Посланники
Шрифт:
Рядом мы, Господь,
рядом, рукой ухватить.
Молись, Господь,
молись нам,
мы рядом.
Твой образ ударил в глаза нам. Господь.
Пить мы шли, Господь.
Рот и глаза стояли открыто и пусто. Господь.
Мы выпили это, Господь.
Молись, Господь.
Мы рядом".
Это было кровью. Это было тем,
Что ты пролил, Господь.
Мы выпили это, Господь.
Кровь и образ, который в крови был, Господь.
Молись, Господь.
Мы рядом"**.
Совершенно обессиленный, я впервые за многие годы уснул и увидел –
Люди бродили по Вене и, держа в руках белые топорики, убивали друг друга.
Огромный кит выбросил себя на берег.
* Марина Цветаева.
** Пауль Целан. Tenebrae. Пер. О. Судаковой.
На иерусалимском рынке продавец фисташек голосил: "Господа, скупайте быстрее, пока не наступил конец света!"
Приблизившись к ларьку, Цибильски прокричал: "Граждане, суетиться нет
надобности: конец света уже наступил!"
В Нью-Йорке на статую Свободы кто-то нацепил плакат с надписью: "Ха- ха-ха!"
Д-р Франкл вновь напоминал о том, что всё наляпанное в мире (за исключением самого мира) – дело рук человека, а потому то, что он сам себе слепил, то теперь и имеет…
Французский премьер-министр Блюм, заглянув в ров, заявил: "Это сделали не немцы, а люди".
Проснулся я с чувством твёрдой готовности исполнить возложенную на меня миссию посланника.
Качнулся мой череп.
Мои челюсти разжались:
"Никто вылепит нас вновь из земли и глины.
Никто станет хранить наш прах.
Никто.
Слава тебе, Никто.
Ради тебя мы хотим цвести.
Тебе навстречу".*
"Выберись туда, - твердил я себе, - предупреди живых, уговори их не повторять ошибки сломленного ложью и насилием моего поколения. Скажи живым, что преждевременным уходом из жизни мы поплатились за своё бездумье и нерешительность, что до сих пор несём в себе вечное, мучительное чувство стыда. Ты должен им сказать… Ведь в словах по-настоящему свободны лишь мёртвые. Помнишь, Лев Шестов** писал, что "нужно…даже смерть использовать для целей жизни".
Я собрал то, что от меня осталось, и стал обдумывать различные варианты-способы подъёма наверх.
Сводило мышцы, не слушались кости, но вспомнилась библейская картина усыпанного костями поля и слова Господа Бога: "Я введу дух в вас, и оживёте.
И обложу вас жилами и покрою вас кожею. И введу вас в землю Израилеву."***
Внезапно наступило мгновенье, когда –
в моём черепе вспыхнул свет озарения,
меня осенила удачная мысль,
я отыскал способ вырваться за отмеренный нам предел.
Прогремев радостными челюстями, выплюнув набившие рот песчинки вместе с несколькими задохнувшимися насекомыми, я воскликнул: "Эврика! К живым в их сны проникну!"
Моя душа возрадовалась.
Напряжение отошло.
И пришло недоумение: "Как мы, мёртвые, в течение десятков лет могли допускать по отношению к живым столь преступное бездействие?"
*Пауль Целан. "Псалом" Пер. Ольги Седаковой.
**Псевдоним Лейба Шварцмана.
***Иезекииль. Гл.37: 5,6.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Л ИЯ
Живое чудо…могил.
Борис Пастернак
Ганс Корн замолчал – видимо, решил дать мне время обдумать его слова.
Я обдумала.
Кажется, догадалась.
– Тебя послали изменить мир!- проговорила я.
– Нет, Лия, - глаза Ганса Корна тревожно заметались.
– Ни мир, ни человека изменить невозможно.
– Ты послан устраивать над нами суд?
– Думайте, как знаете, но учтите: не мы станем вами, а вы – нами. Это, как говорится, приговор окончательный, и обжалованию не подлежит. Хотите выжить – прислушайтесь к нам. За нами опыт и память…
Я покачала головой.
– Разве память со временем не стирается?
– Наша – никогда!
– твёрдо сказал он.
– В Университете вас чему учат?
Я сказала чему.
– Этого недостаточно!
– отрезал он.
– Недостаточно, чтобы выжить…
– Разве не Судьба решает?
Ганс Корн согласно кивнул.
– Конечное решение за Ней, но за вами выбор: сгореть в газовой камере или превратиться в пыль после применения водородной бомбы. Из самой мерзостной войны я и мои друзья пытались улизнуть, думали её перехитрить, но не вышло; Мы не на тот пароход сели… Это потом, оказавшись в яме, мы поняли, что жить надо с оглядкой, а не то…Живут – играя; умирают – взаправду…