Правители тьмы

К ней подошел официант. "Будет что-нибудь еще, миледи?"

"Нет", - прорычала она и сама вышла из "Классической кухни".

Даже покупка новой шляпы не помогла ей почувствовать себя лучше. Из-за ленты шляпы торчало изящное павлинье перо - в альгарвейском стиле, хотя это, возможно, к счастью, ей не пришло в голову. Ее кучер не был слишком пьян, чтобы отвезти ее обратно в особняк. Лошадь знала дорогу, независимо от того, был уверен в этом кучер или нет.

Лурканио похвалил шляпу. Это заставило Красту почувствовать себя немного виноватой за ужин, который она запланировала на следующий вечер, но совсем немного: не настолько, чтобы изменить меню. Если Лурканио наложит на нее Амату, она наложит на него рубец.

У Амату, как ни странно, хватило ума не говорить много о Скарну, когда он пришел. Возможно, Лурканио действительно предупредил его, чтобы он держал рот на замке. Какова бы ни была причина, это сделало его гораздо лучшей компанией. И он превознес требуху до небес и выставил себя из-за нее свиньей. Это сделало его компанию еще лучше. Полковник Лурканио, напротив, ковырялся в своем ужине и выпил больше, чем имел обыкновение.

"Так жаль, что ты уходишь", - сказала Краста Амату, когда он уходил. К ее удивлению, она говорила искренне.

"Я был бы рад прийти снова", - ответил он. "Вы накрыли прекрасный стол, а, полковник?" Он повернулся к Лурканио. Кивок альгарвейца был в лучшем случае нерешительным. Краста спрятала улыбку, сделав глоток из своей кружки с элем.

Кучер Амату поужинал со слугами Красты. Ей даже в голову не пришло поинтересоваться, что они ели. Карета графа с грохотом покатила к сердцу Приекуле. Стоя в дверном проеме, Краста смотрела, пока он не скрылся из виду - что во всеохватывающей тьме, которая наполняла ночи, чтобы помешать лагоанским драконам, не заняло много времени.

Когда она закрыла дверь и обернулась, она почти столкнулась с Лурканио, который стоял позади нее ближе, чем она думала. Она испуганно пискнула. Лурканио сказал: "Я надеюсь, тебя позабавило, что ты приготовил еще один ужин не в моем вкусе".

"Я подавал это для графа Амату. Казалось, ему это определенно понравилось". Но Краста, посмотрев на Лурканио, решила, что момент неподходящий для неповиновения, и поэтому изменила курс. Придав своему голосу горловое мурлыканье, она спросила: "А что бы вам понравилось, полковник?" и положила ладонь на его руку.

Наверху, в ее спальне, он показал ей, что ему понравится. Ей это тоже нравилось; он действительно знал, что делает, даже если не мог делать это так часто, как мог бы делать мужчина помоложе. Сегодня вечером, что необычно, он заснул рядом с ней, вместо того чтобы вернуться в свою постель. Возможно, он выпил за ужином еще больше эля, который ему не понравился, чем думала Краста. Она тоже уснула, довольная во многих отношениях.

Где-то посреди ночи кто-то постучал в дверь спальни, кто-то выкрикнул имя Лурканио и разразился потоком неразборчивых слов на альгарвейском. Лурканио вскочил с кровати, все еще обнаженный, и поспешил к двери, также восклицая на своем родном языке. Затем он вспомнил о Валмиране и позвал Красту, как будто она была служанкой: "Зажги лампу. Мне нужно найти свою одежду".

"Мне нужно снова лечь спать", - пожаловалась она, но не посмела ослушаться. Моргнув от внезапного света, она спросила: "Ради всего святого, из-за чего стоит поднимать шум в такой час?"

