Повелитель чумы

– Мерден передал записку?
– При других обстоятельствах это было бы даже забавно.

– Я решил, что вы не поверите мне на слово.
– Коди сделал ещё глоток чая. Его лицо было спокойным и даже бесстрастным, как у гаргульи.

Ленуар посмотрел на красиво струящийся почерк. В письме, как и в речи, Мерден был краток и загадочен, оставляя многие вопросы без ответа.

«Сержант Коди вполне может приступить к службе. Однако он не должен бегать, поднимать что-либо тяжелое или выполнять иную нагрузку, из-за которой может чрезмерно учащаться пульс».

– И это должно меня убедить?
– раздражённо прорычал Ленуар, взмахивая листком бумаги.
– Зачем мне помощник, которому нельзя «чрезмерно учащать пульс»?

Коди вздохнул.

– Послушайте, инспектор, я провел большую часть последних двадцати четырех часов во сне, постоянно принимая настойку. Лихорадка прошла, кровотечение прекратилось, и у меня было достаточно времени, чтобы восстановить водный баланс. Я больше не могу спать ни минуты, пока этот ублюдок бродит на свободе. В противном случае, вам придётся меня снова усыпить.

– Я нахожусь на грани серьёзного прорыва в этом деле, - заметил Ленуар.

– Вы уже совершили серьезный прорыв, - с улыбкой ответил Коди.
– Вы нашли лекарство от чумы. Если бы вы этого не сделали, я бы, наверное, уже был мертв. Но вместо этого я просто чувствую себя так, будто переболел гриппом. Эта настойка просто потрясающая.
– Он вытянул вперёд руку.
– Видите этот порез? Мерден сделал его сегодня утром. Кровь свернулась быстрее, чем я когда-либо видел.

– Я рад это слышать, сержант, но я имел в виду, что близок к тому, чтобы выяснить, кто виновен во всём происходящем.

Коди вновь стал серьёзным.

– Именно поэтому я здесь.

– Внизу сидит сержант Иннес. Назови мне хоть одну причину, почему я должен взять тебя, а не его, совершенно здорового?

– Потому что во всём Кенниане я больше всех мечтаю поймать этого ублюдка. И больше всех этого заслуживаю, сэр.

Ленуару нечего было возразить.

– Я ценю вашу заботу о моем здоровье, - продолжал Коди, - но это мое личное дело. А что касается того, смогу ли я выполнить свою часть работы — об этом вам тоже не стоит беспокоиться.

Возможно, дело было во взгляде сержанта, или в решительности в его голосе, или в толстой нити вины, которая натянулась, как леска, в груди Ленуара. Какова бы ни была причина, он не смог отказать Коди.

– Пусть это будет на твоей совести, сержант, - вздохнул Ленуар и открыл дверь.

* * *

– Вот здесь.
– Ленуар подтащил гроссбух поближе к окну и постучал по странице пальцем.
– «Ночная Красавица», путь из Инатаара через Миррхан, семьсот ящиков ангельского сусла.
– Он посмотрел на дату в правой колонке.
– Шесть недель назад.

Коди заставил себя не щуриться от яркого утреннего солнца. Головная боль более или менее прошла, но по какой-то причине яркий свет все еще резал глаза. Однако он не мог позволить инспектору это заметить. Ему и так было нелегко убедить Ленуара взять его с собой, и он почти полчаса терпел колкие замечания по дороге в доки. Он знал, что если бы не записка Мердена, его бы здесь не было.

Хотя и Мердена пришлось долго убеждать. Записка, которую видел Ленуар, была не первым её вариантом. А первая начиналась так: «Сержант Коди продолжает демонстрировать поразительное упрямство и безразличие к своему здоровью...».

Но Коди удалось убедить прорицателя придерживаться фактов. А факты заключались в том, что он мог стоять ровно, мог ходить и говорить, не падая, и опасности рецидива не было никакой. С его разумом все было в порядке, и он больше не был заразен. В ближайшее время он, конечно, не сможет погонять с приятелями по участку мяч или побегать наперегонки, но даже сейчас, в период реконвалесценции, он все равно был сильнее Ленуара. С его точки зрения, это означало, что он годен к службе, и когда он объяснил это Мердену, Адали неохотно согласился.

– Я - ваш должник, Мерден, - сказал он тогда.

Адали фыркнул и продолжил писать записку.

Коди не очень-то хотелось оказаться в долгу перед колдуном, но он готов был пойти на всё - абсолютно на всё!
– чтобы добраться до больного ублюдка, который сделал это с его городом. С ним самим.

– Семьсот ящиков, - повторил Ленуар, - общей стоимостью двести пятьдесят крон.

– Всего-то?
– нахмурился Коди.

– Я думаю, что они стоят даже меньше. Вероятно, цена была завышена, чтобы избежать подозрений. Если эта трава так же распространена в Инатааре, как и её видовой родственник - в Брэйленде, то она, вероятно, на самом деле почти ничего не стоит.

А в Брайленде она, между тем, продавалась по полкроны за бушель. Кто-то зарабатывал на этом большие-большие деньги.

– Посмотрите сюда, инспектор, - сказал Коди.
– В колонке «выгружено» стоит три разных даты. Последняя выгрузка была только вчера.

– Совершенно верно.
– Начальник порта склонился над плечом Ленуара.
– Если честно, эти ящики - та ещё заноза в заднице. Выгружают их мелкими порциями, занимая место, пока остальные ждут меня в бухте. Конечно, они оплачивают время простоя, но все же... это неправильно - обращаться с ней, как со складом. Ей самое место в море, а не собирать ракушки в порту.

Ленуар оглянулся через плечо.

– И что вы об этом думаете? Почему они не выгружают всё одним махом?

– Скорее всего, они не хотят платить дополнительные деньги за аренду склада. А ещё команда сказала, что они не хотят выставлять весь продукт на рынок сразу. Вы же понимаете: спрос рождает предложение...
– Начальник порта пожал плечами.

Лицо Коди вспыхнуло от ярости.

– Ублюдочные сукины...

Ленуар бросил на него предостерегающий взгляд. Он не хотел, чтобы Коди проговорился. Конечно, сержант был прав. Наконец-то они напали на след подозреваемого, и последнее, что им было нужно, - это лишиться своих козырей. Коди сделал глубокий вдох.

– Вчера, после разгрузки, куда они понесли товары?
– поинтересовался Ленуара.

Начальник порта заглянул в гроссбух.

– В хранилище 57.

– Покажите мне учётную книгу этого хранилища.

Начальник порта принес гроссбух и с мрачным видом передал инспектору. Ему не нравилось, когда им командовали. Если Ленуар и заметил это, то ему было все равно; он снова просмотрел колонки, переводя взгляд с одной книги на другую.

– Здесь сказано, что на борту осталось двести пятьдесят ящиков.