Повелители лошадей

За ними двумя следовала свита охранников и слуг. Там было несколько неулыбчивых дневных стражей в тяжелых черных халатах, руки которых всегда лежали на рукоятях мечей. Хранители колчана Ямуна, его личные слуги, несли его утреннюю одежду и меч с серебряным наконечником в украшенных драгоценными камнями ножнах. В конце группы шел один слуга, неся сокола с капюшоном на голове — ценную охотничью птицу кахана, вышедшего на прогулку. В целом, Коджа насчитал, по меньшей мере, тридцать человек. Ямун вел себя так, будто их там не было.

Коджа слышал, что у кахана на службе состоят две тысячи носителей колчанов и еще четыре тысячи дневных стражей. Никто никогда не подсчитывал количество ночных стражников, лучших из телохранителей, потому что кахан постановил, что любой, кто проявит любопытство, будет обезглавлен. Коджа не сомневался, что кахан приведет приговор в исполнение.

Ямун небрежно размазал грязь по коврам и занял свое место на троне. Гоюк поклонился и удалился, чтобы выполнить приказ кахана. Коджа стоял, ожидая, что его узнают, его обувь медленно наполнялась холодной грязью.

— Принеси мою птицу, — приказал Ямун.

Когда сокольничий вышел вперед, подбежал другой хранитель с ястребиной перчаткой Ямуна и небольшим блюдом сырого мяса. Ямун натянул толстую перчатку, украшенную крапчатой красной кожей, вырезанной из брюха гигантской огненной ящерицы — одного из странных созданий, населяющих степь. Слуга стоял рядом с готовым мясом.

Ямун протянул руку и уговорил сокола сесть к нему на руку. Даже в капюшоне птица расправила крылья и попыталась улететь. Кахан держал птицу за лапы и сжимал поводок зубами. Он прошептал нежные слова сквозь сжатые челюсти, снимая с птицы капюшон. Сокол моргнул и снова захлопал крыльями, пытаясь взлететь. Ямун протянул полоску сырого мяса. Сокол набросился на кусочек, запрокинув голову, чтобы проглотить его. Когда птица успокоилась, Ямун выплюнул поводок.

— Добро пожаловать в мой шатер, Коджа из Хазарии. Садись и наслаждайся мясом моих ягнят, молоком моих лошадей, — крикнул кахан, произнося традиционное приветствие, которое предшествовало аудиенции каждого дня.

— Я благодарю тебя, Прославленный Император Туйгана, за твою щедрость, — ответил Коджа с легким поклоном. Как и приглашение, его ответ повторялся каждый день, являясь частью древнего ритуала, который управлял жизнями Туйганов.

— Ну, тогда проходи и садись. Быстро — сегодня нужно многое сделать. Позже я хочу пойти на охоту, — сказал Ямун, пренебрегая этикетом.

— Да, Великий Господин, — сказал Коджа, поспешая на свое место.

— Ты тоже пойдешь. Ты будешь охотиться со мной. Ямун передал свирепую птицу сокольничему и взмахом руки отпустил его. — Но сначала ты должен побыть моим писцом еще немного — только на сегодня.

Коджа кивнул и занял свое место, раскладывая свои бумаги, кисточки, чернильные камни и прессованные лепешки с порошкообразными чернилами — как красными, так и черными. Слуга поставил маленькую миску с водой для смешивания порошка.

Ямун махнул рукой своим ожидающим слугам. — Я сейчас переоденусь, — скомандовал он.

Слуги побежали вперед, разворачивая длинную полосу белой ткани. Четверо из них заняли позиции в квадрате вокруг кахана, их глаза были обращены друг к другу, они подняли ткань, образуя ширму. Другие слуги сложили груды одежды внутри ширмы, затем отступили.

— Приведите моих женщин, чтобы они одели меня.

После небольшой задержки со стороны женских палаток появились две молодые девушки. Коджа предположил, что им было немногим больше восемнадцати лет. Внешне они были расы Шу, с блестящими черными волосами, бледной кожей и узкими глазами. Девушки поспешали вперед быстрыми, семенящими шажками, как учили придворных дам. На каждой было облегающее шелковое платье и высокий головной убор незамужней женщины. Гребни, вырезанные из костей экзотических монстров, удерживали их волосы на месте. Застенчиво хихикая, когда они увидели, что присутствуют зрители, две девушки вошли за ширму и принялись за работу.

— Это принцессы Водяной Цветок и Весенний Пион, — похвастался Ямун через ширму. — Подарки от императора Шу. Он посылает мне больше, чем вино. Эти две принцессы королевской крови, и он подарил их мне. Он сделал это для твоего принца? Ямун извивался, когда девушки стаскивали с него верхнюю одежду.

Коджа не ответил, стараясь незаметно опустить глаза. Он коротко взглянул вверх. Обнаженные плечи кахана были покрыты длинными узкими шрамами.

— Одеваться — это не все, в чем они хороши. Ямун широко ухмыльнулся. — Но тебе этого не понять. Это правда, что вы, священники, никогда не прикасаетесь к женщинам?

Коджа покраснел от этого вопроса. — Чистота ума и тела — это путь, по которому мы ищем Фуро, — сказал он, защищаясь.

— Значит, женщины нечисты? — спросил Ямун, и в его голосе послышались недоверчивые нотки.

Коджа снова услышал хихиканье за ширмой.

— Страсти затуманивают разум и развращают дух. Мы живем для того, чтобы контролировать свои страсти и очищать свой разум, чтобы достичь совершенства в мыслях и поступках. Бессознательно Коджа принял позу со скрещенными ногами, которую принимали жрецы его храма на своих уроках.

— Ха! И что это дает тебе в этом мире? Ямун поднял руки, когда принцессы расстегнули его брюки.

— Только тот, у кого чистый дух, может войти в присутствие Просветленного.

— Значит, если ты будешь избегать женщин, у тебя может, просто может, появиться шанс увидеть твоего бога? Ямун скрылся из виду за ширмой.

— Что-то вроде этого, да. В философии Храма Красной Горы было гораздо больше, но Коджа не собирался сейчас вдаваться в это. Готовясь к своей работе, Коджа смешал чернила.

— Что делает твой Просветленный? Вознаграждает ли он тебя и поражает ли твоих врагов молнией? Голос Ямуна был приглушен, когда ему через голову надевали, свежую одежду.

— Просветленный наполняет нас совершенным пониманием и гармонией. При этом у нас нет врагов.

— Ха. Что, если бы я был твоим врагом? Защитит ли тебя твое совершенное понимание? Ямун вышел, одетый в длинные свободные одежды из красного и желтого шелка, расшитые прыгающими тиграми. Слуги и женщины собрали грязную одежду и унесли ее прочь.

— Я верю в Фуро и Просветленного.

— А я верю в свой лук и свой меч, — произнес Ямун, пристегивая свой меч. — Они и есть сила. Тейлас дал их мне, и он может поражать своих врагов с неба. Тейлас — это бог, которого ты можешь использовать.

Коджа был поражен этим последним заявлением. — Богов не используют.

— Тейлас вернул бы силу, если бы я ее не использовал, так что он — бог, которого нужно использовать, — отрезал Ямун с легкой усмешкой.

Одетый и принаряженный, Ямун сидел в своем кресле, готовый выслушать утренние дела.