После Нуля
Шрифт:
– Да. Просто ушли. Я даже не уверен, что мы их убили бы, зная, что они людоеды. Сейчас тебе это сложно понять. Не думай об этом. Если решил идти дальше, то просто слушайся меня и всё. Хорошо?
– Хорошо, - согласился Пятачок.
– Буран, ты как? Пришёл в себя?
– Спросил его Кривой.
– Как так-то? Как так?
– со слезами на глазах заговорил Буран.
– Вот так вот, вот так. Жизнь такая теперь, Саня. Пиздой накрылась прошлая жизнь, кончились прогулки с семьей по парку, посиделки в кафе пиздой накрылись, пикникам на природе пиздец, всему пиздец!!! Теперь или ты убьешь или тебя! Ясно?! Закон
Слезы прекратились. Посмотрел со злостью мне в глаза и... и я оказался в голове Бурана.
– Если ты не примешь этот новый Мир, то он сожрёт тебя. Сожрёт, как те твари сожрали эту девку. Он сожрет тебя и твою семью. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы на месте этой девки была твоя дочь? Нет? Тогда прими это, прими Новый Мир. Ты же боец, Саня, боец! Защити семью, защити себя, нас всех! Прими новые правила, изменить, брат!
Меня выкинуло. Я смотрел в глаза Бурану. Теперь в нем не было злости, теперь в них облегчение и понимание ситуации. Он кивнул:
– Я понял. Я всё понял. Я приму новые правила. Ради семьи, ради дочери. И ты прими меня, прими и веди в этом новом Мире.
После этих слов он приклонил колено и склонил голову:
– Я принимаю Новый Мир. Прими и ты мою клятву верности тебе. Мой меч Твой!
– Клятва принята, - слова вылетели из меня сами по себе, против моей воли.
– По ходу ёбнулся Буран, - подытожил Кривой, - вы оба ёбнулись.
– Всё хорошо, Юра, потом объясню. Поднимайся Буран, идти пора.
– Этого кто сделает?
– Кривой кивнул на связанного каннибала.
– Пятачок, убей его.
– Уже совершенно осознанно сказал я. Все уставились на меня, но никто, кроме сына, ничего не сказал:
– Я?
– Это твоё испытание.
– А если я не смогу?
– Ты вернешься домой, а испытание отложим на год.
– Тогда я смогу, я готов.
Он достал нож. Встал на одно колено, занес руку для удара и в этот момент каннибал открыл глаза и последнее что он увидел перед смертью, было лицо мальчика двенадцати лет. Лицо не выражало ничего, ни страха, ни злости, ни ненависти - спокойное лицо ребёнка, превращающегося в мужчину...
Глава 7
– Что за ёбань ты там устроил? Зачем мелкого на это подписал? Что с Бураном сделал?
– Кривой завалил меня вопросами, когда мы вышли из дома и пошли с ним в авангарде.
– Не такой уж он и мелкий, хоть и лет ему мало, а ростом уже под метр семьдесят и силы в нём не меньше, чем в любом из нас...
– Зато мозги ещё не окрепли и не готовы к такому!
– перебил он меня.
– Готовы, Юра, готовы. Не был бы готов - не сделал бы этого. Если у нас средневековье, то и становится мужчинами надо раньше. Тебе напомнить может как в те времена было?
– Тогда - это не сейчас, - попытался возразить он.
– Еще как сейчас, а может ещё и жёстче. Себя вспомни шесть дней назад.
– Ладно, может ты и прав. А с Саней что?
– А вот тут я сам охуел от того, что получилось. Я как-то к нему в голову залез. Даже о чём-то поговорил там с ним, смутно это уже помню. Успокоил вроде его, направил куда надо...
– Куда надо? Или кому надо?
– как же правильно задал вопрос Кривой.
– Не буду
врать, подтолкнул его в свою сторону, но присягать мне не приказывал. Вроде не приказывал, - ответил я искренне.– Не думал, что это всё твоя "подачка", или как ты её там называл?
– Кривой всё сыпал на меня вопросы, причём правильные вопросы.
– Думал конечно. И, скорее всего, это она и дала мне такую способность...
– Или сама это сделала, - предположил Кривой.
– Может и так. Надо будет проверить ещё на ком-нибудь, - я повернулся к Юрке и, улыбаясь, спросил его, - Проверим?
– Ага, щас! Даже не думай! К рыжему придём сейчас, на нём и тренируйся. Если я и захочу присягнуть тебе, то пусть это будет добровольно, хорошо?
– это он даже не спросил меня, а скорее попросил.
– Хорошо. Обещаю. Хотя сам не знаю, что пообещал тебе. И вот ещё...
– слова застыли у меня на языке. Как же так то?! Мы убили троих и я даже не посмотрел какого цвета их волосы! А если кто-то был рыжим?!
– Эти трое, какого у них были волосы?
– спросил я Юрку.
– Что?
– видимо, он не понял сразу, о чем я.
– Те трое, которых убили! Рыжий там был?!
– закричал я, повернувшись к остальным и, найдя взглядом сына, немного успокоился.
– Не было, не переживай, - спокойно ответил Лёха Острый, - мы же помним твой приказ. Два брюнета, один блондин. А вот ты повнимательнее будь, твои же видения, просьбы твои, а сам забыл.
Вот я ишак-то! Так обосрался перед бойцами. И что я за предводитель теперь?!
– Простите парни, признаю свою вину, - не найдя что сказать, извинился я.
– Всё нормально, с каждым бывает, - подбодрил Лёха.
***
На переезде всё так же валялись трупы, уже совсем не свежие, вонючие, почерневшие, обглоданные собаками.
– Вот так и сдохни на чужбине. И будешь валяться вонючим куском гнилья. И никому до тебя не будет дела, - с сочувствием произнёс Баламут.
– Похеру им уже на всё, а если им похеру, то и ты не переживай, - цинично ответил на это Кривой.
– Ты как, всё хорошо?
– спросил я сына, отойдя с ним в сторонку, - После дядькиного дома и этих трупаков не передумал? И вообще, что чувствуешь? Страшно, противно, может плакать хочешь или ненависть ко мне появилась? Скажи честно, пока мы ещё вернуться можем.
– Всё хорошо, правда. От этих вот, - он показал на вонючие куски разложившихся трупов, - тошнит и противно маленько, а про того я и не думаю даже, мы же их там за дело.
– Этих за дело, но может получится так, что и не за доброе дело придётся. Не так всё просто это всё. Ладно, идём. Ты главное не расслабляйся и слушай меня. Дома еще поговорим. А так ты очень даже молодец, хорошо держишься, не ожидал. Горжусь даже тобой.
Он словно расцвёл после этих слов, заулыбался.
– Шлем одень и ремешок потуже затяни, а то харя треснет от такой широкой улыбки, - с такой же широкой улыбкой сказал ему я и подмигнул.
***
Торговая точка Тормунда изменилась. Товара, как в прошлый раз, на улице не было, да и продавали теперь не со столов на улице, а через два зарешеченных окна, выходящих на лицевую сторону магазина. Но охрана всё таки стоит - четверо мужиков с дубинами и топорами. А вот покупателей, несмотря на ранний час много, человек по пять-шесть возле каждого окна.