Потрошитель

Итачи осёкся, он едва не вздрогнул от упоминания имени Сасори. Ему отнюдь было не до смеха, которому поддался Намикадзе.

— Она с ним, кстати, еще приходила на допрос тогда. Странная такая…

Итачи, больше не слушая ни слова, подорвался с места. Разрывая желтые ленты на пути, детектив кинулся в детскую комнату – единственное место, где не было ни крови, ни разрухи. Оно сохранило свою нетронутую девственность. Но теперь здесь царил самый настоящий хаос, Итачи вытаскивал все, что попадалось под руки: одежду, расчёску, ручки.

Минато вошел в комнату, ошарашенно наблюдая за действиями офицера.

— Что ты делаешь?

— Минато, благодарю за помощь. Дальше я сам, просто… — Итачи схватился за голову от поразившей мигрени, что сжала в тиски. — Как её звали?

Намикадзе щелкнул пальцами, вспомнив имя:

— Нар… точно, её звали Нарико.

«Точно не помню, имя на «На» начиналось…»

«Кадзуо изнасиловал собственную сестру и попытался её выпотрошить».

«Она представилась его дочерью».

«Она совсем не похожа на азиатку».

Итачи и не заметил, как Минато покинул квартиру и что позади него, пытаясь докричаться, стояла тщедушная, но весьма любопытная старушка. Наконец, услышав незнакомый голос, Итачи обернулся. Пожилая женщина с добрым лицом потрепала парня по предплечью.

— Ох, давно я здесь никого не видела с такого жуткого дня. Этих ублюдков так и не поймали?

— Ублюдков? – как в дурмане переспросил Итачи.

— Ну да! – невозмутимо воскликнула старушка. — Те, что пришли сюда, устроили жуткую бойню и сбежали.

— Простите, их было несколько? Но…

«Но ведь в деле сказано, что соседи ничего не видели и не слышали».

— Ну как же! Я ведь все подробно тогда рассказала вашему коллеге! Вы чем-то похожи, не родственники случайно? Он такой среднего роста, брюнет черноглазый, весельчак и джентльмен, лампочку мне на кухне помог вкрутить и кран починил! Ну, не полицейский, а золото! Еще уехал тогда на затонированной машине, мне она запомнилась, все на обычных были, а он на затонированной. Вы слушаете меня, молодой человек?

В глазах Итачи отразился весь сакральный темный ужас этого мира, который некий злой гений превратил в свою игру, правила которой были известны лишь ему одному.

Комментарий к Глава 17. «Театр марионеток»

Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо*.
– отсылка к реплики Мефистофеля из “Фауста” Иоганна Гёте.

========== Глава 18. «Обратный путь в Преисподнюю» ==========

Руки детектива обожгла керамическая чашка благоухающего чая с ароматом бергамота, которую ему преподнесла пожилая соседка семьи Исаеси. Итачи усадили за небольшой кухонный столик. Стоило зайти на кухню, как запах свежих пирожков напомнил молодому детективу о лихом детстве в гостях у бабушки.

Старушка еще какое-то время сетовала на цены и ревматизм, но, когда даже присущая Итачи учтивость иссякла, детективу пришлось напомнить о причине его визита, и женщина, понимающе кивнув, побледнела, чуть подкосившись, присела за стол. Глаза её поблекли, словно она вновь перенеслась в самый жуткий день её жизни.

— Это случилось в ночь со второго на третье марта год назад. Я помню это как вчера. В тот день муж Лейси вернулся, как всегда, пьяный. Они часто закатывали истерики, он вечно бил своих жену и дочь и заваливался спать. Но в тот вечер, покричав как обычно, он ушел. Я в глазок все видела. Но уже ближе к полночи на площадке послышались голоса и топот. Я подумала, что он вернулся со своими дружками. Но фигуры были совсем не знакомы. Я-то всех его собутыльников знаю. Да и самого Исаеси я среди них не увидела. Их было пятеро. Все они были в масках и капюшонах, но я слышала их незнакомые возбуждённые голоса. Один из них, самый громкий, закрыл глазок рукой и позвонил. Бедная Лейси, решив, что это вернулся муж, сразу же открыла. И все. Они просто ввалились в квартиру, не дав ей даже пискнуть. Я, конечно же, сразу кинулась звонить в полицию. Но телефон не работал. Эти паразиты заранее все продумали и перерезали провода в подъезде. А когда все началось… Никто просто не решился выйти из квартиры.

