти в целом одному «носителю» (индивидуальному или коллективному).

Правда, аргументы – практического характера – в пользу разделения властей ничуть не менее сильны. Они хорошо известны, нет нужды их здесь воспроизводить. Скажем лишь, что тот же метафизический анализ может послужить подкреплением тезиса о разделении властей. Действительно, если верно, что три модуса Времени образуют единство, то столь же верно и то, что Времени не было бы без разделения на эти модусы, а тем самым без некоего «напряжения» или «конфликта» между ними. Точно так же, если Вечность, будучи тотальностью трех модусов Времени, входит с ним в единство, то она и противостоит ему ровно настолько, насколько тотальность (целое) отличается от суммы частей. Правда, в обоих случаях оппозиция или, если угодно, разделение, не означает изоляции разделенного или противостоящего. Скорее, имеется взаимодействие, т. е. и разделение, так как есть два (или более) действующих лица, но также и единство, поскольку есть действие одного деятеля на другого (или других), а оно предполагает реакцию.

Для интересующего нас вопроса из этого следует, что даже при желании разделить Власти, совместно образующие политическую Власть, их не следует изолировать друг от друга, замыкая каждую на саму себя. Они должны иметь возможность воздействовать друг на друга и реагировать; следует поддерживать их динамическое единство – вопреки их статическому разделению. (Например, если мы отделяем Власть Вождя (законодательную) от Власти судьи (политическая судебная), то последнюю не следует фиксировать с помощью системы в принципе неподвижных законов или посредством Конституции, полагаемой неизменной. Точно так же не стоит вводить Власть «безответственного» Вождя (вроде Монарха), выводя его за пределы действия Власти Судьи и т. д.)