Пожитки. Роман-дневник
Шрифт:
Видеть во мне человека окружающим с каждым днем все труднее.
– Как?!! – ошарашенно воскликнула К. и, кажется, даже на секунду забыла – что ей делать с воспитанными на сольфеджио руками. – Не любишь те-а-тр?!
– Да, – ответил я.
По тому, как она успела нажать кнопку на звукорежиссерском пульте – причем нажала нужную, – я понял, что самообладание к ней пусть частично, но вернулось.
Спустя несколько минут она робко прощупала бастион моего невежества:
– Ну, может, классический?.. Или современный хотя бы. Экспериментальный!
– Нет.
–
– Ye!.. – произнес я с равнодушием Антона Чигура, приводящего в действие газовый баллон для забоя скота.
Со временем К. узнала, что я также равнодушен к оперетте и вообще к академической музыке. Скульптуре, архитектуре. Еще живопись меня не трогает, кроме тех случаев, когда она лучше фотографии. А нелюбовь к поэзии и незнание ее сыграли со мной откровенно злую шутку.
Много-много лет назад девочка, с которой у меня была без-умная любовь (именно такая она и была – «без-умная»), прислала мне строчки:
Кольца роскошным часом,
Ярок восторг высоты;
Будем мы вечно встречаться
В вечном блаженстве мечты.
Жаркое сердце поэта
Блещет, как звонкая сталь.
Горе не знающим света!
Горе обнявшим печаль!
В груди у меня захолонуло. От осознания того, что мне посвящают стихи… Более того, для меня их сочиняют!.. Конечно, от такого можно было утратить остаток разума. Я пребывал в полнейшем восторге!!
Через какое-то время она прислала еще одно:
Мы оба любили, как дети,
Дразня, испытуя, играя,
Но кто-то недобрые сети
Расставил, улыбку тая, —
И вот мы у пристани оба,
Не ведав желанного рая,
Но знай, что без слов и до гроба
Я сердцем пребуду – твоя.
Долгие годы, повторяю, числом коих не менее десяти, я искренне думал, что эти тонкие, наивные, кое-где неряшливые строчки избранница моя сочинила лично. А значит, даже такой неоднозначный субъект, как я, такой весь из себя квази-Байрон (но все уже – в прошлом, да, в прошлом, давно уже), может служить источником поэтического огня и прочих, вполне горних материй.
Конечно, с течением времени авторство можно было проверить. Достаточно в том же Гугле набрать первую строчку. И я набирал. Прилежно. Ответственным и аккуратнейшим образом набирал! И разумеется, даже мощи Гугла не хватало для идентификации личности света очей моих и услады моего, в том числе, сердца.
А потом вдруг однажды я взял да и набрал в Гугле не первую строчку, а пятую. А потом еще какую-то, уже из второго стишка…
Скверный анекдот вышел, господа мои (и дамы). Первый опус принадлежит Гумилеву. Второй – Цветаевой. Да-с. Именно так-с!
А с первой строчкой получилось, надо полагать, следующее. Операционистка, которой для отправки на мой пейджер диктовали оригинал, гумилевскую строчку «кольца роскошные мчатся» расслышала по-своему: кольца роскошным часом . Что и предопределило мои последующие чувствования и некоторую сумму убеждений на достаточно продолжительный срок.
Очень легко определить – как женщина к тебе относится. Если женщину тянет, то ее тянет буквально. Совершенно невозможно становится идти рядом и прямо. Она ведь льнет, ты поддаешься: только что
шли посередине и вот уже на обочине. Приходится выравнивать вручную.И еще момент. Когда говорят «я тебя люблю», не обольщайтесь. Речь о чистосердечной приязни. В любви она признается, только когда поменяет местами два последних слова. Я тебя люблю – вы ей друг. Я люблю тебя – готовьтесь к худшему.
Мы все продолжаем смотреть друг на друга. Многие – за стеклом. Через стекло.
Подозрительно молчат умы, спорить не о чем.
Вы полагаете, из-за наркотиков все? Из-за их отсутствия почему-то не живется в последнее время? Не пьется и не курится, не работается почти и мало разговаривается, не пишется, не думается, не спится и не снится…
Все как-то через жопу. Кроме секса, пожалуй. И – иногда – кроме работы. Хотя последняя все чаще напоминает присказку о суме и тюрьме.
– К сожалению, ситуация на рынке такова, что мы вынуждены оптимизировать фонд заработной платы, пересмотреть штатное расписание и-и… для начала хотим уволить ведущих эфира.
– Как?!
– Да… Нет, ну подумайте сами. Что изменится без ведущих? Практически ничего.
– Но ведь мы – информационная станция!!
– Вот именно! Радио на то и существует, чтобы выискивать новые формы, оптимизировать, сокращать… удалять длинноты. В этом, знаете ли, суть журналистики! Поэтому вторым шагом будет увольнение продюсеров эфира, звукорежиссеров и референтов.
– Что?!!
– Да, и корреспондентов тоже. Полагаю, без них прекрасно можно обойтись.
– Но ведь…
– Акционеры согласны.
– Постойте! Но как же в таком случае мы сможем давать информацию?! И потом. Есть еще слушатели. Как же они смогут нашу информацию получать?!
– Как?
– Да! Как?!
– По наитию , разумеется!.. Господи-ты-боже-мой! Это что, так сложно?..
Убегая от действительности, погружаюсь в глянцевые дебри. Лучше всего спасает интервью. Особенно – эксперименты с интервью.
«Федор Дядя К. Владелец строительной фирмы. Сорок один год.
Отмостку вам? Как пожелаете. Мы сделаем все, что вы захотите.
Я ей говорю: зачем тебе три этажа? На третьем будет паутина с мухами. На второй ты поднимешься только лечь поспать. Вся жизнь – на первом.
Дом маленьким нужно строить, для человека. Все помещения должны работать. Надо, чтобы в каждое помещение интересно было войти. Иначе, какой смысл?
У меня две жены – одна старая, другая молодая. У первой от меня два ребенка, и у второй… сейчас уже два. Вроде все идет нормально так, ничего. А потом – дети откуда-то. Ну, я православный. У них ведь, мусульман, если жена не нравится – значит, отношения не наладил. Вторую тебе не дадут. А у нас? Поматросил – бросил.
Одно непонятно : очень много наших женщин за китайцев замуж выходят. Это нормально? Ты ж смотри куда! Зачем он тебе? Я и русских наших потому заставляю вламывать. Мне одна говорит: купи у меня двадцать китайцев. А на кой они мне? Генофонд-то составлять надо!