Последнее обещание, которое ты дала

— Комнату проверяли?

Глаза его расширились, но он кивнул.

Я молча указала на кровать, а затем на офицера, стоявшего у двери. Тот не мешкал, тут же вскочил, что-то быстро шепнув напарнику. Я вытащила Глок из-за пояса.

Протянув руку к кровати, я спокойно сказал:

— Выходи. Медленно.

Ничего. Ни единого шороха.

Мне что, привиделось это?

Расстояние между каркасом кровати и полом было всего несколько сантиметров. Вряд ли человек смог бы туда втиснуться. Возможно, именно поэтому, проверяя комнату, офицеры и не заглянули под кровать.

Я жестом показала двум мужчинам, чтобы перевернули матрас. Затем подняла оружие, пока они, напрягшись, одновременно подхватили его и резко отбросили к стене.

Под кроватью валялись комья пыли и мусор, а посреди этого хаоса лежала маленькая девочка. Она свернулась калачиком, с широко распахнутыми от ужаса глазами и мокрыми от слёз щеками. Спрятала лицо в согнутых руках, словно пытаясь защититься.

Что, чёрт возьми, происходит?

Сердце бешено заколотилось, по спине пробежал холодок. У нас был свидетель. Свидетель убийства, совершённого Ловато. Если мы найдём того, кто это сделал, и докажем его связь с картелем, это будет огромная победа. Очередная трещина в их броне.

Но что именно она видела? Сможет ли она нам помочь? В животе неприятно сжалось… Что с ней будет, если Ловато узнают, что она видела их убийцу?

Я убрала пистолет и перешагнула через раму кровати, ступая в мусор, разбросанный вокруг.

— Эй, всё в порядке. Ты в безопасности.

Мои слова заставили её вздрогнуть. Она ещё сильнее сжалась, словно пытаясь исчезнуть. Её тело мелко дрожало. Казалось, страх буквально исходил от неё.

Я осторожно приблизилась.

— Меня зовут Джиа. Я… офицер. Обещаю, ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда. Я не позволю.

Из-под длинных чёрных прядей выглянули её глаза. Тёплый карий оттенок был точно таким же, как у мёртвой женщины. Только в глазах девочки, в отличие от неё, боль и ужас ещё не застыли в смерти.

Я сглотнула, присаживаясь, чтобы оказаться с ней на одном уровне.

— Как тебя зовут?

Она резко замотала головой. Техник криминалист чуть шевельнулся, и её взгляд тут же метнулся к нему. Увидев двух мужчин, нависших над ней, она вскрикнула и, дёрнувшись, поползла назад, пока не вжалась в стену. Потом снова обхватила себя руками, переводя испуганный взгляд с одного на другого.

— Они из полиции, — мягко сказала я. — Они хорошие. Никто здесь не причинит тебе вреда.

Она не выглядела убеждённой. Напротив, её взгляд метнулся к двери.

— Ты хочешь уйти?

Девочка кивнула.

— Я могу отвезти тебя в безопасное место.

Её глаза остановились на мёртвой женщине, и из груди вырвался сдавленный всхлип. Слёзы потекли по окровавленной щеке. Она уткнулась лицом в колени, её худенькие плечи затряслись.

Чёрт.

Я не умею обращаться с детьми. Всегда чувствую себя неуклюже и не знаю, что сказать. Моя мама отчаянно хочет внуков, от меня или от моего брата, но точно не получит их от меня. И не только по одной причине. Я люблю свою жизнь. Работа под прикрытием в Национальном агентстве безопасности — это то, ради чего я живу, и я не собираюсь замедляться или задерживаться в одном месте достаточно долго, чтобы семейная жизнь успела меня поймать.

Я опустилась на колени, загораживая ей вид на мёртвую женщину. Возможно, я вмешивалась в улики, но мне было важнее вывести девочку отсюда, чем сохранять мусор вокруг неё.

Я посмотрела на мужчин.

