Последний полёт. Книга первая: Исход

Он окинул взглядом всех взрослых мужчин рода- всех шестнадцати. У некоторых ещё только усики робко пробились и борода не отросла- что называется, молоко на губах не обсохло, таких бы в былые времена и близко до совета не допустили, но в таком случае сегодняшнем сборе и десятка бы не набралось. А ведь он помнил время, когда число мужчин- настоящих воинов рода- можно было посчитать лишь сложив вместе пальцы на руках и ногах...

– Говори, Нисте! Мы слушаем тебя...- ворвался в его мысли голос Микора, невысокого крепыша лет сорока. Некогда славного охотника, заработавшего от животных множество отметин, но выжившего, в отличие от последних- значит, духи предков присматривают за ним. Правда было то давно- до того момента, пока здесь не появились чужаки- волки, которые отобрали луки и стрелы, запретив их под страхом смерти. И теперь вся охота сводилась к установке силков, отчего Мигу безмерно страдал, ненавидя пришельцев едва ли не сильнее всех в деревне...

– После случившегося, я вижу лишь два выхода: уходить в леса, прячась в надежде, что не найдут, и медленно умирать от голода и холода, или выдать семью Ваделя чужакам...- между тем, убеждал сородичей Нисте.

После его последних слов над поляной установилась мёртвая тишина. Блики пламени выхватывали из темноты растерянные человеческие лица: отдать своего родича, пусть и оступившегося- в их понимании- чужакам на верную и, скорее всего, очень нехорошую смерть- на такое, без соответствующей мотивации, пойти весьма трудно. И старейшина только что её озвучил: либо смерть всем родом, либо- только одной семьи, отданной на заклание. И выбор, который они сделают, был заранее предрешён... Но ещё до того, как собравшиеся пришли к такому мнению, согласившись, что выбора другого нет, и раз придётся что-то потерять, так пусть это будет меньшее- во имя спасения остальных, снова прозвучал какой-то даже чересчур спокойный голос Микора:

– Отдать своего- не слишком ли? А может быть поступить так, как советует этот мальчишка- взять в руки оружие?

Старейшина недовольный, что его авторитет- уже второй раз за день- ставят под сомнение, поморщился, но всё же ответил спокойно, попутно удивляясь- чего это на Микора нашло:

– Знаю, что нехорошо, но этот мальчишка сам выбрал свою судьбу- его никто не заставлял. Или предлагаешь пойти его дорогой, где он сам погибнет- и нас погубит,- какой выбор ты предпочтёшь? И Микор, от кого, но не от тебя, можно было ожидать предложения взяться вновь за оружие. Ты же помнишь...или уже забыл тот момент, когда чужаки появились в нашей деревне впервые- разве мы тогда не сопротивлялись? Сколькие из нас в тот день отправились в долину духов- неужели забыл?

– Я то как раз не забыл,- насмешливо- как показалось Нисте- ответил Микор,- А вот ты- очень даже похоже. Чужаки- самые злобные твари из всех, кого видел до сих пор. И я предпочёл бы оказаться в зубах волка, нежели их руках- поверив в их мнимое милосердие. Неужели ты думаешь, что они удовлетворятся только лишь семьёй Ваделя?

И старый охотник демонстративно- на публику, как бы говоря, что не ожидал такой наивности от всеми признанного лидера, покачал головой. И Нисте был вынужден признать- это было верное замечание, потому что чужаки не удовлетворятся разменом трёх своих воинов на одну неполноценную семью, в которой мужчина лишь один, готовый в любой момент, и без чужой помощи, уйти в долину предков. Без репрессий против всей деревни точно не обойдётся- но что тогда делать-то?

– Что ты предлагаешь?- недовольный тем, что от его предложения не оставили камня на камне, ворчливо спросил Нисте.

Старый охотник вышел в центр, образованного собравшимися, круга и обвёл всех взглядом. Затем обернулся к старейшине и сказал:

– Сегодня я наблюдал нечто удивительное, а ты- ничего не заметил?

И поскольку тот в недоумении хлопал глазами и пожимал плечами, перевёл своё внимание на собравшихся, и продолжил:

– Вот что достойно удивления: мальчишка, ещё не прошедший инициации, уходит в лес, каким-то образом убивает троих совсем не слабых мужчин, и возвращается назад- хоть и раненый, но с трофеями. Разве вам не кажется это удивительным?

Микор некоторое время смотрел на озадаченные физиономии сородичей, а после повернулся к Нисте: - Прислушайтесь к моему мнению- твое предложение, уважаемый Нисте, преждевременно. Прежде чем что-то решать, следовало бы узнать- каким образом мальчишка убил врагов...

