После Нуля

Для походов в город решили использовать удобную и неброскую, а так же подходящую для сезона одежду: сапоги или ботинки покроя времён революции, добытые в чужом гараже, штаны из плотной, грубой ткани, такую обычно используют для шитья костюмов для сварщиков, плотный свитер под кольчугу, кольчуга обязательно с капюшоном, выпущенным поверх ватника. Сверху ватники без рукавов, для удобства. Кожаные наручи, частично и не у всех, обшитые металлическими пластинами, так же общитые металлом кожаные перчатки. Из оружия: короткие мечи в ножнах и кинжалы повесили на поясах, а Кривой с широкой абордажной саблей. За спинами небольшие каплевидные щиты, с изображением желтого коловрата с красными языками огня по кругу на черном фоне.

Наши спутники оделись разномастно, в черные и серые одежды. По совету Кривого, они исключили из походного гардероба камуфляж. Вооружились топориками и самодельными тесаками, видимо бытового назначения. И всё это так же напоказ.

***

"Поехал в город", "в городе" и многие другие похожие выражения для гостей города, наверно, звучат странно, но для местных в этом нет ничего непонятного. Частный сектор практически окружает многоквартирную застройку, поход или поездка из частных домов туда для покупок, прогулок и прочих развлечений и есть "поход в город" и прочее. Но это еще не все странности местного территориального разделения. "Многоэтажный" город - это километров пять в длину и с километр в ширину, и если ты живешь в паре сотен метров от административного центра города и собрался дойти, к примеру, до магазина, метров сто в сторону центра, то ты вполне серьезно можешь говорить: "Пойду в город схожу". В общем, любое движение в сторону центра - в город, обратно - из города.

Откуда это повелось? Не помнит уже никто. Да и не задавались этим вопросом всерьёз.

***

В город решили идти через переезд, разведать, что там и как, и если всё будет спокойно, пройти именно там.

Спокойно там было как на кладбище. Только трупы не в могилах, а на асфальте, рельсах...

Шесть тел, четверо военнослужащих, судя по форме, и двое гражданских, лежали в разных позах. Одежда в бурых, местами уже черных пятнах. На бушлатах порезы и следы колотых ран. У одного солдата, богатырского сложения, вместо того, что раньше называлось "голова" - месиво из кусков черепа, мозга, лохмотьев скальпа с короткими, светлыми волосами и засохших сгустков крови, перемешанных с деревянными щепками. В метре от него лежит и орудие его страшного убийства - два куска бейсбольной биты, обломанная рукоять и перепачканный в засохшей крови большой кусок ударной части, расколотый вдоль, из которой торчали головки саморезов.

Более никакого оружия мы не увидели.

– Кто-то что-то не поделил с вояками, - резюмировал Кривой.

– Пару дней лежат уже тут, - начал Баламут, склонившись над одним из тел, - точно не этой ночью их...

– И никто их не забирает, - перебил я его, - Смену не прислали, трупы не забрали. Походу патрули самоликвидировались, а кого-то и ликвидировали, - обвел я взглядом тела.

– Может пойдем уже?
– спросил Лёха, - Не по себе тут как-то.

– Идём конечно. Вы куда-то конкретно хотели идти или по пустым магазинам пройтись, удачу испытать?
– спросил я наших спутников.

– У Игоря гараж в "первом", в аренду сдает... Сдавал то-есть, - поправил сам себя Лёха.

– Ремни там кожаные, куртки, сумки, листы кожи для пошива, знакомые с Красноярска, складировали, - продолжил за него сам Игорь, - за пару дней до всего этого безобразия они приезжали, большую часть вывезли, но там еще достаточно осталось. Подумал, что пригодится нам это.

– Конечно пригодится. Вшестером унесем?
– спросил я.

– Должны справится. Делим же поровну?
– спросил меня Игорь.

