Поручик
Шрифт:
Рыбаков? Хм… На лодку? Надо узнать…
— Спасибо за наводку. Девчонки-то хоть ничего? — подмигнул я с дальним расчетом.
И Мартин не подвел:
— Светленькая, которая Баранка, ничего, хотя и толстовата на мой вкус, а черненькая… Уууу!!! — по-волчьи завыл он.
Спасибо тебе, напарник. Теперь я хотя бы знаю, кто из них кто. Значит, толстенькая светленькая — Барбора — Баранка?! — Тмянка, а черненькая «ууу» — Светла Зарновка.
— Они, кстати, сейчас придут от майора — отведешь их в гостиницу.
— Может, отвез… — я прикусил язык. Привык мерить все мерками почтимиллионника. А здесь до гостиницы с оригинальным названием «Лемистан» — десять минут неспешным шагом. Дольше будешь свободную машину искать.
Дверь
Момент истины.
Я повернулся, надевая на лицо вежливую улыбку. Наилучший вариант, на мой взгляд: прикинусь, мол, мы на службе и если чего там и было — сейчас у нас чисто служебные отношения. Если спросят — так и отвечу. Потом. Сейчас главное — отвести их подальше от Мартина, пока они не начали задавать вопросы ЗДЕСЬ.
Точно так, как описал сосед по кабинету: две девчонки, ровесницы моего нынешнего тела, в серо-голубой форме, юбки скромного размера чуть ниже колена (а то была у нас на работе одна с… сотрудница. Ее юбку и с ремнем можно было спутать. Широким, но ремнем). Невысокая, толстенькая, но не жирная, такая, приятно толстенькая, из-под пилотки — белое блондинистое каре. Крашеное. Вторая — высокая, но до модели «каланча» не дотягивающая. Округлости у нее, кстати, почти такие же, как и у светленькой, но так как они вытянуты в высоту — выглядят гораздо приманчивее. Нагрудные карманы мундира так, знаете ли, акцентируют внимание… И пояс талию подчеркивает… И губы… такие… пухленькие… аппетитные…
Так, товарищ поручик! Держи себя в руках!
— Барбора, Светла, — я только что каблуками не щелкнул, — Приветствую вас в славном городе Лемистане.
— Добрый день, Лес… Александар.
Девчонки смотрели на меня как-то… непонятно. С какими-то одновременными настороженностью и облегчением. Как будто это они были переселенками в чужое тело, и я их мог разоблачить…
Слегка взбунтовавшийся организм отреагировал на слово «разоблачить», впрыснул в кровь заряд гормонов и перед глазами встали картины того, как я их разоблачаю. Медленно. Обеих. Одновременно.
Да матерь божья!
— Если проголодались с дороги — у меня есть кнышики, — вспомнил я о том, что до сих пор держу в руках бумажный сверток с гостинцем пани Дибичевой.
— Спасибо, нас накормили… чаем, — отказалась темненькая Светла. Заурчавший живот тут же спалил ее по полной.
— Чай это не еда. Это то, что пьют после еды, — выдал я банальную сентенцию.
Девчонки все равно дружно замотали головами, так что только черная коса взметнулась змеей.
— А вот меня кнышиками не угощают… — демонстративно обиделся за моей спиной Мартин, — Конечно, я всего лишь твой коллега, я не настолько красивый…
Девушки дружно покраснели.
По дороге до гостиницы мы больше молчали. Я коротко рассказал о городе, но эти несколько предложений больше напоминали пересказ статьи из энциклопедии, чем интересный рассказ. Девушки больше отмалчивались, с вопросами не лезли, я тоже не нарывался, так что, можно сказать, что первая встреча прошла в прохладной официальной обстановке.
У гостиничной стойки, пока Златка Вигорка, молодая жена одного из наших парней, вносила девчонок в журнал, я все же впихнул им оставшиеся два кнышика — еще два таки упер Мартин — и отметил, что Барка со Светкой немножко оттаяли.
— Как вам у нас в городе? — спросил я на прощание.
Девчонки переглянулись, Светла чуть улыбнулась:
— Хороший город. Положительно влияет на людей. Раз уж, пожив здесь немного, даже Угрюмый Лес произнес больше десяти слов за день.
Тяжеленный, чертяка!
