Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

– Я помогу тебе.

Мне показалось, что он хотел отказаться. Но прежде чем Эдвин успел вымолвить хоть слово, я извлекла из наших сумок сверток со снадобьями и обмакнула тряпицу в воду.

Порезы оказались глубже, чем я ожидала. Ректор не дрогнул, пока я осторожно промакивала раны и смывала с его груди и живота остатки крови. Страх скоро отпустил, пальцы перестали дрожать. В Академии нас учили обработке ран, и я знала, что делать.

Эдвин наблюдал за моими неуверенными движениями, и от его взгляда почему-то начинали гореть щеки. Наконец, я наложила заживляющую мазь и стянула грудь ректора бинтами. Он спокойно поблагодарил и поднялся. Теперь я смотрела на него снизу вверх и в голове не было ни единой мысли. Ректор сделал шаг вперед и подошел ко мне вплотную, продолжая внимательно разглядывать мое лицо.

Его пальцы осторожно сжали мой подбородок. Мне давали шанс образумиться и уйти. Отчего-то я была уверена, что если сейчас развернусь и отправлюсь в постель, ректор и правда ляжет спать на полу, не тронув меня и пальцем. Но при одной мысли об этом внутри вспыхнуло такое разочарование, что я невольно подалась вперед.

Мгновение спустя мы уже целовались, забыв обо всем. Когда Эдвин отрывался от моих губ, он шептал:

– Ты бесподобная… Самая лучшая… Таких, как ты, больше нет.

Эти слова напомнили мне про огненную элементаль, и я сжалась, в очередной раз осознав, что стою между двумя мирами. Но в следующий миг ректор заглянул мне в глаза и произнес:

– Люблю тебя.

Наверное, я не ждала, что эти слова когда-нибудь кто-нибудь мне скажет. Всегда знала, что не смогу ни с кем сблизиться и доверить свою тайну. И теперь я отчаянно вцепилась в плечи Эдвина и прошептала в ответ:

– Я тоже тебя люблю.

Ректор развернул меня к себе спиной и начал уверенно расстегивать крючки на платье. Ткань соскользнула к ногам, и я перешагнула через нее. Также умело Эдвин избавил меня от белья.

Я сама не поняла, как мы оказались на кровати. Эдвин нависал надо мной, и его пальцы скользили по моему телу. Между нами не осталось никаких преград, и это было лучшее из того, что случалось в моей жизни.

Меня разбудило солнце. Теплые лучи грели щеку. Открывать глаза совсем не хотелось. Я долго лежала, уткнувшись лбом в спину Эдвина, и слушала его ровное дыхание. Шевельнувшись, я внезапно ощутила легкую прохладу. Где-то совсем рядом, на теплой спине ректора. Это было странно, так что пришлось открыть глаза.

И тут до меня дошло, что именно я вижу и ощущаю. То самое нечто, которое все это время успокаивало мою магию. И наконец-то я могу как следует рассмотреть его.

Затаив дыхание, я разглядывала белый рубец, напоминающий вытянутый язычок пламени. Ожог? Шрам? Пальцы коснулись прохладной кожи. Эдвин тут же вздрогнул и поймал мою руку.

– Лина. Что ты делаешь? – сонно спросил он.

– Это то, что я думаю?

Сон слетел с ректора. Он повернулся ко мне, пряча пятно, и притянул к себе. Но я уперлась руками ему в грудь и потребовала:

– Не пытайся ничего от меня скрыть!

– Не буду, – вздохнул Эдвин. – Ты и сама поняла, что это, верно? Ты много знаешь о риспи, а еще книги просила…

– И я их все прочла, – ответила я, приподнимаясь на локте. – Но кое-что мне рассказывала мама. О том, что риспи не прощают тех, кто убил их сородича. А те, кто убил особенно высокопоставленного риспи, получают… метку. Это она? Проклятие риспи, которое передается через поколения? Что случилось в твоей семье Эдвин? Кажется, в прошлый раз ты рассказал мне не все.

