Порченная кровь

Он выбрался из кровати и отворил красивый шкаф, отодвинул одежду графа, раскрыл чемодан, покопался в рубашках, жабо, гребнях и притираниях. Ничего, что можно было бы выпить. Он забрался в другой. На дне, под «Историей благородных семейств Талабека» Херна, лежала книжечка в кожаном переплете. Райнер машинально открыл ее — и остановился. Это был дневник, заполненный почерком Манфреда. Запись на странице сделали два года назад. «Император узнал о „предательстве" Холгрина от третьих лиц. Завтра его повесят. Все идет как запланировано».

У Райнера кровь застыла в жилах. Зигмаровы яйца! Что это такое он нашел? Он поискал последнюю запись — всего два дня назад.

«Найти камень принципиально важно. Надо доказать, что Талабхейм сам не спасется. А если отыщутся „свидетельства", что за этим стоит графиня, тем лучше. (Подключить Райнера и его команду?) Император выразил пожелание, чтобы Талабекланд укрепил связи с Рейкландом, и наилучший способ добиться этого — поставить рейкландца править величайшим городом Талабекланда, а после и всем герцогством. Курфюрста Фейербаха нет на месте, наилучший момент для удара. Я слишком долго прохлаждался в тени. Пора выйти на солнце!»

У Райнера отвисла челюсть. Он знал, что Манфред тот еще манипулятор и не слишком церемонится с нижестоящими и теми, кого считает предателями, но таких амбиций за ним до сих пор не замечал. А его готовность сокрушить равно виновных и ни в чем не повинных, если они встанут у него на пути, — это просто преступно! Райнер забыл о выпивке и вернулся в постель. Он зажег лампу и читал до самого утра.

— Мы не одни, это уж точно. — Герт просунул подзорную трубу сквозь занавески холодной комнаты на втором этаже заброшенного особняка на Проспекте Героев — как раз напротив роскошной резиденции лорда Родика Унтерна, где Райнер пытался следить за леди Магдой.

Найти заброшенный дом по соседству оказалось на удивление легко. Многие благородные семейства бежали от напасти в менее пострадавшие районы Озер и Данкеруда. Из всех зол они предпочли наименьшее.

Райнер выглянул из другого окна, осматривая улицу.

— Верно, — сказал он, — вон там трое на углу одеты как служители Таала, и тот, что покрепче, — часом, не один ли из лейтенантов фон Пфальцена?

— Ага, — хохотнул Герт. — Из-под мантии выпирает кираса. — Он показал налево. — А молодой рыцарь, который уже час возится с уздечкой своего коня? Это человек лорда Данцигера, он бился вместе с нами в канализации.

— Точно. Смотри, у него повязка на пальцах правой руки.

— А те два щеголя, что идут мимо двери леди Магды? Точно чьи-то шпионы.

— В горчичном и фиалковом? Знакомое сочетание цветов. Кажется, лорд Шарнхольт. В Талабхейме, похоже, не принято работать сообща.

— Ну да, вспомни вчерашнее. Никто не хочет делиться славой.

— Жучок с семью лапками, — пробормотал Дариус из дальнего угла комнаты. Он поднял что-то кончиками хирургического зажима; оно извивалось, пытаясь освободиться. — Даже на насекомых действует.

Райнер оглянулся:

— Положи его, книжник. Зигмар знает, что он может с тобой сделать.

Дариус со вздохом отшвырнул насекомое.

— Зачем я здесь? — мрачно спросил он. — Ученый вам явно не нужен. В бою я абсолютно бесполезен. Шпионить тоже не обучен. Я не колдун, хоть вы так и думаете. Костер словом зажечь не смогу. Если б вам понадобилось определить род растения по листьям или корневищу, я бы с легкостью это сделал, но что-то я сомневаюсь, что такое предвидится.

— А что, тебе хотелось бы назад в тюрьму, а потом и в петлю? — поинтересовался Райнер.

Дариус пожал плечами.

— Ты же сам вчера сказал милорду Вальденхейму: страх смерти слабеет, если жизнь не стоит того, чтобы ее прожить.

По коридору прозвучали шаги, и влетел Халс, одетый в крестьянскую рубаху, с соломенной шляпой на голове. Райнер вопросительно поднял бровь.

Халс покачал головой:

— Ничего, капитан. Я прихватил ту тачку с тыквами и пореем, которую мы украли от кухонных ворот, как ты просил, и, когда вышла кухарка, поболтал с ней — так вот, она ничего не знает. — Он швырнул шляпу на стул и утер пот с лысины. — Хозяйки нет дома. Хозяина тоже, он там с безумцами воюет. И не кухаркино дело спрашивать их об ихних делах. — Он выудил из кармана серебряную монету и ухмыльнулся. — Продал ей шесть стеблей порея и две тыквы, какая-никакая выгода.

— Гм-м-м, — сказал Райнер. — Хотя да, ведь отряд здоровых мужиков не накормишь тыквами да пореем, значит, Магда не солгала и Родика правда нет дома. Однако же сама она здесь, что бы ни наплела тебе кухарка. Мы видели ее в окне наверху.

Дверь снова открылась, и вошли Франка, Павел и Дитер.

— Ну? — спросил Райнер.

Павел пожал плечами.

— Я прошел за тем лакеем до мастерской сапожника, в книжную лавку и в дома трех разных лордов. Двум из них он у ворот отдал письма. К третьему прокрался через задний двор и играет в поцелуйчики с горничной.

— И как зовут лордов, которым он отнес письма?

— Имен не расслышал, но могу тебе показать, где это.

— Хорошо. Франка?

— Кухонная девчонка и камеристка леди вместе ходили на рынок, к портному, к свечнику и в лавку сладостей, а потом вернулись. Говорили только с торговцами.

Райнер рассмеялся.

— Гори весь город огнем, но миледи получит свои сладости. А ты, мастер-тень?

Дитер вытянул ноги на декоративном столике.

— Ну, я вошел-таки внутрь. Залез на крышу, потом спустился в слуховое окно. Можно сказать, видел все, с чердака до подвала. — Он ухмыльнулся. — Три раза прошмыгнул на цыпочках за спиной у графини. Камня там нет. И Родика с его людьми тоже. Она одна, не считая слуг и охраны. — Он покривился. — И крыс. В погребе не помешали бы ловушки.

— Капитан, — просиял Халс, — какой шанс! Мы можем...

Райнер покачал головой:

— Нет. Мы не посмеем. По крайней мере, пока камень не найден.

— Мы можем прижать ее, — холодно сказала Франка. — А потом убить. Она и не такого заслуживает.

— Ну да, — сказал Райнер, — но свобода так близка, что меня не волнует перспектива пытать и убить какую-то жену графининого кузена. Все равно как если бы Манфред освободил нас от яда — и тут же сдал палачу за преступления, совершенные на службе у него же.

— Но, капитан... — начал было Павел, но его прервали голоса в коридоре.

— Стой по ветру, чтоб тебя, — орал Август, — от тебя несет, как от лежанки нищего.

— Сам бы был такой, — стенал Румпольт, — если бы я толкнул тебя.

Дверь распахнулась, и влетел Йерген с каким-то странным выражением обычно невозмутимого лица. За ним следовали Август и Румпольт. Молодой стрелок-аркебузир был весь в чем-то мокром и буром, в комнате тут же завоняло испражнениями. Они закашлялись, прикрывая лица.