Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

Риспи взвизгнула от неожиданности, а затем отбросила меня в сторону. Каким-то чудом я не врезалась в дерево, а рухнула к его корням. Приподнявшись на локте, я быстро огляделась. Та риспи, что поменьше, шипела от боли и трясла лапой в нескольких шагах от меня. Ее старшая сестрица скалилась в паре прыжков позади.

Я испугалась, когда трава под моими ладонями вспыхнула, но не смогла шевельнуться. Сила текла сквозь пальцы, очерчивая ровное пылающее кольцо вокруг меня. Ничему подобному меня не учили. Но я боялась, а элементаль… слушалась.

Подвела память. И страх. Запах гари на несколько мгновений выдернул меня в прошлое. Перед глазами снова встали картины той ночи. Боль, лезущий в нос противный запах, ужас в глазах родных. Жар тут же стал пугающим и огонь погас.

Младшая оскалилась и прошипела:

– Ты ответишь за это, мерзкая девчонка. Как ты смеешь пользоваться этой магией? Эта сила наша, она не для таких жалких созданий, как ты.

– Я не просила о ней, – вырвалось у меня.

Из-за этой силы я потеряла все… Я попыталась обратиться к элементали снова, но жар разгорался слишком медленно. А Младшая в этот момент прыгнула. Арбалетный болт встретил ее на полпути. Магическая начинка в нем оказалась настолько мощной, что удар отбросил риспи прочь. Древко испарилось, а на груди лисицы появилась ледяная плашка.

Я повернула голову и увидела Эдвина. Ректор быстро и четко перезарядил арбалет, чтобы вторым болтом встретить Старшую. Следом он выпустил один за другим несколько болтов послабее. Они вонзились в землю, и вокруг них вспыхнуло голубоватое заклинание. Холод докатился до меня, и огненная элементаль, наконец, снова проснулась. Я оказалась в пылающем круге.

Лисицы одновременно взмахнули рыжими хвостами, и несколько огненных шаров вонзились в преграду. Заклинание начало плавиться и гаснуть. Но Эдвину хватило времени, чтобы создать более мощный щит. Я залюбовалась шестисекционным защитным плетением, которое до этого видела только в книгах. Лисы ощерились, а ректор крикнул:

– Оставьте ее! Вы на чужой земле.

Старшая расхохоталась:

– Ей ни на одной земле не рады. Убей ее, Эдвин. Смотри, она уже не может сладить с огнем и обожгла Куми. Следом сгорят твой дом и твоя семья.

Меня окатило волной липкого страха. Она права, я опасна для всех… И вмешательство Унэгэна сделало меня еще опаснее для людей. Земля подо мной дрогнула, и риспи отступили. Там, где они только что стояли, зияла трещина. Эдвин не скупился на магию и бил самыми сильными заклинаниями из своего арсенала.

После этого он перезарядил арбалет. Но риспи отвлекло не это. Алые узоры на мордах вспыхнули, и обе лисы как по команде повернули головы в сторону реки.

– Уходим, – бросила Старшая. – Мы еще встретимся, девчонка. И ты сгоришь, как и остальные слабаки, которые звались нам братьями и сестрами. Отцу нет дела до слабаков.

С этими словами риспи скрылись за деревьями. Но пламя вокруг меня и не думало гаснуть. Мои ладони словно прилипли к земле, огонь растекался кольцом, и даже мой страх не мог загнать его обратно. Я вскинула голову и увидела, что Эдвин опустил арбалет и движется в мою сторону.

– Не подходи! – испуганно выпалила я.

Ректор остановился в двух шагах от огненного кольца и непонимающе посмотрел на меня. Красноречиво забросил арбалет за спину и раздраженно произнес:

– Да ничего я тебе не сделаю!

– Знаю, – ответила я. – Я… я опасна для тебя. Они правы. Оставь меня. Уходи.

На сердце от этих слов стало неожиданно пусто. Но Эдвин посмотрел на меня, как на умалишенную и двинулся вперед. Я потеряла дар речи, когда он молча перешагнул через огонь и поставил меня на ноги. И едва не завизжала и вцепилась ему в плечи, когда ректор прижал меня к себе.

Огонь на моих ладонях в тот же миг погас, а печать уснула. Эдвин поморщился, и я вспомнила, что его может беспокоить плечо, раненное в прошлой битве с риспи. Мои руки безвольно упали, и я молча уткнулась ему в грудь. Эдвин продолжал прижимать меня к себе. А я снова ощутила, что магия успокоилась не просто так. Элементаль усмиряло нечто на спине Эдвина.

Любопытство вспыхнуло с новой силой. Ректор не отпускал меня, и я робко обняла его в ответ. Он не возражал, и я уже смелее коснулась того самого места под лопаткой, пытаясь понять, что усмиряет мою магию.

Эдвин тут же вздрогнул и опустил мою руку ниже.

– Что такое? – чувствуя неловкость, спросила я. – Что там?

– Старая рана, – бросил ректор.

И по его тону было ясно, что разговаривать об этом он больше не намерен. Старая рана… Огненная элементаль… риспи… Что-то шевельнулось на задворках памяти, но ухватиться за эту мысль я не успела. Эдвин внезапно сказал:

– Кицу и Куми переходили реку не только для охоты за тобой. Кажется, их интересует кое-что еще на этой стороне реки. Точнее, кое-кто.

Я похолодела, но усилием воли заставила себя поднять голову и устремить на Эдвина вопросительный взгляд. Он все-таки догадался? Понять бы еще, как он теперь поступит.

– Твой лис. Кетту. Вероятно, риспи приходили за ним.

Взгляд Эдвина был предельно серьезным. Я нервно улыбнулась в ответ:

– Кетту? И зачем же он им? Это всего лишь лис.

– Возможно, он не так прост, – уверенно произнес Эдвин. – Нужно вернуться и проверить.

– Проверить что? – напряглась я.

– Есть одно заклинание, – туманно ответил ректор.

– И что ты сделаешь с Кетту? Вышвырнешь за ворота?

Мой голос задрожал. Эдвин удивленно воззрился на меня:

– Ты за эту тварь переживаешь? А если он на тебя однажды ночью нападет? За ним идут Старшая и Младшая…

Ректор покачал головой и крепче прижал меня к себе. Но я уперлась ему в грудь ладонями и прошептала, глядя в глаза:

– Это просто черный лис. Что мне может сделать раненый лисенок?

– Он не просто лис, – понизил голос ректор. – Он может оказаться таким, как Сулаки.

Следующая мысль пришла в голову нам обоим сразу, и мы воскликнули одновременно:

– Мальчик!

Я попятилась и уперлась спиной в дерево. Мысли лихорадочно проносились в голове, пока я пыталась сопоставить факты.

– Это он, – кивнул Эдвин. – Иначе и быть не может. Преступник, понесший наказание, лишенный силы. Такой же, как Сулаки.

– И он мне тоже ничего не сделал, – вздохнула я.

Чем больше я думала, тем больше убеждалась, что Эдвин прав. Мальчик из сада и есть мой лисенок. Но мои последние слова заставили ректора в очередной раз возвести глаза к небу.