Прах Лангарда

— Слушай, если ты такой умный, может, ты ещё угадаешь, какого цвета мои трусики? — удивлённая столь спокойной реакцией произнесла Лана.

— Легко. На тебе их нет, — опустив руки под одеяло, он сжал её упругие ягодицы сквозь тонкую ткань платья. Лана сладко зажмурилась, после чего, открыв глаза, произнесла:

— Что ты скрываешь? Почему Алая Воля стала твоей основной? Какая страсть была в тебе настолько сильна, что раскрыла твой потенциал именно сквозь взрывной и импульсивный тип воли? Я хочу знать. Когда мы сражались в Равене три с половиной года назад, ты был ещё синим. Значит, это произошло после.

Сильные руки сотника снова сжали её задницу, посылая по телу лёгкую вспышку боли и наслаждения. Лана вздрогнула и, опершись о его грудь руками, приподнялась, взглянув ему в глаза, после чего почти жалобно произнесла:

— Погоди, ну пожалуйста. Сначала ответь мне.

Тяжело вздохнув, Айр убрал руки с её ягодиц и погладил по спине. Нежась, как кошка, от его прикосновений, Лана продолжала выжидательно смотреть в его глаза.

— Слышала про Чёрного Молотильщика?

— Ну… Кажется, это какие-то чокнутые маньяки, которые планировали напасть на нескольких лордов в Тарсфоле, а ещё перебили сколько-то меньшей знати, — неуверенно ответила Лана, пытаясь припомнить эти события.

Ещё будучи в столице, она слышала об этом от графини Валейс. Та столь настойчиво предупреждала о этой угрозе, что, разумеется, Ланн тогда не придал этому никакого значения. В своих способностях справиться с горсткой бунтовщиков он не сомневался, к тому же безумно скучал по схваткам, лишённый возможности даже принять вызов на дуэль из-за обещания Сэре.

— Ну да. Их спонсирует Сандер Дюваль, мой отец. С их помощью он устраняет некоторых членов фракции центристов, ратующих за медленное и постепенное повышение роли простолюдинов в нашем обществе, — ответил Айр.

— Так. Пока что я всё ещё нифига не понимаю. Зачем это Молотильщикам и твоему отцу, если они, можно сказать, на одной стороне с центристами? И при чём тут вообще ты? — растерянно произнесла Лана.

— Отцу не нужно чтобы народные волнения медленно потушили, а знать осталась при своем, как и желают центристы. Им нужны деньги, которые как известно любят тишину. Сандер хочет разжечь конфликт между аристократией и простым людом, довести его до кипения, как закрытый слишком плотной крышкой котёл над открытым огнём, — спокойно объяснил девушке Айр, продолжая нежно гладить её спину.

— Он сумасшедший? Аристократы задавят любые волнения латной перчаткой. А если нет, то погибнут тысячи людей! — тревожно нахмурилась блондинка.

— Возможно… Но я на его стороне. Ты не видела того, что видел я в одном забытом подвале, когда избавлялся от высокородного ублюдка. Воля дала им ощущение богоизбранности, они считают, что могут всё, и им за это не будет ничего. Они пытают и мучают крестьянок, пойманных для утех. Платят за смертельные бои. Устраивают кровавые оргии с участием зверей. Лана, даже Свежеватели, в сравнении с ними, не столь омерзительны!

Лана задрожала от неистового гнева, бурлящего в глубине души юноши. Он был подобен вулкану, готовому взорваться извержением лавы. Глубоко вздохнув, рыцарь привычно подавил гнев и холодно ей сказал:

— Чёрный Молотильщик — это я. Мы с отцом хотим уничтожить само такое понятие, как “аристократ”. И если это означает утопить Тарсфол в крови — мы пойдём на это.

— Уже догадалась, любимый… Но я провела в Тарсфоле три года, и не видела всех этих зверств, — ошеломлённо ответила девушка.

— Разумеется! Ведь ты упивалась своей болью и чувством вины, считала себя за какого-то монстра, хотя сама была безопаснее и невиннее котёнка на фоне остальной знати. Ты думаешь, что герцогиня и королева приблизили тебя из-за того, что ты прекрасно умеешь делать массаж? Да нифига, они просто дивились на наивного аристократа из глубинки, даже не подозревающего, насколько глубока настоящая тьма! — горько рассмеялся сотник.

Он, проведший почти год в городской страже Тарсфола, повидал достаточно, чтобы ярость пропитала его до корней волос. Скрытая и холодная, она бурлила в глубине его души, ожидая выход. Тяжело вздохнув, Айр продолжил:

— Я действительно любил слушать твои истории за кружкой эля, там, в Хромом Козлике. Но не только потому, что ты была моим близким другом. Лана, ты невольно раскрыла уйму важной информации — например, планировку помещений и расположение стражи в поместьях аристократов, в которые мне ходу не было. Это весьма помогло шлёпнуть парочку весьма неприятных подонков.

— Ты… использовал меня? — чувствуя себя последней дурой за такую банальность, прошептала Лана.

Она ощущала обжигающий стыд. Ланн никогда не интересовался другими людьми и окружающим миром. И, думая, что оставляет всех в дураках, в итоге остался болваном сам. Нёс на своих плечах смерть Гофарда Старшего и графа Найруса, словно страшный грех, в то время как Айр, вероятно, счёл это благодеянием.

— Да. И не горжусь этим. Более того, я продолжаю это делать. Отец меня послал в Равен по той же причине, по которой туда прибыл Гофард. Я нужен ему на руководящих постах в гвардии, прежде чем восстание начнётся. А потому я должен был отличиться и получить повышение до тысячника и титул барона.

— А Гофард спутал тебе все карты, прибыв туда и отобрав победу… Я же спрашивала тебя об этом, почему ты не злился? — злопамятно вздохнула девушка, она всё ещё чернявому этого не простила.

— Потому что я не ребёнок. А ещё потому, что у меня появилась ты. И новая, куда более значимая цель — Лангард, — прошептал Айр, в глубине глаз которого мерцали алые угли.

— Уничтожение Проклятия Лангарда приведёт тебя к титулу барона, или даже графа… Ты поэтому пошёл со мной? — потерянно и разочарованно спросила Лана, вглядываясь в зелёные глаза сотника. В них всё ещё горело пламя злости, но сейчас к нему примешивались страх и чувство вины.

— Нет. Это полная авантюра, а я не безумец. Ну, обычно не безумец. С тобой я пошёл потому, что люблю и не мог отпустить одну. А это… приятное дополнение, если мы выживем, — признался рыцарь.

— Я могу тебе верить?

— Да, — уверенно кивнул Айр. — Я больше не собираюсь от тебя ничего скрывать.

Лана вздрогнула всем телом и потянулась к нему губами, закрыв глаза. Его уста были такими же тёплыми и нежными, как всегда. А руки, заключившие её в объятия, придавали ощущение безопасности. Доверие — сложная штука. Айр умел подавлять свои глубинные чувства не хуже Ульмы, но если не доверять, то невозможно и любить. А Лана любила — безусловно и всей душой. А значит, решила и верить