Потерявшиеся в России

– По статистике примерно пятнадцать миллионов ну-ждаются в лечении от алкоголизма. А пять миллионов на-ходятся под наблюдением психиатров, - подтвердила Оль-га Алексеевна.
– Такого, наверно, ни в одной стране нет.

– А вот здесь я тебя, Оля, огорчу. В США, например, больше страдающих депрессиями, психическими рас-стройствами и различными фобиями значительно больше, чем у нас.

– Это ты откуда знаешь?

– А у моего Алексея Николаевича таблица с данными Минздрава есть. Правда, там еще есть комментарии, где говорится, что цифры в нашу пользу не должны нас радо-вать. Средний процент психов везде постоянен, и, если у нас он меньше, то только потому, что мы живем, чуть ли не сто лет с такими стрессами, какие не снились никому, и наши люди получили своеобразный иммунитет.

– Это точно, - рассмеялась Ольга Алексеевна.
– Еще чаю?
– спросила она.

Да ты что!
– испугалась Вера Сергеевна.
– Все. Я и так у тебя лишний вес набрала. Пойду звать своего домой.

Вера Сергеевна тяжело встала с углового диванчика, на котором они с Ольгой Алексеевной сидели за столом.

– Ну, как вы там без нас, не скучали?
– развязно спро-сил Виталий Юрьевич женщин, когда они постучались и вошли в кабинет.

– Нет, не скучали, - отозвалась Вера Сергеевна.

– А вот вы без нас, я смотрю, разгулялись!
– показала она на пустой графинчик из-под водки.

– Да вот как-то за разговором. Да и дочь не каждый день замуж выходит...Оно как-то и пошла, - засмеялся Ви-талий Юрьевич.
– Про что сплетничали-то? Часом, не нам ли косточки перемывали?

– Больше нам делать нечего!
– отмахнулась Ольга Алексеевна.
– Про Леониду, соседку вашу вспомнили.

– Это, которая пожар устроила?
– уточнил Виталий Юрьевич.

– Не она, а муж ее сестры, - поправил Алексей Нико-лаевич.
– Да он у нее и двери резал, и бил ее смертным бо-ем так, что она у нас в квартире спасалась. Да ладно, бог им судья. Что Леонида, что Марыся - обе жалкие неустро-енные бабы. Эта Лёнина суета вокруг мужиков, мелкие удовольствия от пошлого застолья с песнями, мордобоем и постелью. Как-то Леонида позвонила в дверь, я вышел, и она просит: 'Алексей Николаевич, ко мне сантехник дол-жен придти, мне на работу, а Марыська пьяная лежит, вы, если что, не посмотрите за мастером?

– Присмотрел?
– захохотал Виталий Юрьевич.

– А что мне оставалось?
– развел руками Алексей Ни-колаевич.
– Пришлось. Как откажешь?

– Да ваш пожар хоть понятен, - сказала Ольга Алексе-евна.
– Здесь, можно сказать, бабы довели мужика. А у нас облили бензином и подожгли газопровод на внешней сто-роне дома, а милиция успокоила, мол, на соседней улице было еще хуже. Подростки пришли с канистрой, позвони-ли в квартиру, вошли и потребовали две тысячи рублей, иначе обещали облить все бензином и вместе с хозяйкой квартиру сжечь.

– И что, никого не поймали?
– Вера Сергеевна сокру-шенно покачала головой.

– Ты знаешь, поймали. А когда поймали, жители вдруг все как один забрали из милиции ранее написанные заяв-ления. На этом все и кончилось.

– Вот народ!
– возмутился Алексей Николаевич.

– Да какой угодно народ! Люди боятся... А как не бо-яться? Придут и убьют. Что, примеров мало? Вот я вчера за квасом ходила, целый час простояла. В очереди стояли и дети, и пожилые люди, а молодые лезут без очереди - сам идет, а за ним еще четверо. Я одному стала говорить, а он ухмыляется: 'Заткнись, говорит, тетка, нас такими воспи-тали.

– Ну, это уже из другой оперы, - скептически махнул рукой Алексей Николаевич.
– Родителям часто впору в петлю лезть и не о воспитании думать, а о том, как накор-мить своего ребенка? Нищета порождает агрессию, тем бо-лее, когда рядом такой же ребенок как сыр в масле катает-ся и ананасы ест.