Женщина замолчала, в глазах её царил кромешный ужас, руки задрожали, и она вцепилась в край стола, чуть ли не плача.

— Я слышала её истощенные крики через стенку. Она умоляла остановиться, в унисон её жутким воплям воздух рассекал треск и рев бензопилы. А потом все затихло. Словно ничего и не было. Я отважилась подойти к двери… Лучше бы я этого не делала. Самый первый вышел мужчина в плаще-дождевике, полностью пропитанном свежей кровью. Я видела и чувствовала его безумные горящие ненавистью зеленые глаза на смуглой коже. Второй вышел тоже весь перемазанный с бензопилой в руке, кровь была даже на его платиновых зализанных волосах. Лицо я его не смогла разглядеть из-за маски, но мне показалось, что это сам дьявол поднялся из преисподней. А следом за ними вышел чистенький третий с двумя другими. На нем не было ни капли крови, весь законспирированный, он лихо прикрыл дверь и, перепрыгивая через ступеньку, отправился вслед за ними. Я так и побоялась выйти из квартиры, найти телефон, чтобы вызвать полицию, сознание потеряла от всего этого ужаса. А когда очнулась, там снова был шум. Уже было утро, и Вы не поверите! Дверь открылась, из неё вышел тот самый третий, который был неиспачканным, это точно он был! Он нес в руках дочь Исаеси, Нарико, которая что-то нечленораздельно кричала. Я после этого сразу же выскочила, хотела нагнать его, но с моими-то ногами… его уже и след простыл! А потом уже кто-то вызвал полицию. Нас всех допрашивали, со мной говорил вот тот милый молодой человек, поблагодарил за мою храбрость и отвагу, пожал руку и умчался в свою затонированную машину. Не понимаю, почему мои показания не дошли до полиции!

Старушка тут же переключилась бранить правительство и сетовать на поднимающиеся цены.

В ушах детектива звенел второй удар молота судьи. Обернувшийся человек с безумными зелеными глазами, стянув пропитанный кровью дождевик, предстал Какудзу. Вышедший с бензопилой, стянув маску, открыл лицо арестованного Дзимпачи Хидана со скалящейся улыбкой. Темная таинственная фигура так и померкла в кромешной тьме лестничной площадки.

Итачи медленно моргал, словно просматривал быструю кинопленку из чередующихся убийств, а голос соседки превратился в мельтешивший задний фон, едва доносящийся до сознания.

Учиха молча встал и, опомнившись, машинально поблагодарил и попрощался с соседкой, которая на прощание взмолилась:

— Надеюсь, что с Нарико все в порядке. Хорошая девочка, и мухи не обидит, она заслуживала лучшей участи.

Итачи, ничего не ответив, прихватил расческу и рубашку девочки, упаковав её в полиэтиленовый пакет, и направился обратно в участок.

***

На улицах сумрачного Токио красное солнце умирало в последних лучах, что меркли за темными тучами. Окна участка наполнялись искусственным неоновым светом. И лишь на нижнем уровне, где держали опаснейшего убийцу за последнее десятилетие, царил сумрак. Двое полицейских спустились, чтобы проверить, не успело ли что-то произойти. Дежуривший охранник сидел на стуле, его фуражка прикрывала смуглое дряблое лицо.

— Кейто-сан, все в порядке?

Но в ответ лишь тягучая тишина. Полицейский пощелкал тумблером от лампочки, но она не работала. Прихватив фонарик, он направился вглубь к решетке к левой стене, у которой сидел охранник.

— Кейто-сан, — полицейский дотронулся до липкого плеча и невольно поежился от отвращения неизведанного. Он посветил на руку, что погрязла в кровавой жиже, и резко развернулся, направив свет на полицейского, что остался на входе, и попытался прокричать: — Хир, он…

Полицейский, стоящий у входа, направил свет на напарника и невольно патетично воскликнул, когда голову мужчины снесли с плеч одним ударом.

Мужчина выронил фонарь в тот же момент, когда труп упал ничком, и показалась чужая темная фигура.

Полицейский кинулся к лестнице, крича о ЧП и подмоге. Трясущимися руками он попытался найти нужный ключ от двери, и, когда щелкнула замочная скважина, спину прожгла ледяная сталь, разломившая позвоночник и пробившая грудную клетку, позволяя лицезреть орудие, что поставило точку на его жизни.