"Амату мертв", - ответил Лурканио, натягивая килт. "Мятежные бандиты устроили ему засаду по пути отсюда домой. Силы внизу пожирают бандитов, нам нужен был этот человек. Его водитель тоже мертв. Он накинул тунику и быстро застегнул ее. "Скажите мне, миледи, вы упоминали кому-нибудь - вообще кому-нибудь, заметьте, - что граф посетит нас сегодня вечером?"

"Только для повара, чтобы он знал, как приготовить что-то особенное", - ответила Краста, зевая.

Лурканио покачал головой. "Он в достаточной безопасности. Он не может пукнуть без нашего ведома, не говоря уже о том, чтобы предать нас. Ты уверен в этом?"

"Конечно, я уверена - так же уверена, как и в том, что хочу спать", - сказала Краста. Лурканио выругался по-валмиерски, а затем, как будто это его не удовлетворило, сказал несколько слов на альгарвейском, которые, безусловно, прозвучали убедительно. И Краста, снова зевнув, поняла, что только что солгала, хотя и не собиралась. Она упомянула Амату виконту Вальну, когда они зашли в заведение под названием "Классическая кухня". Что означало…

Что означает, что я держу жизнь Вальну в своих руках, подумала Краста. Интересно, что мне с ней делать?

***

Корнелу предпочел бы войти в гавань Тырговиште на борту своего собственного "левиафана". Но морские патрули Лагоана и Куусамана вокруг гавани атаковали всех левиафанов без предупреждения; альгарвейцы уже проникли в пару и потопили несколько военных кораблей. И вот Корнелу стоял на носовой палубе лагоанского лей-линейного фрегата и наблюдал, как приближаются причалы.

Говоря по-альгарвейски, лагоанский лейтенант сказал: "Возвращение домой, должно быть, доставляет вам удовольствие, а, коммандер?"

"У моего королевства больше нет сапога с подкованным сапогом короля Мезенцио на шее", - ответил Корнелу, также на языке врага. "Это действительно очень приятно". Думая, что получил согласие, лагоанец кивнул и ушел.

Фрегат плавно подошел к назначенному месту, прекрасная работа его капитана и магов, которые поддерживали его на плаву. Матросы на пирсе ухватились за носовые и кормовые канаты и закрепили корабль. Когда с глухим стуком опустились сходни, Корнелу был первым человеком, сошедшим с корабля. В городе Сигишоара ему сшили новую форменную тунику цвета морской волны и килт, так что он выглядел как настоящий офицер Сибии - ну, почти как настоящий, потому что по-настоящему наблюдательный заметил бы, что он все еще носит обувь лагоанского производства.

Он выругался, когда внимательно рассмотрел портовые здания. Им пришлось несладко, когда альгарвейцы впервые захватили город, и они пришли в упадок. Пройдет некоторое время, прежде чем Тырговиште снова станет первоклассным портом. "Сукины дети", - пробормотал он себе под нос.

Но у него было больше причин, более неотложных и интимных, проклинать людей Мезенцио, чем то, что они сделали с портовым районом. Трех альгарвейских офицеров разместили в доме, который делили его жена и дочь, и он опасался - нет, он был слишком уверен - что Костаче был с ними более чем дружелюбен.

Вдали от гавани город Тырговиште выглядел лучше. Город перешел к Алгарве, как только пали портовые сооружения, и альгарвейцы не особо сопротивлялись здесь после того, как солдаты Лагоана и Куусамана закрепились в другом месте на острове Тырговиште. Корнелю не знал, быть ли им благодарным за это или насмехаться над ними за их малодушие.

Город Тырговиште быстро поднимался из моря. Корнелу задыхался к тому времени, когда начал приближаться к собственному дому. Затем у него появилась возможность отдохнуть, потому что отряд куусаманцев прогнал мимо него альгарвейских пленников численностью в пару рот, и ему пришлось остановиться, пока они не пройдут мимо. Альгарвейцы возвышались над своими хрупкими, смуглыми похитителями, но это не имело значения. Куусаманцы были теми, у кого были палки.