Поймать солнце

— С папой что-то происходит, — говорю я ему, пиная беспорядок на полу.

Мой брат фыркает, оглядывая разрушения.

— Похоже, ты удивлен.

— Он трезв. Он был трезв, — настаиваю я. — Что-то не так. Мне все равно, что он говорит, я отвезу его в больницу.

— Удачи тебе. — Из-за двери папиной спальни доносится грохот.

Нахмурившись, я сужаю глаза на Маккея.

— Ты трезвый?

— Нет.

— Круто. Просто охренительно. — Я провожу рукой по лицу. — Ты мне нужен, чувак. Я не могу продолжать делать это один.

Он издает невеселый смешок.

— Один? — насмешливо повторяет он. — Ты не один. У тебя есть милая рыжеволосая девушка, которая считает тебя центром своей вселенной. Папа всегда тебя любил. И впереди у тебя блестящее будущее.

Я смотрю на него, все еще хмурясь.

— У тебя есть все, а у меня — ни черта. — Его челюсть напрягается, когда он скрещивает руки на груди. — Бринн меня бросила.

Я не могу сдержать приступ сочувствия, который пронзает меня, несмотря ни на что. Сглотнув, я отвожу взгляд и смотрю на разбросанное стекло.

— Мне жаль.

— О. Уверен, ты опустошен.

— Да. Я надеялся, что у вас все получится.

— М-м-м… — Маккей делает шаг вперед, пошатываясь. — Ты знал, что ни черта не получится. Когда это у меня что-нибудь получалось?

Злость берет верх над сочувствием.

— Прекрати нести чушь. Ты лучше этого.

— Но не лучше тебя.

— Это не соревнование! — кричу я, вскидывая руки вверх. — Что с тобой случилось? Что с нами случилось?

— Ты. — Он тычет пальцем мне в лицо. — Ты и твоя удача, твои высокие моральные принципы, твоя неспособность когда-либо видеть во мне равного себе… и она. — Его палец устремляется к переднему окну, нацеленный на дом Эллы. — Твой счастливый конец предначертанный звездами, так? Ты получаешь девушку. Получаешь сказку. А я не получу ничего. Очень хреновый конец. — Он выделяет каждое слово, его ярость нарастает.

Я чувствую то же самое.

Его слова несправедливы.

— Похоже на то, — бормочу я. — Я уеду после окончания школы. — Сердце замирает при этом признании, потому что мы с Эллой еще не обсуждали этот вопрос. Но я знаю, что она этого хочет… и думаю, что это то, что мне нужно. Подойдя ближе, скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на него. — Я держал оборону долгие годы, с тех пор как ушла мама. Я жертвовал всем ради тебя, папы, ради этого дома и этой семьи. Теперь твоя очередь. Ты можешь хоть раз взять на себя гребаную ответственность? Ты можешь позаботиться о папе, пока я пытаюсь жить хотя бы подобием нормальной жизни.

Маккей клацает зубами, обдумывая мою тираду.

— Ты уезжаешь с ней?

— Да, уезжаю.

— Ты мудак.

— Это я мудак? — парирую я. — Господи, Маккей. Я все для тебя делал. Готовил, стирал, брал на себя роль папиной сиделки, пока ты пил с приятелями, играл в баскетбол, ходил на свидания, жил и наслаждался своей молодостью. Теперь у меня наконец-то есть что-то, ради чего стоит жить, и я… — Я замолкаю, мгновенно пожалев о сказанном.

Его брови приподняты с явной обидой. Между нами воцаряется тишина, нарушаемая лишь эхом моих неосторожных слов. Маккей смотрит себе под ноги, выражение его лица увядает. Мышцы напрягаются.

— Что-то, ради чего стоит жить, да?

Я моргаю и качаю головой.

— Я не это имел в виду.

— Нет, это.

— Нет… нет, я просто имел в виду, что у меня наконец-то появилось что-то для меня. — Я прижимаю ладонь к груди. — Я заслужил это.

— Верно. — Борьба оставляет его, он делает шаг назад и смотрит в коридор, где шум уже затих. — Мне нужно проветрить голову.

— Маккей…

— Не ходи за мной, — говорит он, поворачиваясь на пятках. — Ты прав, Макс, ты заслуживаешь жизни без своего бесполезного брата. Неважно, что мы заключили договор, когда были детьми. Неважно, что я годами отвлекал себя бессмысленной ерундой, умоляя ускорить время, чтобы мы наконец смогли вместе уехать из этого гребаного города и отправиться за мечтой, которую ты мне обещал.

Мои губы раздвигаются, но слов не выходят.

Слезы затуманивают мое зрение.

Я вспоминаю лето на озере, когда мы погружались под воду и смотрели друг на друга сквозь стену тумана и серости. Там разворачивалось будущее, будущее для нас обоих. Где-то далеко отсюда, мы вдвоем путешествуем по миру, осматриваем достопримечательности и навсегда оставляем все позади.

Я обещал ему это.

— Ты и я, Маккей, — сказал я ему, когда мы обсыхали на берегу, глядя на облака. — Однажды мы останемся только вдвоем.

Чувство вины гложет меня, смешиваясь с горечью и пронизывающей до костей печалью. Тогда мы были еще детьми. Я не думал, что он будет цепляться за эти невинные слова до самой взрослой жизни, ожидая, когда я соберу вещи и увезу его отсюда.

Я не знаю, что сказать. Теперь я понимаю, что слова имеют вес. Слова имеют последствия, они способны укорениться глубоко в человеке, формируя его будущее и разрушая даже самые прочные связи. Слова никогда не бывают невинными. Они либо оружие, либо лекарство. Подобно семенам, они всходят и разрастаются, превращаясь в деревья-небоскребы или агрессивные сорняки.

Маккей, спотыкаясь, обувается и ищет ключи от грузовика.

— С Новым годом, — бормочет он, направляясь к входной двери.

— Маккей, подожди. Ты не можешь вести машину.

— Попробуй меня остановить.

— Мне очень жаль. Пожалуйста, давай поговорим об этом и…

Дверь захлопывается, и все затихает. Я оглядываю дом, в котором царит хаос, эмоции подступают к горлу, сердце все еще колотится. Я думаю об Элле, которая готовится вместе с Бринн, радуется тому, что встретит новый год со мной, жаждет легкой, романтической ночи, когда фейерверки окрасят озеро во все цвета.

Я потираю лицо обеими руками, затем ослабляю галстук. Топаю в ванную, достаю из аптечки пузырек с таблетками, вытряхиваю две на ладонь и наполняю бумажный стаканчик водой.

Когда вхожу в его спальню, отец уже лежит животом на матрасе.

— Папа, — зову я. — Прими это, чтобы уснуть.

— М-м-м, — отзывается он.

— Пожалуйста.

Интересно, слышит ли он, сколько боли в этом слове? Он слегка приподнимается, поворачивая голову ко мне на подушке.

— Максвелл, — произносит он свое негромкое приветствие.

— Я отвезу тебя к врачу завтра, первым делом с утра. Ты не здоров.

Он медленно моргает в мою сторону, когда я ставлю таблетки и воду на прикроватную тумбочку. Дрожащей рукой он тянется к ним и проглатывает снотворное.

— Я в порядке, сынок. Мне просто нужно отдохнуть. — Он залпом выпивает воду и с усталым вздохом откидывается на матрас. — Спасибо, что позаботился обо мне.

— Да. — Моя челюсть сжата. — С Новым годом.

— Хм, — бормочет он, закрывая глаза. — Поцелуй свою девушку в полночь.