Попаданец с четырьмя колёсами

— Да понимаете, — она даже сменила форму обращения, — сегодня очень много созрело колокольчиков. Как раз наступили последние дни их созревания. И если мы не уберём их сейчас, они могут пропасть, испортиться, засохнуть…

М-да, посмотрел бы я на засохший золотой колокольчик… Но фее надо бы помочь!

— Вы хотите, чтобы мои коняшки помогли вам собрать их? — догадался я.

— Нет, — фея замахала ручками, — соберём мы сами, я уже пригласила сюда подружек. А вот вывезти их отсюда, с поля, боюсь, нам не хватит сил. Вы не могли бы помочь нам с транспортировкой колокольчиков?

— Я с удовольствием! — с готовностью отозвался я.

— Нет, не вы, ваши коняшки. Вы, извините, слишком большой, а наши домики такие маленькие…

— Но я могу полететь!

— Я знаю, я видела, но… ваши лошики такие миленькие! — наконец-то откровенно призналась она. — Мы хотели бы, чтобы некоторые из них остались жить с нами! А то люди имеют лошадей… и других домашних животных, а у нас ничего подобного нет… — грустно добавила она.

— Хорошо, я спрошу их… Эй, коники! Кто-нибудь из вас хочет отправиться в Страну Фей? Помочь им там с домашним хозяйством?

— Иго-го! — откликнулось сразу с десяток пегасиков различной масти. Они перелетели на опущенный мною капот и остановились перед феей. — Мы согласны!

— Вот и замечательно! — обрадовалась фея и пригласила их: — Пойдёмте со мной!

Потом обернулась ко мне, лукаво улыбнулась и сказала:

— Теперь я вам ещё больше обязана! Поэтому если что — позвоните в колокольчики!

Пегасики — а среди снова были как жеребчики, так и кобылки — слетели с капота вслед за феей прямо на колокольчиковую лужайку, где уже копошилось несколько феечек, собирая созревший урожай. Феечки, оторвавшись на время от своего занятия, буквально заласкали и зацеловали моих пегасиков. А потом нагрузили их связками колокольчиков — каждая связка имела свой цвет: медный, серебряный и золотой — и взмыли в воздух. Пегасики последовали за ними. Я махал им вслед обоими «дворниками», а из спринклеров омывателя лобового стекла выкатились две маленькие капельки… Случайно, должно быть.

Правильно ли я поступил? Может быть, следовало оставить побольше пегасиков для двойника? Или они всё равно ведь ещё размножатся? Вот тогда и хватит на всех!

— Ты всё сделал правильно, хозяин! — проржал опустившийся на капот вожак табуна. — Извини, но у тебя для нас становится мало места. Нам всё равно пришлось бы куда-нибудь улетать. Либо… но в этом я пока что не уверен, и поэтому говорить тебе ничего не буду.

— Гномы уже сотворили одного моего двойника. И обещали мне сделать ещё несколько.

— Да, мы слышали кое-что — звуки снаружи до нас-то доходят. Надо посмотреть, какие в нём условия, попробовать. Если подойдут, мы с удовольствием расселимся!

— Это было бы замечательно! — обрадовался я. А я-то думал, как предложить коникам переселение в двойника!

— Эй, братва! — крикнул вожак. — Бегом домой! Разговор есть…

Радужная метель закружилась в воздухе и стремительно втянулась под вовремя распахнутый мною капот.

Теперь можно и в обратный путь отправляться. И я вновь поднялся в воздух, оставив после себя лишь четыре едва примятых пятнышка на травяном покрове…

глава 26. дом украли!

Но когда я прилетел к Памплисиодорову дому, мне стало не по себе: мне показалось, будто кто-то специально подкарауливает, когда я удалюсь из города, чтобы натворить в нём как можно больше гадостей.

Начать с того, что самого дома я не увидел — он исчез. Раньше дом гордо высился из-за забора всеми своими башенками, а теперь оттуда показывались только верхушки яблонь и груш. И ещё каких-то неведомых мне деревьев.

Памплисиодор сидел под забором на лавочке и грыз семечки. Или ногти — я не разобрал.

— Что случилось? — набросился я на него.

— А я и сам не знаю, — меланхолично пожал он плечами, — я сразу от гномов помчался к учителю, рассказал ему обо всём, выслушал от него кучу новостей. Возвращаюсь — а тут такое… Дом исчез!

— Но ты же сыщик, расследователь! Можешь же разобраться, что случилось?

— В том-то и дело, что не могу. Никаких следов. Ни обычных, ни магических. Дом будто взяли и перенесли по воздуху. — Памплисиодор говорил ровно, уставившись глазами в землю. И мне это очень не понравилось.

— А может, так оно и было? — предположил я. Если я могу летать, почему бы и не быть летающим домам?

— Плохо то, что все мои книги пропали, — удручённо продолжал Памплисиодор, продолжая тупо смотреть в землю. — Артефакты и амулеты ещё можно восстановить, а вот книги…

— Могу тебя обрадовать, — сказал я. — За книги можешь не волноваться. Как раз книги-то твои и не пропали. Помнишь, ты же выносил их мне почитать?

— И ты хочешь сказать, что запомнил их все? — с затаённой надеждой спросил Памплисиодор, приподнимаясь на скамейке.

— Я же тебе говорил, что у меня фотографическая память!

Памплисиодор вскочил со скамейки:

— Правда? — обрадованно воскликнул он. — А ты можешь воспроизвести триста шестьдесят седьмую страницу трактата Сегдемогулна Тотанхарийского «Иллементиум понасонарикус»?

— Попробую, — пробурчал я. Сфоткал-то я их сфоткал, книги-то, и прочитать мог бы все наизусть. Но не хотелось путаться в произношении — мало ли, вдруг ударение не там поставлю?

И тогда я решил воссоздать запрашиваемую Памплисиодором страницу на стекле задней дверцы, как наиболее ровном и подходящем по формату.

— Смотри! — я приоткрыл в его сторону дверцу, чтобы удобней читать.

Памплисиодор впился глазами в текст.

— Так! Так! Так! — подбадривал он сам себя.

Потом оторвался от дверцы, взглянул в небо, раскинув руки и возопил — во второй раз уже на моей памяти:

— О великий Сегдемогулн! Слава тебе!

— Да что такое? — я оставался в полном недоумении.

— Сейчас… — пробормотал Памплисиодор, распахивая калитку и бросаясь во двор. — Сейчас…

Я с любопытством заглянул внутрь. От дома остался разве что один фундамент. Да ещё, пожалуй, полы. Или как там это у строителей называется, стяжка? Или черновой пол? Короче, сплошная бетонная плита между кирпичами фундамента. Ровненько так стены убрали, будто корова языком слизнула.

Памплисиодор остановился перед фундаментом, снова поднял руки кверху и начал декламировать какое-то длинное-предлинное заклинание. Прямо тебе артист разговорного жанра.

Повинуясь его словам, на фундаменте начал вырисовываться дом. В первые моменты — полупрозрачный, но затем, по мере того, как Памплисиодор продолжал произносить речитативом своё заклинание, дом обретал всё большую и большую непрозрачность, и наконец, когда маг, обессилев, уронил руки, дом прочно встал на фундамент. Мне показалось, будто земля при этом ощутимо дрогнула.