Портрет с девятью неизвестными

В этот момент отель, казалось, стал ещё более чуждым. Тени от пламени камина играли на стенах, делая пространство вокруг картины пугающе живым. Каждый чувствовал, что это место дышит, наблюдает, манипулирует.

Глава 7

Большие часы в вестибюле пробили восемь, и их глухой звук эхом отразился от стен, подчёркивая гнетущую тишину, окутывавшую «Ля Вертиж». Лучи солнца пробивались сквозь тяжелые бархатные шторы. Их слабый свет лениво скользил по старинному паркету, подчеркивая следы времени. Отель, словно застывший в ожидании, дышал размеренно, насыщенный запахом пчелиного воска, старой древесины и едва уловимым ароматом пыли, который всегда витает в местах, хранящих многолетние тайны.

Катрин спустилась первой. Её шаги были мягкими, но уверенными, а взгляд – сосредоточенным, как у человека, который знает, что утро принесёт что-то новое. Она остановилась у одной из массивных колонн, слегка коснувшись её поверхности. Под пальцами ощущалась прохлада камня, гладкого и неподвижного, как само время в этих стенах.

Её внимание вновь привлекла картина маркиза де Сада. Холст выглядел иначе, чем вчера: фигуры вокруг маркиза стали ещё более чёткими, их очертания начали проявляться с пугающей ясностью. Катрин задержала дыхание, сощурила глаза, пытаясь найти в этих деталях ответы на вопросы, которые не решалась задать.

– Она изменилась, не так ли?

Голос профессора Ренара прозвучал неожиданно, но не испугал её. Он подошёл к ней, и его шаги были едва слышны на ковре. Ренар выглядел собранным, но в его глазах читалась тревога.

– Или это только кажется? – спросила она, не отводя взгляда от картины.

Ренар кивнул.

– Не кажется, – сказал он тихо. – Картина живёт. Это становится всё более очевидным.

Катрин обернулась к нему, её лицо выражало смесь удивления и страха.

– Но как? – спросила она.

Ренар чуть наклонил голову, его взгляд снова обратился к полотну.

– Такие артефакты всегда связаны с сильной энергией, – начал он, словно продолжая размышлять вслух. – Возможно, смерть Антуана и тех, кто был до него, стали… катализатором.

Катрин нахмурилась, её руки невольно скрестились на груди.

– Вы думаете, это место питается нашими жизнями? – её голос.

Ренар задержал взгляд на ней и посерьезнел.

– Не место, Катрин. Картина, – сказал он. – Она не просто объект. Это инструмент.

Их разговор прервал глухой звук шагов. Пьер Моро вошёл в вестибюль, его лицо, как всегда, было непроницаемым. Он остановился у камина, бросив короткий взгляд на картину.

– Вы опять о ней, – сказал он, его голос был ровным, но с едва уловимой усталостью.

Катрин повернулась к нему, её глаза блеснули.

– Пьер, вы знали, что она изменится? – спросила она.

– Я не могу знать то, что не могу объяснить, – отрезал он, но его взгляд задержался на картине чуть дольше обычного.

Ренар внимательно наблюдал за ним, но не стал вмешиваться.

– Это место, как и картина, живёт своей жизнью, – наконец сказал Пьер. – И иногда мне кажется, что оно знает нас лучше, чем мы сами.

Эти слова повисли в воздухе, как предостережение. Катрин сжала руки сильнее, её взгляд был устремлён на картину, которая, казалось, смотрела в ответ.

– Если это так, – тихо произнесла она, – то что нам делать?

Пьер пожал плечами, его лицо оставалось спокойным.

– Ждать, – ответил он. – И надеяться, что мы не узнаем ответа слишком поздно.

Ренар и Катрин стояли, словно застывшие, на фоне мрачного полотна с изображением маркиза де Сада. Картине сама дышала и жила своей жизнью. Фигура Антуана на холсте, отчётливо прорисованная, словно наблюдала за ними с тихим укором.

– Нам нужно понять, что стоит за этим, – негромко сказал Ренар, нарушая тишину. Его голос прозвучал глухо, как будто был частью атмосферы этого места.

– Где же искать ответ? – с лёгким сарказмом отозвалась Катрин, не в силах скрыть тревогу. – Здесь, перед этой картиной, или в пустых коридорах?

Ренар чуть нахмурился, уставившись в пустоту.

– Библиотека, – сказал он, наконец. – Там могут быть записи. Старые каталоги, документы. Возможно, что-то из истории отеля поможет нам понять, что происходит.

Катрин посмотрела на него с сомнением, но быстро посерьезнела.

– Хорошо. Это лучше, чем стоять здесь, – ответила она.

В библиотеке «Ля Вертиж» царила зловещая тишина, нарушаемая лишь их шагами. Тёмные деревянные полки поднимались до самого потолка, а тяжёлые шторы наполовину закрывали окна, лишь слегка пропуская свет зимнего утра. Катрин закрыла за собой дверь, и помещение стало ещё более изолированным от внешнего мира.

Ренар подошёл к центральному столу. Его взгляд задержался на массивной книге в кожаном переплёте, лежащей под стеклом.

– Вот то, что нам нужно, – произнёс он. – Но витрина заперта. Кто-то из персонала должен знать, где ключ.

Катрин осмотрелась, её взгляд задержался на портрете неизвестного человека, висевшем у входа. Его глаза, написанные с пугающей точностью, словно следили за каждым её движением.

– Интересно, насколько владелец отеля готов делиться своими тайнами, – сказала она с лёгкой насмешкой.

– Вопрос в том, знает ли он их сам, – заметил Ренар.

Он отошёл от витрины и медленно прошёл вдоль полок, его пальцы скользили по корешкам книг, оставляя невидимые следы в пыли.

– Здесь слишком много пространства для молчания, – задумчиво сказал он, разговаривая с собой.

Катрин не ответила. Её внимание привлекла книга, стоявшая немного в стороне от других. Она протянула руку, чтобы достать её, и с трудом вытащила массивный том. Обложка была потёртой, а название почти исчезло.

– Это что-то вроде каталога? – спросила она, перелистывая первые страницы.

Ренар подошёл ближе и заглянул через её плечо.

– Это похоже на реестр имущества отеля, – сказал он. – Возможно, тут есть что-то о картине.

Катрин медленно листала страницы, её взгляд пробегал по старым записям. Бумага пожелтела и стала хрупкой, но текст оставался читаемым.

– Здесь есть что-то о холсте, – сказала она, её голос слегка дрогнул. – «Приобретено в 1879 году. Автор неизвестен. Предположительно, XVII век. Тема: потусторонние силы».