Правители тьмы

К своему облегчению, он обнаружил, что идет не по коридорам, которые вели к логову капитана полиции. Вместо этого его поместили в другую камеру, еще меньше и темнее, чем та, из которой его забрали. Свет из коридора просачивался внутрь только через пару крошечных глазков.

Охранники остались там с ним, что убедило его в том, что это изменение не было постоянным. Их лидер сказал: "Хорошо, ребята, заткните ему рот". С грубой эффективностью другие охранники так и сделали. Талсу хотел сопротивляться, но палки, которые они нацелили на него, убедили его не делать этого. Он тоже хотел протестовать, но кляп удержал его от этого.

"Сюда", - сказал один из мужчин, которые закрывали ему рот хитроумным приспособлением из кожи и ткани. "Теперь ты можешь выглянуть". Охранники подтолкнули его к одному из смотровых отверстий.

Изо всех сил стараясь противоречить, Талсу крепко зажмурился. Что бы они ни хотели, чтобы он увидел, он сделает все возможное, чтобы этого не видеть. Затем он почувствовал, как к его затылку прижали кончик палки. "Если ты сейчас издашь хоть малейший звук, я испепелю тебя", - прошептал старший охранник. "И это будет не самое худшее, что случится - даже близко не самое худшее. Я почти надеюсь, что ты действительно запоешь".

Они играли с ним в игры. Талсу знал, что они играли с ним в игры. Но это не означало, что он мог не открывать глаза. Что было настолько важным, что он должен был видеть это, но также должен был молчать об этом?

Там был коридор, такой же неинтересный, как участок коридора перед его собственной камерой. В какую дурацкую игру тюремщики заставили его вступить? Охранник ходил по коридору, входя в ограниченное поле зрения Талсу и выходя из него. Даже если бы он пристально посмотрел на Талсу, все, что он мог бы увидеть в глазок, - это пару вытаращенных глаз. Но он прошел мимо закрытой двери, как будто ее не существовало.

"Ни слова", - снова прошептал старший стражник. Талсу кивнул, но совсем чуть-чуть. Он не отрывал глаз от глазка, он, конечно, смотрел. Охранники заставили его идти. Да, он знал это, но ничего не мог с этим поделать.

Вот появился еще один охранник, на этот раз такой же равнодушный к двери в новую камеру Талсу, как и первый. За ним шла женщина. Она не была заключенной - ее лицо и одежда были чистыми. Сначала это было все, что заметил Талсу. Затем он узнал свою жену. Он начал кричать: "Гайлиса!", несмотря на предупреждение охранника. Но он почти благословил кляп, который напомнил ему, что он не должен издавать ни звука.

Другой охранник последовал за Гайлизой, но Талсу едва ли видел его. Его глаза были устремлены только на свою жену, и он не мог видеть ее больше двух ударов сердца, максимум трех. Затем она исчезла. Коридор снова был просто коридором.

"Вы видите?" сказал главный охранник с самодовольством, которое было почти непристойным. "Она тоже у нас. Для тебя лучше не станет, и, о, как легко может стать хуже ".

Он не потрудился приказать своим приспешникам развязать Талсу кляп, прежде чем они отведут его обратно в его собственную камеру. Если бы какие-нибудь другие пленники выглянули и увидели человека с кляпом во рту, которого маршировали по коридору, что бы это дало, кроме как повысить вероятность того, что они подчинятся, чтобы избежать подобной участи?

После того, как они забрали Талсу обратно, после того, как они освободили его от кляпа, они позволили ему пару дней тушиться в собственном соку. Только тогда они вытащили его снова и привели к капитану полиции, который служил королю Майнардо с такой же готовностью, с какой он служил королю Доналиту.

"Талсу, сын Траку". В голосе капитана звучал упрек. "Ты видишь, до чего довело тебя твое упрямство? У нас не было выбора, кроме как привести и твою жену для допроса. И то, что она нам рассказала… Я бы не сказал, что это выглядит хорошо. Нет, клянусь высшими силами, я бы вообще так не сказал."

Я тебе не верю, начал говорить Талсу. Но он проглотил это обратно почти так же, как проглотил имя Гайлисы там, в камере с глазком. Все, что он говорил, давало им еще большую власть над ним. Он стоял там и ждал.

"Да, она настроена против вас", - сказал капитан полиции. "И она дала нам достаточно доносов, чтобы занять нас на довольно долгое время, вот и все, что у нее есть". Он посмотрел на Талсу. "Что ты можешь сказать по этому поводу?"

"Ничего, сэр", - ответил Талсу. В конце концов, это должно было закончиться.

"Ничего?" Теперь недоверие наполнило голос офицера. "Ничего? Я не могу поверить своим ушам. Ну, это не то, что твоя хорошенькая маленькая Гайлиса хотела сказать. Она пела как рыжебородый - и она пела о тебе." Он указал указательным пальцем на Талсу, как будто это была палка.

Это небольшое переигрывание убедило Талсу в том, на что он раньше только надеялся: что капитан лжет. Он был уверен, что Гайлиса никогда бы не предала его, ни вот так, ни за что. Он сказал: "Что ж, сэр, я у вас уже есть".

"И мы скоро уничтожим всех мятежников в Скрунде", - сказал капитан полиции. "Облегчи себе задачу, как это сделала твоя жена. Помоги нам".

"Но у меня нет имен, которые я мог бы вам назвать", - сказал Талсу с большим отчаянием в голосе. "Мы уже кроили эти брюки раньше". Он также знал, что последует в конце таких протестов: еще одно избиение. Если бы это было обычной процедурой допросов, он бы не пожалел ее нарушить.

Конечно же, стражники позади него зарычали в нетерпеливом ожидании. Они тоже знали, что произойдет, и с нетерпением ждали этого. Так много в жизни зависело от того, сделал ли ты сам или с кем сделали.

"Вот". Капитан взял лист бумаги с написанным на нем текстом и помахал им перед лицом Талсу. "Ваша жена дала нам список имен. Вы видите? Она не такая застенчивая, совсем не такая застенчивая. А теперь, ради вас обоих, мне лучше получить от вас список имен. И многим именам в нем лучше соответствовать тем, что есть в этом списке, иначе ты пожалеешь еще больше, чем сейчас. Можешь отнести это в банк, Талсу, сын Траку ".

Вид списка потряс Талсу. Солгал ли констебль? Или Гайлиса назвала ему имена? Сделала бы она это в надежде освободить Талсу? Она могла бы. Талсу слишком хорошо знал, что она могла бы. Она никогда бы не предала его, но она могла бы предать других, чтобы спасти его. Он мог бы сделать то же самое для нее.

Какие имена она бы назвала, однако? Она не знала бы никого, кто действительно был вовлечен в борьбу с альгарвейскими оккупантами. Такие люди не афишировали. Талсу отправился на их поиски, когда начал изучать классический каунианский, и кого он нашел? Кугу-серебряных дел мастер, Кугу-предатель. Что означало…

"Будь ты проклят", - сказал Талсу, и охранники позади него снова зарычали. Но, прежде чем они смогли сделать что-то большее, чем рычание, он продолжил: "Дай мне немного бумаги и ручку. Я дам тебе то, что ты хочешь. Просто оставь мою жену в покое".