– Не совсем. Поделим всё честно, исходя из потребностей. Допустим, вам листы кожи нужны, нам ремней больше или наоборот. Может, куртки кому-то понадобятся. Так пойдет?

– предложил я.

– Нас так устраивает. Точнее на месте или уж как домой принесем определимся?
– спросил Игорь.

– По ситуации решим. Сворачиваете, через рощу пойдем, думаю там меньше шансов на неприятности нарваться, - предположил Кривой.

С переезда налево, на тридцатку, потом, метров через сто, направо, на "разрезовскую" дорогу, метров двести по ней и влево, в рощу.

С исчезновением патрулей на улице стало больше людей, даже дети гуляют. Со взрослыми, конечно, но всё-таки. Возле "Екатерины", магазина, в котором затаривался весь привокзальный, несмотря на ранний час, по старому времяисчислению, было-бы примерно полдевятого, восемь человек. Мужики, кто с дубинами, у кого топор за поясом, почти у всех на ремнях, застегнутых поверх фуфаек или курток, ножи, в ножнах. Небритые, но выглядят опрятно. Сидят на ящиках, курят, о чём-то разговаривают. В нескольких метрах от них четыре тетки и молодая девка, так же, сидя на ящиках торгуют овощами, соленьями, вареньями, выставленными на самодельные, деревянные столики.

– Вот и НЭПмены современные. Интересно, чем с ними рассчитываются?
– спросил я, не адресовывая вопрос кому то конкретно.

– Пошли узнаем, - предложил Баламут и бодрым шагом направился к торговцам.

– Может, не стоит?
– поинтересовался у меня Лёха.

– Узнать надо, что за валюту в городе народ вводит, что в ходу, какие цены. Пять минут нас не устроит.

– Привет, мужики! По чём опиум для народа?
– весело спросил Баламут охранявших торговок мужиков.

– Вон девки продают, у них и спрашивай, или иди своей дорогой, - ответил ему сурового вида мужик, с короткой рыжей бородой.

– Нам ваш товар не нужен, - вклинился я, - нам бы узнать, что к чему тут, за что расчет, что в ходу. Мы в город первый раз выбрались, ничего и не знаем.

– Информация - тоже товар. Чё платите?
– спросил худощавый парень, на вид тридцати лет.

– Так ты скажи, чем вы принимаете - говорю же, не в курсе мы.

– Золото, серебро, с вас оружием можем взять, смотрю, качественное оно у вас, - озвучил новую, но вполне предсказуемую валюту мужик с рыжей бородкой. При этом его друзья уже поднялись с ящиков и встали полукругом.

– Даже не думайте, - усмехнувшись, сказал сразу всем Кривой, - тут все и ляжете.

– Посади своих на ящики, иначе все лягут, - поддержал я Кривого, в приказном тоне обратившись к рыжебородому.

– Мы честные торговцы, а друзья мои встали только потому, что хотят обезопасить себя в случае, если вы не с добром к нам подошли и зубы заговариваете.

– Тогда пусть в линию встанут и не пытаются окружить, и тогда продолжим разговор.

Рыжебородый махнул своим рукой. Его бойцы послушно отошли назад, встав в ряд.

– Этого хватит?
– я достал из кармана золотую цепочку жены, грам на десять.

– Вполне, - протянул руку рыжебородый, - Что именно узнать хотите?

– Что с военными? Ушли или спрятались? Куда менты подевались?
– спросил я.

Мужики хором заржали.

– Вы и это не знаете?
– просмеявшись, переспросил нас собеседник, - Те, кто не съебался по своим домам, не дезертировал - охуевать начал. Когда по магазинам полезли, всем похуй было, а вот как по домам полезли, погреба потрошить - тут-то мужики и поднялись, пизды им такой дали, что уже второй день не появляются ни тут, ни в городе. А менты-то вообще сразу попрятались. Машины их ездить перестали совсем. Говорят, те, кто не загасился где мог, в ментовке собрались, там и прячутся.