Последний взгляд

–  Кто они?

–  Этот охранник. И доктор Смизерэм с ним заодно. Они, кажется, считают, что меня подослал отец. Мне, правда, удалось заглянуть в дверь - так что я видела Ника и он меня видел. Он попросил меня забрать его оттуда. Сказал, что они его держат там против его воли.

–  "Они"?

–  По #8209;моему, он имел в виду доктора Смизерэма. Во всяком случае, именно доктор Смизерэм приказал его перевезти.

–  Куда?

–  Не знаю, мистер Арчер. Но думаю, что они держат его взаперти в смизерэмовской клинике. Во всяком случае, санитарная машина отвезла его туда.

–  Вы всерьез верите, что они держат его взаперти?

–  Я уж и сама не знаю, чему верить. Но боюсь я всего. Вы мне поможете?

Я сказал, что для начала помогать придется ей, поскольку мне сейчас не под силу вести машину. Бетти согласилась приехать за мной через час.

Я вышел на кухню и перевернул бифштекс. С одной стороны он дымился и шипел, с другой - был совершенно ледяной, все равно как те шизофреники, с которыми мне приходилось иметь дело. И я задался вопросом, а безумен ли Ник.

Прежде всего надо было одеться. В моем не слишком богатом гардеробе нашлась безразмерная нейлоновая рубашка, которую мне удалось натянуть, не всовывая левой руки в рукав. Завершил я туалет вязаным жакетом.

К этому времени мой шизоидный бифштекс подрумянился с обеих сторон, но остался кроваво #8209;красным изнутри. Я проткнул его ножом - на тарелку потекла кровь. Дав бифштексу остыть, я не стал его резать, а съел целиком и прикончил кварту молока. Потом вернулся в комнату и сел отдохнуть. Впервые в жизни я ощутил, что такое старость. Организм вдруг стал требовать большего ухода, давая все меньше взамен. Гудок Бетти вывел меня из полудремы. Я неуклюже протиснулся в машину. Бетти строго посмотрела на меня.

–  Мистер Арчер, вы больны?

–  Да нет. Просто пуля попала в плечо.

–  Почему вы мне ничего не сказали?

–  Вы в тогда не приехали. А мне не хочется выпускать расследование из своих рук.

–  Даже если это вас убьет?

–  Меня не так #8209;то легко убить!

Я за последние два дня сильно сдал, Бетти же, напротив, очень похорошела. Видно, период оцепенения кончился.

–  Скажите, бога ради, кто мог в вас стрелять?

–  Полицейский из Пасадены. Правда, он метил в другого. Я просто подвернулся под руку. Разве отец вам не рассказывал?

–  Я не видела отца со вчерашнего дня, - сказала она торжественно, словно важное заявление делала.

–  Вы хотите уйти из дому?

–  Да. Отец сказал, чтоб я выбирала между ним и Ником.

–  Уверен, что вы его не так поняли.

–  Нет, именно так.

Она включила зажигание. Мотор взревел. И тут я вспомнил, что забыл вынуть чалмеровские письма из багажника. Я пошел за ними и, пока Бетти выводила машину на автостраду, еще раз просмотрел верхние три.

Начало второго письма привлекло мое внимание:

«Мл. лейтенант Л.Чалмерс с борта „Сорел #8209;бей“, (К.А. 185) 15 марта 1945».

–  Кажется, вчера вы говорили о дне рождения Ника. Вы сказали, что он родился в декабре.

–  Четырнадцатого декабря, - сказала она.

–  Какого года?

–  Сорок пятого. В прошлом месяце ему исполнилось двадцать три. А зачем вам это знать?

–  Может понадобиться. Скажите, кто вынул из пачки эти три письма, что идут не в хронологическом порядке? Ник?

–  Может быть, и он. Мне кажется, он их читал. А что?

–  Мистер Чалмерс, находясь на войне, прислал с борта корабля письмо, датированное пятнадцатым марта сорок пятого года.

–  Я не сильна в арифметике, особенно за рулем. Но кажется, с пятнадцатого марта по четырнадцатое декабря будет девять месяцев?

–  Совершенно точно.

–  Правда, странно? Ник всегда подозревал, что его отец… ну, что мистер Чалмерс ему не родной отец. Он считал, что его усыновили.

–  Возможно, он прав.

Я переложил три верхних письма в бумажник. Бетти, преодолев скат, въехала на автостраду и яростно погнала машину. Над нами коричневым покрывалом стлался смог.

Глава 32

Южнее по побережью стояла солнечная ветреная погода. С вершины холма, вздымавшегося над Пасифик #8209;Пойнтом, были видны белые гребни волн и редкие парусники, кренившиеся под напором ветра.

Бетти повезла меня прямо в смизерэмовскую клинику. Холеная молодая особа с нелюбезными манерами, восседавшая в приемной, заявила, что доктор Смизерэм занят с пациентом и никак не может нас принять. Весь остальной день он проведет с пациентами и вечер тоже.

–  Ну а, скажем, через недельку, со вторника, этак в полночь?

Особа смерила меня укоризненным взглядом.

–  А вы не ошиблись? Может, вам все #8209;таки нужно отделение «Скорой помощи» при больнице?

–  Не ошибся. Ник Чалмерс находится в вашей клинике?

–  На подобные вопросы я не имею права отвечать.

–  Могу я повидать миссис Смизерэм?

Особа ответила не сразу; сделала вид, будто разбирает бумаги.

–  Сейчас узнаю. Как вы сказали, ваше имя, повторите, - снизошла она наконец.

Я назвал себя. Она открыла дверь, ведущую во внутренние покои, и оттуда донесся такой крик, что у меня волосы стали дыбом. Пронзительный бессловесный вопль, вопль муки и отчаяния.

Мы с Бетти посмотрели друг на друга.

–  Это мог быть и Ник, - сказала девушка.
– Что они с ним делают?

–  Ничего. Здесь не подходящее место для вас.

–  А где подходящее?

–  Дома, с книжкой.

–  Достоевского, что ли?
– сказала она резко.

–  Можно выбрать что #8209;нибудь повеселее.

–  Вроде «Маленьких женщин»

[9]. Боюсь, что вы меня так и не поняли, мистер Арчер. И потом, оставьте этот отеческий тон.

–  А как еще с вами разговаривать?

Дверь во внутренние покои распахнулась (на этот раз обошлось без криков), из нее вышли Мойра и регистраторша. На меня Мойра посмотрела удивленно, взгляд же, который она кинула на Бетти, был куда красноречивее. В нем разом отразились и зависть и презрение. Хоть ты и моложе, казалось, говорил этот взгляд, зато я крепче.