— Никто не должен её видеть. Никто не должен знать, что она здесь была.

Помедлила, а потом добавила:

— Достаньте мне одну из тележек для уборки.

Офицер тут же вышел из комнаты быстрым шагом.

Я снова повернулась к девочке, стараясь её успокоить и снова пообещав, что отведу в безопасное место. Она ничего не ответила, но чуть приподняла голову. Наши взгляды встретились, и я поняла, что она меня хотя бы слышит. Я продолжала говорить мягко и спокойно, и к тому моменту, как офицер вернулся с тележкой, её плечи больше не были так судорожно прижаты к ушам.

Я объяснила ей, что мы спрячем её в корзине для белья и вывезем тележку в грузовик криминалистов, чтобы отвезти в полицейский участок.

Когда я протянула руку в перчатке, она просто уставилась на неё.

Я придвинулась чуть ближе, стараясь говорить как можно мягче:

— Ты не можешь здесь остаться. Ты же понимаешь это, да?

Она снова оглядела комнату, слёзы всё ещё медленно стекали по её щекам. Наконец, кивнула.

Я снова протянула руку, и в этот раз она её приняла. Когда она встала, я увидела, что её футболка и руки в крови. На ней самой ран не было, так что я могла только догадываться, что за след на груди убитой.

Она обнимала мёртвую женщину.

Чёрт возьми.

Когда девочка встала, она показалась мне ещё меньше. Достаточно взрослая, чтобы с её лица исчезла младенческая припухлость, но ещё слишком мала, чтобы гормоны начали менять её тело. Значит, ей было около шести или семи лет.

Я помогла ей перелезть через раму кровати и направилась к тележке, которую офицер поставил между нами и Анной Смит. Мы почти дошли до неё, когда девочка вдруг вырвалась и побежала к шкафу и разгромленному чемодану.

К моему удивлению, она отогнула внутреннюю подкладку и вытащила конверт формата А4. Прижала его к груди и подняла на меня глаза — такие же большие и красивые, как у убитой женщины. Они были похожи. Те же высокие скулы, те же заострённые подбородки, то же хрупкое, словно сломанное птичье, тело.

Я пододвинула тележку ближе.

— Можно я подниму тебя? Посажу внутрь?

Когда она не ответила, я показала руками, как собираюсь поместить её в пустую корзину для белья.

Она едва заметно кивнула. Я аккуратно обхватила её за талию и подняла. Она была невероятно лёгкой. Её хрупкость снова обрушилась на меня тяжёлым грузом — вместе с ней пришло сильное, почти первобытное желание защитить её. Она села, продолжая сжимать конверт, а потом снова подтянула колени к груди.

— Мы накроем тебя одеялами, хорошо?

Она просто смотрела на меня. Я повернулась к офицеру.

— Принеси несколько из соседнего номера.

Он ушёл, а когда вернулся, мы вдвоём накрыли её с головой.

Окно номера выходило на парковку первого этажа, и фургон криминалистов стоял всего в нескольких метрах. Мы с офицером покатили тележку к нему, затем подняли её в кузов, а я забралась внутрь. Я не собиралась оставлять её. Никогда бы не позволила свидетелю исчезнуть из поля зрения, даже если ей было всего шесть или семь.

Я посмотрела на офицера через открытую дверь фургона, только теперь обратив внимание на его нашивку.

— Офицер Рамирес, нам нужно немедленно доставить её в участок.

Он потянулся за рацией, но я его остановила.

— Нет. Не по открытому каналу.

Он секунду смотрел на меня, потом молча кивнул и ушёл.

Прошло меньше двух минут, прежде чем он вернулся, сел за руль и выехал с парковки. Через дорогу уже стояли новостные фургоны, а за жёлтой лентой толпились зеваки, с любопытством вытягивая шеи. Я пыталась себя успокоить. Никто не мог её увидеть. Никто не мог заподозрить, что мы прячем в тележке маленькую девочку.