Позволь мне решить
Шрифт:
– Мессир Януш! – воскликнул знакомый голос, когда группа всадников приблизилась к воротам. – Что это ты делаешь на улице в такой поздний час?!
– Феодор, - щурясь, разглядел Януш, - каким ветром?..
– Едем к любезной сестрице по делу, - не стал томить Большой Питон, спрыгивая с коня. – Решили сделать небольшой крюк и уточнить: знаешь ли этого человека?
Феодор щёлкнул пальцами, и двое уже знакомых Янушу телохранителей сдёрнули с лошади связанного по рукам и ногам мужчину.
– Ползал, ищейка, по всему Галагату, всё о тебе выпрашивал. И где, и с кем, и когда… Ты меня знаешь, я церемониться не стал. Кто его знает, зачем ты ему понадобился? Честные люди в тёмных переулках справки не наводят. Вдруг убивец? У меня глаз намётанный,
И Феодор подтолкнул человека вперёд, вскидывая фонарь едва ли не к самому его лицу.
– Мессир дохтор… - прохрипел тот. – Рази ж я так сильно изменился, што ты меня не признаёшь?
Януш даже рот приоткрыл, вглядываясь в грубые черты помятого, щетинистого лица, бритую голову, поверх которой молодцы Феодора кое-как нахлобучили меховую шапку, засаленную, дырявую одежду. Он почти не изменился со дня их последней встречи, и всё-таки Януш не верил своим глазам.
– Бе… Бекс… - поражённо выдохнул лекарь. – Бекс!
– Знакомы, - констатировал один из телохранителей.
– Ясное дело, - спокойно парировал второй, - а вот насколько хорошо…
– Ну что скажешь? – нетерпеливо махнул рукой Большой Питон. – Желанная встреча-то? Если нет, ты не стесняйся, мы мигом – забудешь, что его видел!
– Нет, нет, - очнулся Януш, - это… конечно, я его знаю! Развяжите…
Феодор бросил ещё один неодобрительный взгляд, когда освобождённый от пут бродяга едва не плюхнулся лекарю под ноги, и запрыгнул в седло.
– Ну, бывай, мессир Януш, - попрощался Большой Питон, - обращайся, если что…
Бандиты пришпорили коней, срываясь с места в галоп, и спустя несколько секунд они остались вдвоём. Лекарь и человек из прошлого, встрече с которым он был совсем не рад.
Глава 7. Человек из прошлого
Бекс допивал вторую чашку ароматного грога, принесённого кухаркой; говорил быстро, торопясь, с набитым ртом; срываясь то в хохот, то в конвульсивную дрожь, поминутно оглядываясь на входную дверь. Лекарь принял его прямо в гостиной, едва ли не на пороге, но бывший мародёр подобным приёмом не смутился: плюхнулся в предложенное кресло, расстегнул заляпанный дорожной грязью плащ, скинул засаленную шапку на пол.
– А ты не пьёшь? А?! Не меняешься, гляжу… - и Бекс наливал обе чаши, не ожидая ответной реакции. – Про то, что чудо-дохтор из небытия вернулся, да ещё с довеском, уже весь Галагат знает! А вот куда ты делся, так сразу мне никто не сказал, пришлось допрашивать. То тебя сам монарх на руках во дворец занёс, то вдруг вытурил аж за пределы столицы… Но я так подумал: раз с титулованными лобызаешься, значит, монетки водятся! А?! Угадал, хе-хе? А даже если и обделил тебя твой друг-король, то уж во всяком случае подскажешь, к кому обратиться! Может, местечко тёплое при дворе обеспечишь? Я ведь лучшим конюхом у графа Устина был, помнишь, нет?! Ах, ну конечно, ты тогда слыл важной птицей, на чернь свысока глядел… - и Бекс пододвигал чашу с остывшим грогом лекарю. – Да пей же, не выматывай душу! Ну что я один, в самом-то деле?! Так как, поможешь по старой дружбе? Уж я как услыхал, что ты на родину вернулся, все закоулки перенюхал! Стыдно сказать, мессир дохтор, но за эти два с лишним года, что я тут живу – вот всё то время, как с Островов-то выбрался – ни один пёс не дал мне приличной работы! Побираюсь изо дня в день, в деревнях в основном промышляю, кому огород помочь вспахать, кому со скотиной управиться, дом починить, а у кого и украсть чего по мелочи… Ой, да ты не вороти нос, и не с такими знался-то! – вдруг вскакивал Бекс, выкатывая налитые кровью глаза. – Как будто не знаешь… как будто не был там… морда всё такая же чистая, да и сам… мало изменился… шрамы только и седина… а я?! Ты посмотри на меня, мессир Януш! Что я? Меня нет уже, нет совсем, и это они, проклятые колдуны, во всём виноваты!
