Последний самурай
Шрифт:
Он сказал
Когда ты видел всякое, когда с тобой всякое делали, эта тьма пробирается внутрь, привозишь ее с собой, люди, которые на поле боя никогда ни шагу, люди, которые в жизни собаку не ударили, не говоря уж о том, чтоб кого-нибудь пытать, совершенно невинные люди — им тоже достается. Пытки изливаются этой тошнотой, этими потоками сентиментальности, и людей это удушает. Я понимаю, но не могу прикончить эту тьму, она сидит внутри, как жаба ядовитая.
Он сказал
Что им пользы, если я и дальше буду кормить ядовитую жабу? А если и есть польза, смогу ли я так всю жизнь?
Я сказал
Очевидно, что лучше умереть до, а не после многих лет страданий; никто не приговорит невинного человека к пожизненному
Он снова засмеялся. Можно я тебе совет дам? сказал он. Никогда не просись на работу к «Самаритянам».
Он так смеялся, что еле говорил.
Моя мать, сказал я, один раз позвонила «Самаритянам» и спросила, опрашивали ли они неудавшихся самоубийц, насколько счастливо те жили после попытки.
И что они?
Сказали, что не знают.
Он ухмыльнулся.
Я сказал
Сибилла говорила
Он сказал
Кто?
Я сказал Моя мать. Она говорила, им надо нанимать таких, как Оскар Уайльд, но таких, как Оскар Уайльд, не бывает. Если б таких, как Оскар Уайлд, было много, можно было бы отправить их работать к «Самаритянам», и никто бы даже не захотел кончать с собой — от смеха перестали бы. Ты бы туда позвонил, и кто-то сказал бы тебе
Вы курите?
А ты бы сказал
Да.
А тебе бы сказали Это хорошо. Человеку нужно чем-нибудь заниматься.
Моя мать однажды позвонила, а ей там всё твердили Да и Я слышу вас, что было бы утешительно, если бы она беспокоилась, не слишком ли тихо говорит.
И моя мать сказала
Вы курите?
А самаритянин сказал
Что-что?
И моя мать сказала
Вы курите?
А самаритянин сказал
Нет
И моя мать сказала
Зря. Человеку нужно чем-нибудь заниматься.
И самаритянин сказал
Что-что?
А моя мать сказала
Ничего страшного. Это же ваша жизнь. Хотите выбросить ее на помойку — ваше дело.
И тут у нее закончились десятипенсовики.
Я сказал
Это ваша жизнь, но хорошо бы дать ей шанс. Вы же знаете, как Джонатан Гловер говорил.
Он сказал
Нет, как говорил Джонатан Гловер? И кто такой Джонатан Гловер?
Я сказал
Джонатан Гловер — современный утилитарист, автор «Вызывая смерть и спасая жизнь» [143] . Он говорит, что, прежде чем совершить самоубийство, надо сменить работу, бросить жену, уехать из страны.
143
Джонатан Гловер (р. 1941) — британский философ, исследователь этики, выпускник, а затем преподаватель философии в Оксфорде. Его работа «Вызывая смерть и спасая жизнь» (Causing Death and Sainng Lives) вышла в 1977 г.
Я сказал
Вам поможет сменить работу, бросить жену с детьми, уехать из страны?
Он сказал
Нет. Чуток помогло бы не прикидываться все время. Но куда ни поеду, везде то же самое. Я раньше думал, хорошо бы перед смертью увидеть Гималаи. Думал, хорошо бы увидеть Огненную Землю. Южный Тихий океан — говорят, там красиво. Но куда ни попадаю, везде вижу, как ребенка забивают до смерти прикладом, а солдаты смеются. И никак этого из головы не выбросишь.
Он поглядел на свой стакан.
Он сказал
Вылечи ее. Ты можешь исцелить болящий разум, Из памяти с корнями вырвать скорбь, Стереть в мозгу начертанную смуту И сладостным каким-нибудь дурманом Очистить грудь от пагубного груза, Давящего на сердце?Он сказал
Здесь больной Лишь сам себе находит врачеванье [144] .И подпер голову рукой.
Он сказал
144
Уильям Шекспир. Макбет. Акт V, сц. 3. Пер. М. Лозинского.
Красивая история.
Он сказал
Мир был бы красив, если б злодеяния терзали только тех, кто их свершил. Хочешь еще колы?
Я спросил, нельзя ли лучше апельсинового соку.
Он со стаканом подошел к холодильнику. Вернулся со стаканом и банкой колы.
Он сказал
Я не говорю, что жене не было трудно. Ей пришлось за все отвечать. Писать кучу писем людям, от которых было мало проку. Жить дальше ради детей.
Я сказал
Она хочет умереть?
Он сказал Вряд ли.
После паузы он сказал
Она сильно изменилась. Стала меньше
Он сказал
Или больше
Он сказал
Она стала
Он сказал
Она многому научилась. Организовала успешную кампанию, ну то есть кампанию, которая была успешна как кампания, широкая поддержка, куча людей давали деньги, когда она просила, ходили на марши, когда она объявляла, что будет марш, писали своим представителям в парламенте, когда она всем велела писать в парламент. Она слала письма, а газеты их публиковали и освещали марши, когда были марши, и у нее регулярно брали интервью на радио и по телевидению. Такие вещи, понимаешь ли, не случаются сами. И когда они происходят, уверяешься, что способен их устроить.
Он сказал Хочешь еще колы?
Я сказал давайте.
Он принес стакан. Сказал Извини, колы больше нет, я апельсиновый сок принес.
Он сказал
И когда я вот так сбежал, это несколько подпортило кампанию. Переговоры, оказывается, дошли до стадии, когда появилась надежда, — во всяком случае, жена считает, что положение было многообещающее, а я своим побегом мог все поставить под удар. Эта моя забубенность ее раздражает, она думает, мне просто повезло, а вот если бы кампания помогла, тогда, она считает, было бы не просто везение. Не то чтобы это сильно раздражает, так, по мелочи, но мне пришлось скрывать, как я рад снова увидеть нашу собаку. Пес едва не рехнулся, когда я вошел, и я чуть не или, кажется, даже разрыдался, хотя он ведь особо не учился выступать в газетах и в кампанию не вкладывался, ничего такого. То есть жена моя, да и все они пять лет провели, добиваясь каких-то сдвигов, преодолевая неудачи, а я пять лет просто…
Он сказал
И, понятно, когда пес умер
Он сказал
Ладно, это дело прошлое. Тебе скучно, мне скучно, тебе скучно, а если нет, станет скучно, если столько же об этом думать
Я сказал
Вы читали эту книжку Грэма Грина?
Он сказал
Какую книжку Грэма Грина?
Я сказал
Где он убивает жену из милосердия, а потом его мучают воспоминания, а потом он теряет память при взрыве [145] .
Он сказал
А, эту. Ты читал Грэма Грина?
145
Имеется в виду роман английского писателя Грэма Грина (1904–1991) «Ведомство страха» (The Ministry of Fear, 1943).