Последний полёт. Книга первая: Исход

И расстроенно махнул рукой. А я думал над его словами. Так то всё верно, и выбор рода вполне логичен. Вот только: времени, действительно, почти нет, но это же не повод сложить руки и ждать неизбежного конца.

– У меня до сих пор проблемы с памятью: здесь помню, а здесь- не очень... Не могли бы вы ответить на некоторые мои вопросы?

Грустные сородичи удивлённо посмотрели на меня, а Нисте даже высказался:

– Если ты опять про самострел...

– Нет,- отрицательно покачал головой,- с ним мне всё ясно... Так как, ответите на пару моих вопросов?

Нисте испытывающе поглядел на меня, соображая, что ещё этот мальчишка придумал, но, наконец, махнул рукой:

– Хорошо... Давай свои вопросы! Если это поможет нам, то я согласен хоть целый день на них отвечать.

– Нет. Столько мне ни к чему...- помолчал, облекая мысль в слова, и продолжил,- Мои вопросы касаются чужаков. Например, они всегда передвигаются верхом? А сражаются?

– Так и есть, - мне по-прежнему отвечал лишь Нисте, как наиболее авторитетный среди этой троицы.- Слезают редко, но сражаются всегда пеше... Ты что-то придумал?

И последнее он с такой надеждой спросил, что я невольно улыбнулся. Действительно, утопающий цепляется и за соломинку...

– Не то, чтобы... Всё зависит от того, сможите ли вы быстро изготовить самострелы?

Нисте опять задумался, и потому, наверное, вмешался Микор:

– У них тоже имеются лучники, не так много, но точно не хуже меня.

– И против этих способы имеются...

– А ещё- почему мы не смогли ничего им сделать даже когда у нас были луки- чужаки одевают особую одежду из кожи, с нашитыми костяными пластинами.

Доспех!?

– Почему раньше не видел? Микор развёл руками:

– Они так делают только когда на тропу войны выходят.

Вот оно как?! Впрочем...

– Я вам не говорил, для чего самострел таким сильным сделал?- и широко улыбнулся их снова озадаченным физиономиям. Люблю я людей удивлять...

– Значит...

– Всё верно. Я же не знал, насколько болт пробивает,- немного слукавил, да и сейчас продолжаю- откуда мне знать, пробьёт мой самострел броню чужаков или нет. И здесь у меня только один резон- чужаки свой доспех ладили явно в надежде на защиту от местных слабосильных луков, не предполагая моей "игрушки":

... и потому сделал самострел посильнее. Хотя... зная как, теперь могу сделать его и ещё сильнее.

– Хм...

Микор протянул руку с явно читаемым желанием коснуться самострела, но, с уважением посмотрев на меня, передумал. Оружие-то чужое, и ни один мужчина не позволит другому касаться его без разрешения. Я, конечно, ещё не совсем, а, говоря откровенно, и совсем не мужчина, но то, что воин- это уже признали все присутствующие. А вообще все трое- и даже Нисте очнулся от своих думок- смотрели теперь на моё оружие совсем по-другому. Видимо, представляя, что может натворить с десяток подобных устройств. И, чтобы охладить их пыл, я решил указать на минусы самострела:

– Когда я решился устроить на чужаков засаду, выбрал особое место. Куда, если враги и добрались бы, то не столь быстро.

– Что ты имеешь в виду?- быстро спросил старейшина Нисте.

– Самострел реже, нежели лук, стреляет, и чтобы правильно его использовать нужно знать- как. Но у меня действительно уже есть задумка, как воспользоваться этим оружием наилучшим способом- главное, чтобы вы смогли его изготовить как можно больше, и как можно скорее...

Да, это был тот самый вопрос, и сколько бы мы не крутились- упирались снова в него. Думавший в унисон Нисте тут уже вопросил, указав на ключевой момент:

– Как долго ты его делал?

– Это не первый, тот я ладил очень долго. Этот, уже зная, что должно получиться- занял у меня дней шесть. Но,- заторопился я, заметив на лице мужчин разочарование,- во-первых, делал один, а во-вторых- было не так срочно. Думаю, сейчас бы соорудил самострел и за меньшее время- дня два-три...

Вот, теперь мои гости воспряли духом: два дня- это не неделя (это уже мой привет из прошлого: здесь время по-другому считают- пятёрками, по аналогии с количеством пальцев на руке), с таким уже можно иметь дело. Но сомнения остались, что и они продемонстрировали мне градом своих вопросов, на которые я, понимая, что за ними стоит, отвечал как прилежный ученик.