В голове их голоса по сию пору звучат… их приказы! Семь лет в шахте!.. – и мародёр вытирал пьяные слёзы, впихивая чашу с грогом лекарю в руку.Януш позволял ему говорить, внимательно рассматривая окосевшее, небритое, с красными прожилками лицо, и мучительно обдумывал дальнейшие шаги. Бекс был явно не в себе. Лекарь подозревал у него серьёзные проблемы с головой, что не удивляло: долгие годы в шахте, пытки, полное подавление собственной воли колдунами – всё это внушало опасения за его душевное здоровье, но Януш видел, что Бексу, несмотря ни на что, ещё можно помочь. Бывший мародёр казался вменяемым, и лекарь знал, что почти наверняка сумел бы его вылечить.
Вот только пришёл Бекс вовсе не за помощью.
– Так что же, уговоришь друга своего коронованного? Дадут мне место при дворе? Да пей же ты, мессир доктор, зря я наливал, что ли?!
– Я никогда не просил его о подобном, - медленно проговорил Януш. – Несмотря на то, что работал на него много лет и заслужил его уважение и благодарность…
– Да ну?! – хрюкнул похабным смешком Бекс, но лекарь продолжал:
– За годы службы у герцога Нестора Ликонта я неоднократно сталкивался с различными ядами, которыми его пытались отравить враги. Я всегда проверял пищу и воду патрона, и за несколько лет научился различать отраву по цвету и запаху… даже если она не имела ни того, ни другого…
Глаза Бекса блестели лихорадочно, почти безумно, и с каждым словом лекаря он будто деревенел. Януш аккуратно отставил свою чашу с остывшим грогом, которую так настойчиво впихивал ему мародёр, и внимательно посмотрел на Бекса. Тот не пошевелился, даже распахнутого рта не закрыл, во все глаза наблюдая за Янушем.
– Зачем ты хочешь убить меня, Бекс? – грустно спросил лекарь.
Мародёр подскочил так стремительно, что Януш едва успел отшатнуться: в руке бывшего кучера тускло блеснуло ржавое лезвие.
– Да что же ты упрямый-то такой, мессир Януш, - прохрипел Бекс. – Глотнул бы разок – и всего делов! Пошто душу мытаришь? Теперь резать придётся…
Случаются в жизни особенные ситуации, когда понимаешь, что время разговоров вышло. Януш увидел дикую искру в безумных глазах и не стал взывать к погибающей совести – Бекс пришёл убивать.
Он рванулся вперёд, лекарь – назад, к спасительной двери. Наружу, в объятия ледяного ветра и одиноких колючих снежинок, оба вывалились почти одновременно, так что Януш не успел даже сбежать с крыльца: Бекс набросился сзади, повалив его на землю, и оба скатились по ступеням вниз, на твёрдую землю с подмёрзшими за вечер опавшими листьями.
– Да не вертись ты… - раздался над самым ухом пыхтящий голос Бекса. – Ну же…
Януш сумел всё же вывернуться из захвата так, чтобы выставить одну руку между горлом и ножом, попытался спихнуть мародёра с себя и тут же охнул от удара в лицо.
– Эй! – окликнул их возмущённый голос кухарки. – Ты чего тут устроил, оборванец?! Тебя барон обогрел, накормил, а ты в драку! Ах ты ж шваль бродячая! А вот я сейчас сына кликну! Гоар! Гоар! Живей сюда!..
Бекс на миг обернулся, и Януш использовал момент для рывка. Получилось; мародёр с руганью свалился наземь, а лекарь бросился прочь. Он хотел увести убийцу как можно дальше от дома, и успел даже выбежать за ворота, когда Бекс вновь настиг его, опрокидывая на землю.
На этот раз мародёр не церемонился: двинул по почкам, в пах, ударил по лицу раз, другой, третий. Ослабевший после болезни, растерявшийся Януш ничем не мог ответить одержимому, а от силы, с которой Бекс выбивал из него жизнь, звенело в ушах и расплывались перед глазами белые круги.
Чиркнуло ржавое лезвие; подбородок обожгло болью. Януш перехватил руку мародёра, вслепую дёрнул его пальцы на себя, так что тот взвыл, выпуская нож из ослабевшей ладони. Бекс, впрочем, не растерялся: хотя вывернутый сустав и не давал вновь ухватить потерявшийся в жухлой листве нож, вторая рука была по-прежнему здоровой, и ею-то мародёр и ухватился за горло лекаря, сжимая пальцы.