Крякнув, я опустил двигатель на пол сарая:
— Вот, пани Дибичева, возвращаю ваше имущество.
Наколка Мартина оказалась верной: в одном из белокирпичных лодочных сарайчиков на берегу озера пропажа и нашлась. Хозяин сарая, молодой, высокий парень, тощий,
как Паганель — и с такими же круглыми очочками, напоминал бы Гарри Поттера, да слишком белобрысый — мялся, краснел, стыдился, но, когда я спросил, зачем он себе с пола статью поднял, неожиданно оживился и, размахивая руками, принялся рассказывать о том, какую замечательную мотояхту он собирался построить для путешествий по рекам. Хотя у меня было подозрение, что ближайшие года два про путешествия ему можно смело забыть, я вежливо выслушал и даже сходил посмотреть на будущую яхту.«Яхта» предсказуемо оказалась моторным катером, в который горе-вор собирался встроить водометный движитель, чтобы пробираться по самым мелким речушкам. Внутри была крохотная каютка, с двумя узкими койками, широкими панорамными окнами, даже завидно. Сам бы с удовольствием прокатился на такой недельку по лесным рекам. Рыбу половить, отдохнуть, хочешь — уху на костре готовь, хочешь — кашку на керосинке на катере, на горбу тащить не надо, ночуешь не в продуваемой палатке, а в уютной кроватке… Лепота…
— Кто ж его взял-то, Лес?
— Так молодой Михалки.
Старый Михалки работал на электрофарфоровом заводе, а молодой пока нигде не работал. В том смысле, что учился в вузе, Туранском технологическом институте. Тураном называется пепельская столица. Да, я сам узнал недавно.
— Гресек?! Так как же это… Он же такой хороший мальчик… Да провались пропадом этот мотор, спросил бы, я б ему сама отдала! Это что ж с ним теперь будет-то?
— Судить будут. За кражу.
Старушка схватилась за щеки:
— Матерь божья! Как же меня Зерута под руку толкнул это заявление написать!
Зерута и Бажита, как я узнал — два местных чёрта из пепелакского фольклора. Один озерный, другой речной. Оба похожи на человека, разве что рога на голове, да хвост сзади с кисточкой. Оба-два, хоть и черти, но не столько злые, сколько проказливые и шкодливые, обожающие строить людям пакости чисто из любви к искусству, такие себе пранкеры мифологические. Друг друга эти черти недолюбливают, видимо, поэтому, когда в Пепле появились две рок-группы, одна «Бажита», а другая — «Зерута», их фанаты начали враждовать не хуже тех самых чертей. Вообще, про Зеруту с Бажитой ходит столько сказок, легенд, анекдотов и быличек — если поспрашивать, то, я думаю, любой расскажет о том, что он если не самолично встречался с чёртом, то знаком с человеком, который встречался — что у меня начало складываться ощущение, что пепелаки, несмотря на социализм, атеизм и материализм (а также несмотря на церкви и священников), тихонько верят в чертей, как ирландцы в лепреконов, а исландцы — в троллей. Тем более, что по легендам что Зерута, что Бажита считались заступниками простого народа и, если над богачами шутили очень даже зло, то беднякам могли и помочь. Правда, в своем ерническом стиле. Это я как-то вечерком прочитал книгу «Сказки Пеплы», обнаруженную на полке в шкафу. Читать сказки, может, и несерьезно, но книг нашлось всего-то с десяток, в основном детские и подростковые, и читать повести с такими завлекательными названиями, как «Спрятанный дневник», «Деревянное солнышко», «Прощай, Крысуля» или «Лесные узелки» мне как-то не хотелось. А сказки… ну, они интересные…
Оставив пани Дибичеву охать над судьбой непутевого Михалки-младшего — все равно она сейчас поохает, подумает да и отправится к моему начальству рассказывать, что сама подарила мальчишку двигатель, да по старости запамятовала — я, довольный как питон, вернулся в комендатуру. Дела потихоньку закрываются, одногруппницы меня так и не разоблачили, зато я, общаясь с ними, исподволь вытащил немало сведений о «себе».
Да уж, Лес Челковки был человеком не то, что угрюмым, а прямо-таки нелюдимым, такой себе Урфин Джюс. С чего человека с таким характером понесло в милицию, где без умения общаться с людьми — никуда, загадка не хуже пожара на винзаводе.