Ночь показалась для меня слишком длинной. Болело тело, дергали раны... Несколько раз просыпался от неприятных ощущений и долго после ворочался, ища удобное положение. Найдя же, забывался коротким то ли сном, то ли обмороком...

Никакого облечения от такого отдыха я, соответственно, не получил. Однако, когда, решив, что ну его, такой сон, и стоит, наверно, потерпеть и просто дождаться рассвета- меня, будто только такого решения организм и ожидал, чтобы поступить вопреки, совершенно неумолимо меня вырубив.

Очередное пробуждение, и опять не обошлось без боли. Недолго к такому и привыкнуть... Подёргало немного, пошипел от неприятных ощущений, но понемногу свыкся. И после обратил внимание на окружающий мир: судя по свету из двери и падающей от него тени, на улице уже день- первая его половина. Без часов трудно, и поневоле начинаешь подмечать подобные мелочи, а после, уподобившись местным- и употреблять в речи. Для примера, копируя деревенскую манеру: мол, пока тень хозяина леса (имеется тут в наличии некое высоченное дерево- сосна, что намного превышает окружающие) лежит от муравейника (тоже весьма приметная своими размерами достопримечательность) по одну сторону- то это утро, а как только свернула в другую- соответственно, уже день. И для вечера тоже есть подходящие ориентиры. Вроде бы были некогда, то ли в Греции, то ли в Египте, а может в обеих странах сразу, в старину специальные устройства для измерения времени, основанные на подобном принципе. Может быть, даже прямо и в эти времена, но не суть- главное, есть на что ориентироваться...

В этот момент обратил внимание, что я не один такой, лежачий, и на соседних полатях тоже кто-то почивает. Не то, чтобы в этом было нечто нестандартное- полати для того и существуют, но вот чтобы днём- для этого необходимо веское обоснование,- не принято подобное в деревне и всячески порицаемо. Болезнь какая, или- как, например, у меня- ранение...

Собственно, по самому месту расположения спального места и вздернутой вверх седой бороде, было не сложно определить в лежащем деда- нашего патриарха. Вопрос лишь в том, что именно с ним могло случиться? Заболел- в очередной раз- или... Имеется у меня на этот счёт предположение- пока предварительное, но чем дольше думаю, тем более кажется оно мне верным: дело в том, что ещё вчера показался знакомым (но за дальностью достоверно не разглядел) человек, вступившийся перед чужаками за Гереке и, соответственно, получивший за это от врагов неприятностей. Я, как-то со своими ранами, вчера внимания не обратил на его отсутствие- не до того, если честно, было- а оно вон чего... Если это так, то дело может быть плохо. Он и ранее уже кашлял и хватался за грудь, а теперь ещё и это. Как бы...

Но додумать эту мысль мне не дала вернувшаяся с улицы сестрица. Увидев мой прояснившийся взгляд, ответно улыбнулась, но как-то вымученно у неё это получилось. Досталось девчонке: то один, то другой в лежку лежат, и как только выдерживает... Подошла, поправила изголовье и спросила:

– Как бок?

Моя рука непроизвольно поползла в указанном направлении.

– Больно?

Жестом открытой ладони подтвердил- что поделаешь? Извиняюще улыбнулся, и была моя улыбка, наверное, не сильно радостнее сестры. Досталось нашему семейству в последнее время...

Она хотела сказать что-то ещё, но шум у двери отвлёк нас- в проёме показались фигуры односельчан. Гереке вопросительно посмотрела на меня, но я успокаиваще похлопал её по руке. И так понятно, что моё вчерашнее выступление не останется без последствий, которые, видимо, меня сейчас и догнали. Хорошо, что хотя бы отдохнуть немного дали.

Мужчины вошли, поклонились очагу- принятая за обычай в данном племени процедура- взглянули на то ли спавшего, то ли находящегося в забытьи деда, и затем подошли ко мне. Три человека, все- в возрасте за сорок (здесь это как некий порог, пережить который дано не каждому: войны, болезни, да и обычная для проживания в лесу травматичность- существенно укорачивают жизнь), бородатые и седые, почти все- за исключением Нисте- для меня незнакомцы. Но, полагаю, это временно...

– Мы к тебе, Кайр...- начал Нисте с очевидного.

Ни стульев, ни табуреток в доме нашем отродясь не водилось, как, к слову, и во всей деревне, а потому- на моё согласие и выраженное рукой приглашение располагаться, они не чинясь притащили от нашего очага несколько колод. Пристроились на них, и Нисте наконец-то соизволил нас представить:

– Не знаю, помнишь ли ты...- показывая рукой на невысокого плечистого мужика, но увидев отрицательное покачивание головой, продолжил,- это Микор, наш охотник. А это,- он повернулся к третьему персонажу, худому, как щепка, мужчине,- Дядя Гатте.