Последняя искра

Авар несколько секунд глядел на меня очень внимательно, а затем, запрокинув голову, вдруг громко и искренне захохотал. Я и сама оттаяла вмиг, разулыбавшись. Даже не заметила, как дверь покоев вновь отворилась.

Обернулась, лишь заслышав звучный голос стража.

— Эда?

Топчась у порога, Эдана не решалась пройти, даже когда Акитар должным образом её представил. Заметив Авара рядом со мной, она сжалась, словно всеми силами старалась выпустить ядовитые колючки.

— Сиура Лайн? Я думал, вы больны, — поклонился Авар вежливо, но странный огонёк забегал в его глазах.

От меня это не ускользнуло, как и не ускользнуло то, что Эдана под слоем пудры, делающей её светлую кожу едва ли не прозрачной, поалела.

— Мне… стало лучше, — коротко ответила она, пристально глядя на мужчину и нервно перебирая в пальцах платок.

— Принц будет счастлив узнать, — ровным тоном отозвался пустынник и поклонился мне. — Всего доброго, Елизавета. Всего доброго, сиура, — удостоилась кивка и Эдана, на который она лишь долгим взглядом ответила. А когда рогач проходил мимо, дёрнулась, как пружина под напряжением, едва ли в сторону не отскочив.

— Эда, что с тобой? — с растущим беспокойством снова позвала я, и зов сработал, как апорт для пса.

Девушка, всхлипнув, метнулась мимо стража и налетела на меня, обхватив руками за шею.

— Желаете, чтобы подали чай или закуски?

Акитар, как всегда, оставался безукоризненно вежлив и несколько отстранён.

Я с трудом махнула, гладя Эду по спине и одними губами прося оставить нас одних. Страж, впрочем-то, без особого удивления вышел и прикрыл за собой дверь.

Привыкает, рогатик к моим клыкастым гостям потихоньку. Глядишь, ещё немного, и время службы человечке ему не будет в самых кошмарных снах видеться. Хотя не он ли, принёсший мне клятву верности, информацию до ушей Авара, а следовательно, и Ассаро доносит?

— Эдана, да что стряслось? — воскликнула я, когда девушка уже совсем нешуточно захлюпала носом. — Тебе плохо? Позвать кого-нибудь?

Но Эда только головой мотала, сжимая меня в удушающих объятиях.

— Прости меня, Лиззи! Прости! Я хотела прийти ещё вчера, но… Меня отец запер, — наконец отпрянув, утёрла она слёзы.

— Запер?!

Я так и охнула, заботливо потрепав Эдану по плечу и пытаясь усадить в кресло, в котором до неё сидел Авар, но не тут-то было. Эда не гнулась, будто титановым стержнем в позвоночнике обзавелась.

— Когда Велора ранило твоим огнём, отец был в бешенстве, — ответила она. — Запретил мне приближаться к тебе, сказал… ты для меня опасна. Приказал не выходить…

Я покачала головой. Велор, похож, был прав. Немалый переполох огненная рысь устроила. Но неужто даже Эдана беспрекословно отцу подчиняется?

— Рогач тоже беспокоился, мол, может лучше поостеречься. Ты неустойчива магически… Наверное, боится, что ты и меня ненароком подпалишь, и ему придётся брать уродину в жёны, — Эда презрительно фыркнула, а я стыдливо поджала грубы и до того ярко ощутила себя злом, что слёзы навернулись.

Правда ведь могу натворить бед. Уж кому, как не Ассаро об этом знать?

Глянув на жаровню, нестерпимо захотела подойти и отдать камням всю магию до капли, чтобы сердце перестало скакать в груди, как упругий, пламнеющий мяч.

— Я пыталась отправить всех к Соресу, — продолжала Эдана со злостью. — Тебя я уж точно не боюсь и знаю, что мне ты вреда не причинишь. Велор с Эдом, кстати, тоже говорили в твою защиту. Сказали принцу, что всё произошло случайно, ты просто переволновалась, устала, — на этих словах у меня камень с души свалился. — Но отец всё равно велел запечатать дверь. Эдмонд еле выторговал для меня свободу через кронпринца. Тот, зная тебя, чудом на уступки пошёл. А отец ему перечить не смеет пока ещё.

— Хорошо, хоть так, — улыбнулась я, гордясь Ассаро до глубины души, но в огромных тёмных глазах Эды уже вновь засверкали слёзы. — Эдана, ну что же ты…

— Я хотела прийти сразу! — заголосила она. — Хотела извиниться, что испугала тебя! Я после обеда с этим Его Рогачеством…

Эда в порыве чувств швырнула в Велора стакан. Да-а… Если бы Эдмонд вовремя не перехватил острые осколки, я могла и без глаза остаться. Впрочем, и после поговорить с Эдой мне не удалось. Она явно не в себе была.

— Ты что? — ужаснулась я. — Думаешь, это я из-за тебя огнём пальнула, что ли?

Эда не ответила, только сморщилась, грозясь разразиться плачем, и с трудом выдавила:

— Я знаю, что повела себя как… — не найдя слов и взвыв-таки раненой медведицей, она вновь напала, стиснув меня в объятиях. Да таких крепких, что дух вышибло и рёбра захрустели.

— Эда…на!

— Прости! — зачастила она. — Но у меня просто крышу сорвало от злости в ту секунду, хотя ты и не виновата! Мне так стыдно, Лиза… я едва тебя не покалечила! Ещё и испугала своими…

Эдана сжала губы, будто прямо в эту самую минуту вновь сияющие магией клыки отрастила, и отстранилась, утирая глаза. Кончик носа у неё изрядно покраснел, а губы дрожали.

— Ничего, я же цела и невредима, — потёрла я оба её хрупких плечика, ободряя. — Всё хорошо, правда. Я понимаю тебя. Если бы меня насильно замуж выдавали, я б совсем голову потеряла, наверное.

— Не потеряла бы, — хлопнула носом Эдана. — Ты молодец. Всегда молодец. И не боишься ничего. Эд рассказал, что у тебя вчера химеру нашли.

— Звучит, как диагноз, — сморщилась я. — Да и не химера это.

— И всё равно, — упёрлась Эда. — Я бы с ума сошла от страха, а ты… вон, — она махнула рукой, окинув меня взглядом с ног до головы. — Не боишься. Ты никого, кажется, не боишься.

— Ну да… — с сомнением протянула я, невольно вспомнив об Арисе. — Я всего на свете боюсь.

Эдана шмыгнула носом и поспешила приложить к лицу мятый платок.

— Но ты же здесь, на Иппоре, — утёрла слёзы она. — Эдмонд рассказал, что вчера случилось, и рассказал, что тебя влекло твоё начало. Поэтому ты пошла за Велором.

— Нда-а… пошла, — глядя в одну точку, покачала я головой. — Но только вот мало кто назовёт это храбростью, Эда.

— Наперекор логике довериться сердцу ещё какая храбрость нужна. А у меня… вообще… Мне так страшно, Лиззи! Страшно остаться одной, страшно…

Эдана вновь со слезами припала к моему плечу, а я только и могла, что гладить её по вздрагивающей спине и голове.

Успокоилась Эда лишь минут десять спустя. Мне удалось наконец напоить её водой и, усадив в кресло, сунуть под нос коробку с конфетами.