Посланники
Шрифт:
Его рассуждения об эволюции человека приводили меня в смущение, и каждый раз я просил его высказываться яснее. Теперь, постучав себя по голове, он проговорил:
А было так –
создал Бог ослика и говорит ему: " Ты, ослик, будешь таскать тяжёлые грузы, работая от заката до рассвета. Будешь питаться травой и будешь очень глупым. Жить
И было так –
создал Бог собаку и говорит ей: "Ты будешь другом человек, будешь охранят его жилье и есть его объедки. И жить тебе 25 лет. "Господи, - огорчилась собака, - я не вынесу столько лет собачей жизни. Мне бы хватило и десяти"
И было так –
*(лат) Будем жить, пока живётся!
создал Бог обезьяну и говорит ей: "Ты будешь всю жизнь прыгать с ветки на ветку и смешить людей своими гримасами. Жить ты будешь двадцать лет". Заскулила обезьяна: "Кривляться, будто клоун, двадцать лет подряд – это ужасно! Мне довольно будет и половины".
И было так –
в конце концов, Бог создал человека и сказал ему: "Ты единственное разумное существо на планете. Будешь господствовать во вселенной и проживёшь 20 лет" Заплакал человек: "Боже, 20 лет жизни это ведь так мало. Дай мне те 30 лет, от которых отказался ослик, еще 15 лет, которые не понадобились собаке, и 10 – ненужных обезьяне".
И стало так –
Бог сотворил человека, который 20 лет живет как человек, затем женится и 30 лет пашет на семью как ослик, следующие 15 лет живет как собака, охраняя дом и детей, и доедая за ними объедки. Оставшиеся годы он кривляется, будто клоун, развлекая своих внуков".
Я спросил:
– Тебе нравится то, что ты тут наговорил?
– А тебе нет?
– удивился он.
Я промолчал.
– Хорошо!
– сказал он.
Я спросил:
– Что хорошо?
Он рассмеялся:
– Хорошо, что тебе нечего сказать. И будет так!
Я вбежал на четвёртый этаж.
***
На душе была полная неразбериха, и я, заглянув в себя, словно в чёрный ящик потерпевшего аварию самолёта, искал объяснение странному поведению Лии. Одно было ясно: подлежит оставить Лию в покое, дать ей возможность досмотреть тот сон. Из прочитанных книг я усвоил, что девушка парня не бросает, пока возле неё не начинает крутиться кто-то другой, но возле Лии, вроде бы, никто не крутился. Я не слепой – увидел бы. Или же я просто глупец. "Выбирай, - сказал я себе, - что тебе ближе: слепец или глупец?" На помощь пришёл Блез Паскаль, считавший, что у сердца свой рассудок, который с рассудком головы не имеет ничего общего. Поток мыслей, забуксовав, остановился и я, после долгого молчания, осевшим голосом бормотал: "Мертвец…Между мной и Лией стоит мертвец… Не может быть, чтобы Лия меня…" Недостающих слов, при всём старании, мне никак нащупать не удавалось. Наконец, я понял, что в моей голове произошёл некий сбой, и ничего иного мне не
оставалось, как, словно Тесею, уповать на чудотворное появление спасительной нити Ариадны.– Больно?
– спросил я себя.
– Больно!
– ответил себе.
– Где больно?
– Там, где болит.
На память пришёл Уистен Оден:
"Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти".
Я ощутил –
присутствие Лии у себя под кожей.
Я представил себе как –
погрузив себя в продолжение того сна, Лия спит, как она в себя вдыхает, как из себя выдыхает, как вздымается её грудь.
Захотелось повторить Чарльза Буковского –
"Я поставил её фото к радиоприёмнику
Рядом с вентилятором,
И оно двигалось,
Как живое".
Мама отошла от окна и сообщила:
– Дождь разговаривает.
Я спросил:
– О чём это он?
– Как когда…
– А сейчас?
– Сейчас о том, что люди от него укрываются, а ты вот здесь, со мной.
Я принялся перелистывать оставленную на стуле газету. На первой странице о перемирии в Газе; на последней – реклама мебели. "Перемирие…- подумал я.
– Если бы…" На память пришёл анекдот: "Соня, твой сынок ест газету". "Пускай себе ест, - ответила Соня, - газета вчерашняя".
Мама включила радиоприёмник.
Сообщали о мужчине, который убил своих родителей. Они отказались отдать ему свои сбережения. Убийца оказался адвокатом.
"Люди…", - мама выключила приёмник, включила телевизор. В обращении к народу, премьер-министр заявил: "Придёт время, и мы их ещё приструним". Когда приструним – премьер-министр не сообщил. Потом пошла передача о жизни кротов.
Я ушёл в ванную.
Налил воду.
Разделся.
Лёг отмокать.
Подумал о Газе: "Задачу не решили". В Университете учат: "Для того, чтобы решить задачу, необходимо сомнение приравнять к уверенности"
Выбрался из ванной, когда вода остыла.
Заметив своё отражение в зеркале, спросил: "Что скажешь?" "Лучше промолчу!" - отозвалось отражение.
Зачем-то почистив зубы, я вернулся в гостиную.
По экрану телевизора бегали кроты.
– Всё ещё бегают?
– удивился я и подумал: "Хорошенькое дельце – по миру бродят мёртвые ревизоры…"
Мама взяла в руки пульт управления.
На девятом канале парень спрашивал: "Почему скотину считают по головам, а правительство – по членам?" На одиннадцатом канале показывали мультфильм "Три медведя" для взрослых. "Кто, - возмутился маленький медвежонок, - кто спал в моей кроватке и помял мою жену?" На двадцать четвёртом канале шла английская пьеса, и высокая худая женщина неустанно спрашивала: "Так вы уходите, слава Богу, или остаётесь, не дай Бог?"
Мама выключила телевизор и ушла на кухню.
"Вдруг снова объявят воздушную тревогу?" - подумал я и представил себе лежащую на тротуаре бледную, без макияжа Лию. В моей груди стучало сердце, а стенные часы, казалось, молчали. "Время остановилось!" - испугался я и у часов спросил: "У вас передышка?" Часы проговорили что-то невнятное.
Я заглянул на кухню, опустил в кастрюлю с водой два яйца и зажёг газ. Посмотрев, как яйца варятся, огонь выключил.
Мама сидела за кухонным столом. Просто сидела. Я спросил, что она думает о времени. В ответ мама предложила спеть вместе песню о подбитом танке и о солнце, которое никому не погасить. Я покачал головой, и тогда мама сказала, что время быстротечно и непостоянно, а миг остановить невозможно. "А это надо?" - спросил я. Мама помолчала, а потом, сказав "торопимся мы…", ушла к себе в комнату.