Долго ещё распрашивали меня посетители, и в концов концов уразумели то, главное, что я хотел до них донести- самострел достаточно неприхотлив для создателя, а обучиться владеть им и вовсе просто. Как бы иначе я его собрал, да ещё буквально на коленке, а потом пошёл- и победил? Но когда дошло...тут всё и завертелось.

Я, по большей части, ввиду моей нетраспортабельности, вживую процесс наблюдать не смог, но общую картину- по рассказам Гереке и постоянным визитерам- представить смог. Кто только в это время ко мне не заходил с вопросами по изготовлению самострела- и ведь каждому объясни, да так, чтобы дошло. Иначе, придёт, и ещё не раз. И славно, что слабость постепенно отступила, а рана зарубцевалась. В противном случае, выглядел бы я не столь благодушно...

Нарадоваться не мог своему первобытному организму, на котором болячки зарастали, как на собаке. У меня и мысль была, сразу как ранение получил: "Надо бы зашить..." Но, во-первых, обошлось- без осложнений, а во-вторых, если бы вы видели те костяные иглы, которыми пользуются здешние люди, то вопрос пропал сам собой. С полладони длиной и в широкой части до трети пальца шириной- представьте уровень "удовольствия", мною непременно в процессе такого лечения полученном. Но боль- это одно, хотя и немаловажно, но ведь такой дурой можно так расковырять, что как бы ещё хуже чего не приключилось. Да чего это я- непременно так бы и произошло... Потому оставил эту мысль, как несвоевременную, полностью положившись на природу. И та не подвела...

Уже на третий день- если от боя с чужаками считая- смог, хоть и при помощи сестры(Гереке- молодец! Но нам бы уже пора совесть заиметь, не дом, а лечебница какая), и ненадолго, но выползать на завалинку перед землянкой. Принимая так называемые воздушные ванны, благо погода нас порадовала последними, надо полагать, пригожими деньками перед большим снегом и холодами. Где компанию со мной вскоре составил дед. Вот как-то не получилось у меня ранее общение с ним, а ведь это родитель родителя Кайра. Но, справедливости ради, нужно заметить, что он, и в прошлом малоразговорчивый человек, нынче, превратившись в свою тень, и вовсе умолк. Редкое слово услышишь с его уст. Лишь кашель, сотрясавший сильно исхудавшее тело. Мне было жаль этого человека, но в этом деле- медицине- я совсем не разбираюсь. Что-то из некогда слышанного наводит меня на мысль, что необходима некая диета. Но какая? Да, и о каком разнообразии питания может идти речь, когда вся наша пища состоит из двух-трёх наименований. Не говоря уже про некие, совершенно здесь незнакомые фрукты... Впрочем, нас вполне устраивало и подобное молчание. Иногда ведь, умение просто помолчать- значит значительно больше неких задушевных разговоров. Такое не с каждым возможно... И мы тихо сидели, наслаждаясь солнышком и тишиной. Относительной, конечно- деревенской. Но не полноценной: по словам старожилов, вот раньше эта тишина" была стопроцентной- с мычанием коров, кудахтаньем куриц и лаем собак. Но пришли чужаки, и вся эта живность быстро закончилась. После таких рассказов поневоле сжимались кулаки и челюсти...

Мы сидели, никого не трогали, и нас понапрасну- тоже, но потом приходил Карп. Уж и не знаю- имя такое у него интересное или прозвище, но он на него вполне жизнерадостно откликался. И я как-то постеснялся у него допытываться его происхождением- Карп и Карп. Сухонький и белый как лунь старичок- живчик, годами этак за... впрочем, здесь мои прежние стандарты плохо работают. Но если всё же опираться на них- то этому старику уже за семьдесят. И действительно- он многое помнил, отчего разговоры с ним были весьма интересны. Но не ради почесать языками являлся к нам Карп, а вовсе даже по другой, но весьма прозаической причине- работал он на общество мастером по дереву. И такой у нас имеется, а как же: где-то же нужно сладить доску на крышу, или топорище вырезать, а некогда- опять же до появления чужаков- Карп и справу для охотничьего промысла делал,- луки, рогатины. Нынче это всё позаброшено, но не забыто- и это благо для нас, ибо общее руководство изготовлением самострелов легло именно на него.