Повторение пройденного

— Так что с танками мы не в лучшем положении — насыщенность германских полевых дивизий противотанковыми средствами оказалась чрезвычайно большой — полторы сотни единиц, половина 37 мм пушки, остальное противотанковые ружья. Кроме того имеются и длинноствольные 50 мм орудия, способные поражать в борт наши тяжелые и средние танки, пусть первые только с коротких дистанций. Одно хорошо — таких стволов в дивизии только полудюжина, по паре на полк, но возможно их число значительно возрастет в самое ближайшее время.

Маршал смял окурок в пепельнице — полегчало сразу, первый перекур в новом для себя времени и теле снял напряжение. И заговорил дальше, негромко — он знал обстановку, пусть по книгам и информации из будущего, но теперь оставалось только найти надлежащие способы ее использования.

— Вот сюда отошла 21-я танковая дивизия, вернее ее остатки, где-то с тысячу человек, без танков и артиллерии, но с автотранспортом. Вам, Александр Петрович надлежит начать немедленно выводить личный состав этого соединения к станции Войбокало, где будет происходить выгрузка прибывающей 122-й танковой бригады. И там сформировать из дивизии бригаду, из маршевого пополнения доукомплектовать мотострелковый батальон до полного штата и все бригадные службы. Номер оставить прежним — 21-й бригады пока еще нет в списках, вот и появится одна из них.

— Люди есть, товарищ маршал, но нет танков…

— Не торопитесь, знаю, — Григорий Иванович так посмотрел на полковника, что тот осекся. И продолжил говорить — он ведь много думал над реалиями, восстанавливая картину боев на компьютере, и сейчас осталось только применить собственные выводы и умозаключения на практике, которая, как всем известно, и позволяет изменять мир деятельностью.

— В состав бригады включить 119-й отдельный танковый батальон — в нем девять Т-34 и два десятка Т-26. А вот второй батальон изъять из состава 122-го танковой бригады — из роты средних танков в семь Т-34, и двух рот малых танков Т-40, вооруженных крупнокалиберным пулеметом. В бригаде три батальона, усиленный состав, так что серьезно такое «кровопускание» ее не ослабит, зато у нас под рукой будет две танковые бригады, причем в 21-й люди повоевавшие, пороха понюхавшие, в отличие от 122-й. Срок пять дней — десятого новая бригада должна быть полностью боеспособна. Да, сейчас 311-й дивизией, которая отошла за Кириши, командует полковник Орленко, бывший комдив 23-й танковой. Нечего ему на пехоте делать, пусть принимает 21-ю бригаду, а на его место другого поставим. Управления танковых полков из расформированной дивизии вывести, поставить комполка полковника Кузнецова, прежде ей командовавшего. И передать в полк семь КВ из 122-й бригады, тяжелые танки нужно применять массированно, и вместе — тогда удар будет надлежащей силы. А в бригадах оставить только средние и легкие танки вместе с мотопехотой, КВ все мостики своими «тушами» сломают, да и продвижение замедляют. А «тридцатьчетверки» им не уступают, причем пушка на них лучше, броня не хуже, скорость больше и гораздо подвижней. Бригадные штаты временные, их много раз будут пересматривать, выбирая наилучшие варианты для применения. Так что дерзайте, Александр Петрович, а наш единственный тяжелый танковый полк можно будет использовать для поддержки бригад или пехоты на поле боя.

Кулик остановился, взял папиросу и посмотрел на ошарашенного перспективами начальника отдела АБТВ. Вроде бы ночью только один батальон в армии, а тут сразу две бригады «нарисовались», а это сила немалая, почти полторы сотни бронированных машин, причем четыре десятка новых типов — тяжелые КВ и средние Т-34. Теперь ему есть чем заняться — и спрос с него будет, срока ведь дано всего пять суток. А ему есть чем сейчас заняться — дел невпроворот и поспешать надобно, памятуя, что в сутках всего двадцать четыре часа, а не тридцать как хотелось бы, и тем паче не сорок восемь. Поднявшись, Григорий Иванович произнес:

— На врачей плевать, ни в какой госпиталь не поеду — сейчас каждый час дорог, упустим, нас вся страна проклянет. Так что едем в Шлиссельбург, как раз и проскочим в тумане, а там посмотрим, что к чему…

Кроме пачек со знаменитыми «географическими картами», где первоначально сравнивались размерами Беломорский и Суэцкий каналы, встречались и такие, но цена на них «кусалась»…

Глава 7

Машина шла в туманной дымке, что накатывала с Ладоги — порой в прорывах можно было увидеть бескрайнюю гладь озера. Григорий Иванович дремал, как только это было возможно в трясущейся и подпрыгивающей на ухабах «эмке» — о дорогах, что тут будут проложены через восемьдесят четыре года, приходилось только мечтать. Хотя сам по себе тракт не плох, лучше любой грунтовки, но так функционирует уже больше двух веков, солидное в рамках истории время. Как и Новоладожский канал — с машины можно было разглядеть длинную вереницу всевозможных барж и пароходов. Плавание через норовистую Ладогу с ее внезапными штормами то еще «удовольствие», особенно опасна в южной части «толчея», своего рода для моряков игра в «русскую рулетку», только в барабане не один, а два патрона.