– А поголовно от нищеты пьют?
– с иронией сказала Вера Сергеевна.
– И ладно бы мужики, а пьют-то и женщи-ны, те же матери,

– А что женщины?
– возразил Алексей Николаевич.
– Да женщины, если хотите, во всех, не свойственных им за-нятиях, замещая мужчину, проявляют еще большую агрес-сивность, чем мужчины, и выходят на такой психически-эмоциональный уровень, что это становится катастрофой и для них, и для окружающего мира, не говоря уже о том, что стремление женщины к эмансипации и к замещению мужчины совершенно бессмысленно, порочно и ненор-мально.

– Мир перевернулся, - вздохнула Ольга Алексеевна.

– А он перевернулся ещё в 1917 году. И не без помощи психически-ненормальных женщин, которые забыли о сво-ем божественном предназначении, и о своем месте в при-роде. Это как животное, отбившееся от стада.

– Что ты, Алексей, имеешь в виду?
– поднял брови Виталий Юрьевич.

– А я имею в виду революционных экстрималок. На-пример, Анку-пулеметчицу, которая 'воевала-воевала, стреляла-стреляла...' Если бы у нее были дети, то они на 90% были бы ненормальными, потому что за пулемет мо-жет залечь только женщина-убийца, а никак не нормальная женщина. И все они кончали жизнь плохо. Была такая пламенная революционерка Перуан де Нарикур, которую называли 'красной амазонкой'. Она первая с оружием в руках ворвалась в Бастилию 14 июня 1878 года. 'Свобода, равенство, братство' - и кровь рекой, - а потом сумасшед-ший дом, где и провела 20 лет в железной клетке для буй-ных. Мария Спиридонова в 1906 году 'из ревности' за-стрелила чиновника и была приговорена к пожизненной каторге, а в 1919 году уже большевики посадили ее в сума-сшедший дом, принимая во внимание ее истерическое со-стояние... Да та же эсерка Каплан, которая стреляла в Ле-нина. Ее расстреляли, а труп сожгли, т.к. она была освиде-тельствована...как 'заразная сумасшедшая'. Или Долорес Ибаррури по кличке 'Пассионария', т.е. одержимая. Так ее прозвали за то, что однажды она перегрызла горло плен-ному. Иммигрантский писатель Михаил Алданов пишет, что 'революция не создана для нормальных женщин, зато для ненормальных - она настоящий клад'.

– Так оно и есть, - согласился Виталий Юрьевич.
– Хотя я думаю, что все революционеры с прибабахом, хоть женщины, хоть мужчины. Доктор Лоран в книге 'Тюрем-ный мир' так комментирует поступки революционеров: 'нравственно помешанные психобольные, они всегда ло-вились обществом, считали себя его жертвами, и во время всех революций им принадлежит первое место'

Виталий Юрьевич помолчал и заключил:

– Quantum est in rebus inane!

– А Коллонтай?
– сказала Ольга Алексеевна.
– Кол-лонтай вроде была соратницей Ленина и вполне нормаль-ной.

– Это Коллонтай была нормальной?
– возмутился Ви-талий Юрьевич.
– Да она, мало того, что вышла замуж за троюродного брата, так после развода активно проповедо-вала свободную любовь и напропалую жила с революци-онной матросней. Причем, ей уже было за 40, а матросам - менее 20 лет.

– Вот что такое женщина, когда она сорвется с цепи, - серьезно заключил Алексей Николаевич, строго глянув на свою жену, а глаза его смеялись.

– Я тебе дам, 'с цепи', - обиделась Вера Сергеевна.
– Самого на цепь посажу. Пошли-ка, а то засиделись. Пора и честь знать.

Глава 27

– На следующий день застолье продолжалось в тесном семейном кругу. Мила выглядела откровенно счастливой. Она кошечкой мурлыкала и прижималась к мужу, теребила его волосы, брала под руку, и прижимала к своей щеке, как дите дурачилась, а Владимир Сергеевич стеснялся, мягко отстранял ее, но видно было, что это ему приятно.

– Мила, дай человеку поесть!
– одергивала дочь Ольга Алексеевна.

– Да ничего, пусть, - снисходительно разрешал Вла-димир Сергеевич.

Пили шампанское, которое принесли молодые. Вита-лий Юрьевич с Ольгой Алексеевной выпили по рюмке водки. Владимир Cергеевич водку пить не стал, да и шам-панское только пригубил, больше же налегал на закуску и ел с большим аппетитом. И Ольга Алексеевна в который раз порадовалась за Милу. 'Господи, какое счастье, что у дочери муж трезвый человек!' - думала Ольга Алексеевна и обещала про себя сходить в церковь и поставить свечку Николаю Угоднику.