Портрет с девятью неизвестными

– Месье Моро, – начала Катрин, держа в руках дневник. Её голос звучал твёрдо, но не агрессивно. – Мы нашли кое-что, что, возможно, поможет объяснить происходящее.

Пьер внимательно посмотрел на неё, а затем перевёл взгляд на книгу.

– И что же это? – спросил он спокойно, хотя в его глазах мелькнула тень напряжения.

Ренар сделал шаг вперёд, положив дневник на стол. Он открыл его на странице, где говорилось о картине.

– Это дневник, вероятно, одного из прежних владельцев отеля, – сказал профессор, его голос был глубоким и уверенным. – Здесь упоминается картина. Её описывают как объект, обладающий… скажем так, необычными свойствами.

Пьер сложил руки.

– Что конкретно там написано? – спросил он.

Катрин, не сводя с него взгляда, начала зачитывать:

– «Картина, кажется, питается страхом и смертью. Она становится частью места, где находится, и от нее невозможно избавиться».

На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь слабым треском дров в камине. Пьер задумчиво наклонил голову, его взгляд упал на дневник.

– Звучит как что-то из готического романа, – произнёс он, но в его голосе не было романтической лёгкости. – Вы действительно думаете, что это имеет отношение к происходящему?

Ренар поднял взгляд на Пьера, его лицо выражало терпеливое недоумение.

– Мы не думаем. Мы видим. Картина меняется. Фигуры становятся всё чётче. И с каждым изменением… кто-то умирает.

Пьер, услышав это, слегка напрягся, но быстро взял себя в руки. Он шагнул к столу, небрежным движением перелистнув страницу дневника.

– И вы считаете, что Я… как-то связан с этим? – его голос звучал спокойно, но в нём сквозила едва уловимая угроза.

Катрин не удержалась от ответа:

– Мы не знаем, кто с этим связан. Но вы владелец отеля. Если кто-то и должен знать об этом месте, то это вы.

Пьер внимательно посмотрел на неё, его взгляд стал холодным.

– Если бы я знал, что происходит, мадам Лаваль, я бы уже давно вмешался, – ответил он, его голос стал жёстче. – Я управляю этим местом, но не всем, что в нём скрыто.

Катрин и Ренар обменялись взглядами. Ренар снова обратил внимание на дневник, его пальцы пробежались по строкам.

– Здесь упоминается, что картина была приобретена в конце XIX века. Вы знали об этом?

– Разумеется, – ответил Пьер. – История отеля хранит множество деталей. Но никогда не было свидетельств того, что эта картина способна на нечто… подобное.

Катрин, не отрывая взгляда от Пьера, спросила:

– Вы хотите сказать, что никогда не замечали, как она меняется?

Пьер чуть помедлил, но затем ответил:

– Я привык к тому, что люди видят то, чего нет. Особенно в таких местах, как это.

– Значит, вы думаете, что это просто иллюзия? – уточнил Ренар, его голос стал резче.

– Я ничего не думаю, – отрезал Пьер. – Я пытаюсь сохранить порядок. Но если вы хотите выяснить правду, я не буду вам мешать.

Он отступил, словно ставя точку в разговоре. Его взгляд скользнул по картине, и на мгновение его лицо стало непроницаемым.

– Удачи вам в поисках, – бросил он, повернувшись к выходу.

Катрин посмотрела ему вслед, её взгляд был напряжённым.

– Он что-то скрывает, – тихо сказала она, обращаясь к Ренару.

– Возможно, – согласился тот. – Но пока у нас нет доказательств.

Они снова посмотрели на картину, где лицо Антуана, окружённое безликими фигурами, смотрело на них с загадочным спокойствием. Казалось, что каждый следующий шаг приближает их к разгадке, но с каждым ответом вопросов становилось только больше.

В гостиной, освещённой мягким светом камина, снова собрались гости. Пьер, после недолгой, но напряжённой беседы с Катрин и Ренаром, стоял у окна, откуда виднелись заснеженные вершины Альп. Остальные молчали, каждый погружён в свои мысли.

Жанна Дюваль, сидевшая в кресле у огня, подняла голову. Её тёмные глаза внимательно оглядели собравшихся, и она молвила, словно продолжая давно начатый разговор.

– Мы все чувствуем это, – произнесла она, её голос прозвучал мягко, но решительно. – Это место, эта картина… они питаются нами.

Её слова заставили всех вздрогнуть. Катрин, стоявшая у камина, медленно повернула голову в её сторону.

– Питаются? – переспросила она, её голос прозвучал сдержанно, но в нём звучала нотка скептицизма. – Что вы имеете в виду?

Жанна чуть улыбнулась, но в её улыбке не было тепла.

– Мысли, страхи, слабости… Всё, что мы пытаемся скрыть, становится пищей для картины, – ответила она, её голос звучал как предупреждение. – Она дышит этим.

Филипп Готье, сидевший в углу с бокалом бренди, издал тихий смешок.

– Дышит? – насмешливо спросил он и поднял бровь. – Это уже слишком, мадам.

– Правда редко бывает удобной, – резко ответила Жанна, её взгляд остановился на Филиппе. – Посмотрите на нас. Каждый с самого начала чувствовал это место. Но вместо того, чтобы разобраться, мы позволили ему сломить нас.

– Вы предлагаете бороться с отелем? – холодно спросил Эмиль Дюмон, не скрывая сарказма.

– Нет, – ответила Жанна, её голос стал твёрже. – Я предлагаю осознать, что происходит. Пока мы поглощены страхом, картина набирает силу.

Катрин внимательно слушала, а потом шагнула вперед, задержавшись перед холстом. Лицо Антуана, замершего в вечном ужасе, смотрело прямо на неё.

– Если картина питается страхом, – сказала она, глядя на полотно, – как это можно остановить?

Жанна молчала несколько секунд, затем её лицо стало серьёзным.

– Единственный способ – не давать ей того, чего она хочет, – сказала она. – Не бояться.

– Не бояться? – громко переспросил Филипп. – В этом доме, где каждый шаг приносит новые смерти? Где каждое лицо на картине – это напоминание о том, что следующий можешь быть ты?

Его слова прозвучали резко, словно удар. Софи, сидевшая в кресле, вздрогнула, а её руки судорожно сжали подлокотники.

– Она права, – неожиданно произнес Ренар, поднимаясь с места. Его голос был твёрдым. – Пока картина видит в нас страх, она будет использовать его против нас.

– Тогда почему мы ничего не делаем? – внезапно выкрикнула Софи. Её лицо было бледным, а голос звучал на грани истерики. – Почему мы просто сидим и говорим? Это не поможет нам выжить!

– Софи, прошу вас, успокойтесь, – сказал Пьер неожиданно мягко. – Мы пытаемся найти решение.