— Да, через канал много груза не протолкнешь, а ведь снабжать придется трехмиллионный город с целым фронтом, — пробормотал Кулик, и закурил папиросу. А больше ничего не сделаешь — если не удастся заснуть в тряске, то кури и думай, писать невозможно, если только не каракулями. И мысли были невеселые — Григорий Иванович нутром понимал, что выбить немцев из Мги не удастся — к 12-й танковой фельдмаршал Лееб в любой момент мог начать переброску 8-й танковой и 18-й моторизованной, а это будет полный крах всех помыслов. Сковырнуть четыре подвижных дивизии с танками невозможно с его малыми силами, скорее пупок «развяжется». Но у противника это ведь половина от имеющихся танковых и моторизованных соединений, на Ленинград с запада наступает 4-я танковая группа. И благо в том, что в демьянских болотах «увяз» 56-й моторизованный корпус, разгромивший 34-ю армию, и пошедший в эйфории от победы в наступление.

— Но это единственный путь подвоза продовольствия, боеприпасов и материалов для нужд и беспрерывной работы ленинградских заводов, товарищ маршал. Если Мгу отбить нам не удастся, то от Назии можно проложить ветку до Шлиссельбурга, на правом берегу Невы проложены пути. Конечно, придется разгружать вагоны, строить паромную переправу, и снова загружать составы, но эти хлопоты позволят избежать горшего лиха.

Спокойным, но отнюдь не сонным голосом отозвался сидевший с ним рядом бригадный комиссар Сычев. Хорошо, что не пришлось с ним «знакомиться заново» — услышал обращение. А с другой стороны Василий Андреевич сидит так, будто жердь проглотил, и явно опасается маршала — хоть они в «одной лодке», но между ними в иерархии не яма, целая пропасть. От политработников с ромбами в петлицах не «протолкнутся», образно выражаясь, а для подсчета маршалов хватит пальцев на одной руке. Но придется держать ухо «востро» — замполиты всегда «постукивали» на своих командиров, но тут без обид, работа у них такая, партией ведь не зря приставлены. Но и спрос с них жесточайший, и сами требует от людей запредельных усилий — просто так звезду на рукав гимнастерки не пришивают, а при попадании в плен она есть смертный приговор, стоит только взглянуть на нее любому нацисту или офицеру — есть в вермахте на данный случай «приказ о комиссарах». Расстреливают сразу на месте, как и евреев.

— Если синявинские высоты дивизия Замировского не удержит, то будет полная хана. Только на нее и надеюсь, других войск у нас под рукой нет. А они настоятельно необходимы, для подкрепления флангов, и найдем мы их в Шлиссельбурге, тут ведь главная база Ладожской флотилии и отошедший штаб 48-й армии. И заметьте — слишком много красноармейцев в селениях, мыслю, это и есть остатки 128-й стрелковой дивизии, которую три дня тому назад отвели на спешное пополнение.

— У многих гимнастерки необмятые, ходят неуклюже, шинели жесткие — не иначе маршевое пополнение, необстрелянных бойцов сразу видно. Да и не обучены они толком, винтовку как вилы держат.

— Вижу, вы на Халхин-Голе воевали, — Григорий Иванович кивнул на монгольский орден Красного Знамени, что был привинчен рядом с орденом Ленина. А вот медали «ХХ лет РККА» на груди не имелось, что говорило о том, что в ряды Красной Армии этот кряжистый мужик лет сорока с голубыми авиационными петлицами на гимнастерке, воротник которой виднелся из-за расстегнутой кожаной куртки, попал после гражданской войны.

— Так точно, товарищ маршал, — кивнул военком, и хитро прищурился. — Я не авиатор, танкист. Воевал военкомом в 9-й мото-броневой бригаде, вот куртка у меня и осталась, монгольская, — комиссар усмехнулся, но голос тут же снова стал серьезным:

— Затем служил военкомом в 19-й танковой дивизии, и весной оказался в 1-м воздушно-десантном корпусе, пришлось даже два раза прыгать с парашютом, нельзя перед бойцами позориться. Дрались на Киевском направлении, в бою побывал не только в пехоте, но и на танке — в корпусе свои Т-38 и новенькие Т-40 имелись. А петлицы сменить не успел — в Главпур вызвали, дали предписание и сразу на самолет, в котором вы в Волхов улетали.

— Это хорошо, что воевали, — усмехнулся Кулик — комиссар пришелся ему по душе. Проделать путь военкомом от бригады до корпуса, а потом «дорасти» до члена военного совета армии, и всего за два года, очень показательный довод в его пользу. К тому же все соединения кадровые, первой волны, а туда старались назначать в первую очередь квалифицированные кадры, это потом пихали всех, кто только под руку попадался. И то, что званием не вышел, еще один плюсик, зато в нынешней войне много лучше других разбирается, и определенные новшества оценить может, имея солидный опыт. Вон как задумчиво кивал, когда разговор про оборону пошел. Танки и десант есть элитные войска, там откровенных дураков держать не станут, они сами из рядов быстро «сольются».