Попаданец с четырьмя колёсами

— Ты кто такой? — спросил я, припоминая, что допрос надо вести по горячим следам.

— А ты кто? — дрожащим голосом спросил он

— Я ужас, парящий на крыльях ночи! — ляпнул я. А в довершение всего ещё и оскалил решётку радиатора и зарычал.

— Ох! — беглец потерял сознание. Ну, может, так оно и к лучшему.

Позади послышался топот. Сначала нарастающий, а потом затихающий. Стражники, похоже, миновали перекрёсток и побежали в другую сторону.

— Эй, ночные стражи! — громко позвал я. — Бегите скорее сюда, я его поймал!

Топот развернулся ко мне. И вскоре передо мной предстали двое тяжело дышащих стражников с копьями или пиками в руках — никогда не разбирался в холодном оружии. Недолюбливаю я его. Оно вообще, на мой взгляд, находится в определённом родстве с гвоздями, а они — та ещё штучка! Особенно если вдруг забыть и запаску и аптечку. А один раз нечто подобное и случилось. Правда, не забыл, а клей закончился, но какая разница? Камеру-то запаски на вулканизацию отдал. Вот тогда хозяин намучился!

— Вот, — я приподнял колесо, — забирайте!

— Спасибо, Ноль-ноль-первый! — кивнул стражник повыше. — А то упустили бы его.

— Да вы и меня знаете! — удивился я.

— Дык, это… маг Памплисиодор нас предупредил, на инструктаже. Нас тогда со всеми магами познакомили, вот он и сказал, что ты, значит, можешь тоже принять участие в патрулировании. Чтобы все имели в виду, значит.

— А этот что сделал? — спросил я, указывая на продолжающего лежать разбойника.

— Дык, это… сидели мы в засаде возле колодца. Глядим — крадётся. И без ведра, значит. И только он подошёл, мы и выскочили. Так что он ничего злодейского совершить не успел. Чем это ты его так?

— Да, собственно, и ничем. Он бежал, я за ним. Он споткнулся, упал. Когда упал, то был ещё в полном сознании. А потом я сделал вот так, — и я снова оскалил решётку радиатора. Стражники шарахнулись в сторону. — Вот он и вырубился…

— Да-а… — стражник поправил шлем. — Так перепугался, что и обосраться не успел. Ну, это к лучшему. Поднимайся, гад!

Они схватили разбойника за руки, встряхнули и поставили на ноги. Шатаясь, тот всё же устоял на ногах.

— Пошли! — приказал стражник.

— А может, вас довезти? — предложил я.

— Не-не, не надо, — отказались стражники, с опаской поглядывая на меня. — Сейчас ещё наши патрульные подойдут, сменят нас в засаде. А ты, это, лучше последи, чтобы кого другого не появилось пока возле колодца.

— Ладно! — махнул я им тем же левым передним колесом, вставая на задние. Стражники попятились, не забывая потянуть за собой и задержанного. Туго службу знают, однако! Молодцы! А я-то грешил на зряшную работу патрулей. А они вроде как отвлекающим манёвром служили. А возле колодцев — засады устроили. Ну что ж, это хорошо.

И я снова поднялся в воздух. И запел — тихо-тихо, не громче шелестения ветра в ветвях деревьев:

— Мне сверху видно всё, ты так и знай!

Даже коты не услышали и потому не подпевали.

Больше до самого утра никаких происшествий не случилось.

Ну что поделаешь, что я не оказываюсь в центре событий! Я бы и хотел порой оказаться, да не получается. И, наверное, потому, что не очень-то и хотел. Да и зачем? Это ведь люди из кожи вон лезут, чтобы выбиться в герои, занять место барона, графа, герцога, короля… Получить медаль или орден. А мне зачем? Из кожи вылезти я не могу — её у меня нет, разве что на сиденьях, да и та искусственная. Стать бароном или графом?.. Та же причина — кто-нибудь когда-нибудь слышал… ну, пусть даже о «мерседесе»-графе? Нет. А тогда для чего? Я уже высказал своё единственное желание: попутешествовать по этому миру. Да всё никак не получается отправиться в кругосветку. Мешают всякие… недоброжелатели.

А утром, пролетая над приземистым зданием — я уже знал, что там располагается городская тюрьма, — я заметил машущего руками Памплисиодора. Он стоял перед входом и отчаянно старался привлечь моё внимание.

Я опустился на площадку перед тюрьмой.

— Есть новости? — спросил я его.

— Да! — ответил он с какой-то гордостью. — Мы поймали восемь «серых человечков»!

— Ого! — отозвался я. — Солидно. И что они говорят?

— Странное они говорят, — сразу помрачнел Памплисиодор. Куда и радость делась.

— А что именно? — решил уточнить я. — К примеру?

— Ну вот, к примеру. Поймали их всех на разном. Двое колодцы хотели отравить — один из них твой, один в Арсенал за оружием залез, третий в императорскую сокровищницу, четвёртый и пятый хотели ограбить двух самых богатых в городе купцов, шестой забрался в самую большую харчевню, чтобы испортить продукты, седьмой пытался угнать табун пасущихся в ночном лошадей, восьмой… молчит и ни в чём не признаётся. Что мы с ним ни делали.

— Ну, а что же тут странного? — удивился я.

— А странное то, — медленно произнёс Памплисиодор, — что ни один из них не признается, что знает остальных семерых. Каждый твердит: «Я был один!» — и точка. Хотя они похожи друг на друга, как две капли воды.

— Ну-у, они же и в самом деле поодиночке злодейничали, а не парами, — пояснил я. — Вот потому так и говорят.

— Ты так думаешь? — он с подозрением посмотрел на меня.

— Конечно!

— Но ничего! — Памплисиодор потёр ладони. — Сейчас мы всех выведем на чистую воду! Главный судья хочет устроить показательный процесс. Всех восьмерых приведут прямо сюда, на площадь, тут же допросят ещё раз, а потом показательно казнят!

— Так быстро? — удивился я.

— А чего тянуть? — в свою очередь удивился Памплисиодор. — Всё и так ясно: злодеи они. Попались на горячем.

Ох, не понравилась мне эта затея! Ох, не понравилась! А почему — и сам не знаю. Хотя убежать пленники отсюда бы не смогли: площадь будет полна народу, да и стражники выстроятся сплошной цепью. Но какое-то беспокойство, возникшее после слов Памплисиодора, никак не хотело рассеиваться, а наоборот, становилось всё гуще и гуще с каждой минутой.

И поэтому я тоже решил остаться на площади. Пусть и не хотелось мне смотреть на публичную казнь, но я могу и не смотреть — отвернусь в самый последний момент. Ах, да!.. Совсем забыл, что у меня же круговой обзор. Значит, попрошу Памплисиодора, чтобы закрыл мне окошки с той стороны своим плащом — он у него вон какой обширный!

Глашатаи между тем разбежались по городу, разносить весть о публичном суде и казни, плотники по-быстрому принялись сколачивать невысокий помост и восемь виселиц под одной перекладиной, стражники потянулись выстраиваться в оцепление перед помостом.