– Я не углублялся в детали, – признался ректор, перекатываясь на спину.

Он притянул меня к себе на грудь. Даже после того, что было между нами, это заставило меня трепетать. Эдвин пропустил между пальцев прядь моих волос и неторопливо заговорил:

– Ты уже прочла легенду в этой детской книжке, верно?

Я шевельнула головой в знак согласия, устраиваясь в его объятиях.

– Мой предок и правда убил риспи, когда стал хозяином этих земель. Я уже говорил тебе.

– Проблема в том, что это был за риспи? – догадалась я. – Ты умолчал об этом?

– Да. Он убил супругу Унэгэна. Именно ее по легенде спас основатель Хэлмилэна. А рожденные ей лисята – Кицу и Куми. Они мстят людям за мать и не знают пощады. А еще не приемлют любовниц отца и убивают их щенков.

Он помолчал и дал мне возможность переварить эту новость.

– Тогда… при чем тут Сулаки и замужество?

– Жители города испугались гнева риспи и предложили людям и духам заключить новый договор. Моего предка терзало проклятье риспи – такая же рана, только во много раз больше. И он согласился. Чтобы заключить новый договор, старший сын Сильвиуса Рокфосса должен был взять в жены одну из дочерей Унэгэна. Неслыханное дело – союз человека и риспи.

Я нахмурилась:

– Одну из дочерей – это Кицу или Куми? Но как тогда…

– Ни одна из сторон не пожелала соблюсти условия. Вместо дочери Унэгэн подсунул лишенную силы, изгнанную риспи – Сулаки. Но Сильвиус тоже не пожелал исполнить договор. Брачный ритуал так и не был совершен, как подобает, и женой его сына стала другая.

– Риспи тоже обманули? – удивилась я. – И что было дальше?

– Договор был скреплен магией. А магия не прощает попыток ее обойти. Обман ударил по обеим сторонам. С тех пор, пока у одного из мужчин рода есть жена, риспи не могут переходить реку. Сулаки за свой обман связана договором и обликом. Днем она лисица, практически лишенная магии, а ночью – мстительная девица. И она стала проклятием Рокфоссов и платой за несоблюдение договора. Ночью власть в имении принадлежит Сулаки. Большая часть дома закрыта для нее. Во дворе она имеет право убивать. Именно она убила всех твоих предшественниц.

Несколько минут я лежала молча, глядя в пустоту и пытаясь сопоставить факты. А затем обескураженно проговорила:

– Погоди… Но ведь я тоже дочь Унэгэна. И ты взял меня в жены. Это даже лучше, чем все остальные варианты, почему договор не действует?!

– Это нам предстоит выяснить, – серьезно сказал Эдвин. – Думаю, мне придется самому подняться на эту гору и узнать, в чем же дело. Заодно принесу ту штуку, которую хочет получить Лоуэлл.

Мне эта идея совсем не понравилась, и я робко предположила:

– Может, после того как мы… – тут я смутилась и проглотила слова. – … Риспи не смогут переходить реку?

– Посмотрим, – ответил Эдвин.

Но по его тону стало понятно, что в такой исход мой супруг не верит.

Наш разговор был прерван настойчивым стуком в дверь. Я инстинктивно сжалась, хотя сейчас находилась в объятиях официального супруга и в этом не было ничего предосудительного.

Эдвин подошел к двери и крикнул:

– В чем дело?

Блеяние служанки я не разобрала. Но ректор ответил:

– Сейчас будем!

А затем повернулся ко мне и сказал:

– Лоуэлл. Встречусь с ним, и поедем домой. Собирайся. Прикажу подать завтрак в комнату.

Пока Эдвин разбирался с докладами стражи и последствиями событий ночи, я успела позавтракать. К моему удивлению, после этого пришел посыльный от Марианны. Эдвин успел отправить ей весточку, и мне торжественно вручили сверток. Внутри оказались юбка и блузка взамен сгоревшим.

В них я и отправилась домой. Платье после того, как я посидела в подворотне рядом с раненым Эдвином, нуждалось в чистке.