Право на жизнь

Они закончили с рунической охранной вязью к концу поудани, Юлка даже не пошла на ужин, и еду им принесла Добрынка, а потом снова ушла по делам. Гаральт отметил, что его суженая вязь делала аккуратно и правильно и ни разу не ошиблась. Юлка отличалась от женщин, которых он видел раньше. Вроде бы простая и открытая, но не из-за нехватки разумения. Наоборот, если подумать, то Юлка вполне успешно выучилась кудесничеству, хотя начала с пятнадцати, по её словам. Не ленивая, разумная, честная, смелая и сильная. Красивая, что сердце замирает.

— Ты так смотришь на меня… — привела его в чувства Юлка.

— Ты сказала, что не очень походишь на суженую для оборотня, — отвёл взгляд Гаральт. — Но я боюсь, что это я не подхожу тебе. Слишком… я… проблемный, — Юлка как-то сказала это слово, и Гаральт подумал, что оно лучше всего характеризует его ситуацию.

— А с тобой что не так? — прыснула Юлка, подперев щёку.

— Я последний из обречённого к истреблению Рода, — тихо ответил Гаральт. Но к его удивлению Юлка лишь приподняла бровь и не спешила его прогонять. — Я был младшим из семи братьев и одной сестры. Старшей сестры. В нашем Роду сила передаётся первенцу, не важно, какого тот пола. И Хуннулв наш удельный князь потребовал в жёны для своего наследника. А такого жениха в Род не введёшь, как понимаешь. Да и не в любви дело было. Затмили разум князя сокровища нашего Рода — каменная скрижаль с тайнописью богов, секрет шифра традиционно передавался первенцу. Поэтому понадобилась именно наша сестра — ключом являющаяся. Вот только у Хуннулв уже был суженый, а волки верны своим избранникам. Чтобы заполучить старшую сестру правящий Род убил её суженого. За это Хуннулв убила на брачном ложе сначала наследника Хранителя Северо-Западного удела, а после и себя. Око за око, зуб за зуб.

— Постой… Как ты сказал? — вздрогнула Юлка. — «Око за око, зуб за зуб»?

— Д-да…

— Как будто… что-то… Ой! Волки? Ты что, волк?! — подскочила Юлка, вытаращившись на него, и даже отступила на шаг. — Я думала, что волколаков не пускают в Змейлор…

— Я не волколак! — возмутился Гаральт на почти оскорбление. — Я истинный оборотень, происходящий от спутника самого Одина — божественного волка Фреки!

— О… Э… Извини, — неловко выдавила Юлка. — Просто на меня как-то напал волколак, и не то чтобы я сильно боюсь волков, но приятного было мало… И он не ведал, что творил.

— Волколаки — это потомки Фенрира, что несут в крови проклятье богов, — пояснил Гаральт.

— Звучит знакомо, но я из скандинавской мифологии хорошо только Тора и Локи знаю, ну и Одина с Хелой, — ответила Юля. — Ещё Хеймдаля, который радужный мост охраняет, это я в фильме видела… Э… Прости, я понимаю, что на самом деле всё может быть не так, как у нас в Яви показывали, девчонки всё время по этому поводу надо мной прикалываются. Они даже говорили, когда мы фильм смотрели, что василиск в Хогвартсе совсем ненастоящий, только если бы у него крылья отрезали в детстве… М… Прости, рассказывай дальше, — улыбнулась Юлка. — Когда я нервничаю, я начинаю болтать без меры. Я поняла, что ты не волколак, а волк, да? Я видела одного оборотня медведя, он тогда меня как раз от волколака спас, так он частично мог обратиться, раз и руки как лапы с когтями… Да… Всё. Продолжай.

— Истинных волков очень мало осталось. Мы были последним Родом в нашем уделе, не знаю, как у других, но говорят, что проклятые пытаются от проклятья избавиться, роднясь с истинными, да не выходит ничего. А после мести сестры Ёрмунганд обрушил гнев на наш Род. Они убили двух моих старших братьев-близнецов, которые были среди гостей, а потом напали на наше поселение, истребляя всех от мала до велика, не жалея ни женщин, ни стариков. В живых после того нападения остался Ральф — мой третий по старшинству брат, моя мать и я, — окунулся в прошлое Гаральт. — Мне тогда было десять, а Ральфу шестнадцать, он как раз накануне получил родовое имя.

— Родовое? — переспросила Юлка.

— Нам дают… Давали волчьи имена. Ральф означает «один из стаи». Старших моих братьев звали Рудольф и Рауль. Моё детское имя — Гарт… Это такой сплав серебристо-серого цвета — из-за цвета моей шерсти в обороте. Мы… Наш Род умеет оборачиваться с щенячьего возраста. Имя Гаральт я получил от брата уже здесь. Он провёл церемонию, когда мне исполнилось шестнадцать. Но оно не совсем волчье. Брат хотел защитить меня. Также он провёл надо мной ритуал отсечения от Рода и изменения внешности, чтобы меня не нашли. Я до сих пор не знаю, зачем он это сделал, возможно, по наущению матери, но до меня дошли слухи, что…

Гаральт вздохнул.

— Я здесь уже двенадцать лет, есть некоторые способы узнавать вести из Беловодья. Ральф не смог отомстить, около трёх лет назад он был пойман и убит Хранителем Северо-Западного удела. Мать, которая отправила нас в Змейлор, предупреждала о том, что прямая месть Ёрмунганду ударит по брату.

Он остался единственным прямым потомком своего Рода. Бесполезный и обречённый. Он не хотел мстить, возрождать Род или бороться за его наследие. Из-за вражды и так было пролито достаточно крови. Этим Гаральт отличался от родичей, которые не мыслили дальнейшей жизни без отмщения. Ральф буквально душил его своей жаждой мести и посчитал малодушием отказ отправиться с ним, а решение остаться обучаться в Змейлоре воспринял как предательство.

— Ты бы хотел отомстить? — тихо спросила Юлка, осторожно коснувшись его плеча.

— Я остался один. Ради чего мне губить свою жизнь? Отказаться от дара, призвания, жизни и свободы? Ничья смерть не вернёт мне родных. Да и на Род, по сути, я прав не имею. Как и на месть, если разобраться.

За такие мысли Ральф называл его трусом и предателем, недостойным своего великого Рода. Вот только он считал, что ему больше досталось от материнского клана Рун, который никогда не славился воинами, они собирали знания, изучали, изобретали, служили богам, наконец! И их силой были знания, а не воинские умения.

— И всё же?..

— Я Гаральт Рун… Отрезанный от Рода Фреки и проклятый собственной матерью, в моём сердце нет мести. Я бы хотел просто спокойно жить и применять свои знания во благо.

— Проклятый собственной матерью? — переспросила Юлка. — Это как?

Гаральт пожевал губу, раздумывая, сказать ли правду суженой, но решил, что скрывать смысла нет.

— То, что ты приняла за пророчество, на самом деле это было проклятье. Я говорил тебе, что нас осталось трое. Ральф, мама и я, — вздохнул Гаральт, вспоминая этот тягостный момент. — Мама несла в себе кровь норн, и она провела особый ритуал… Ну, это я сейчас знаю, что это было. Моему брату она предрекла гибель от мести, а меня…

В ушах всё ещё звенели слова, сказанные хриплым голосом казавшейся безумной матери.

«Сын мой, Гаральт. Проклинаю тебя! Ты своими руками убьёшь собственную суженую, не ведая, что творишь. Потеряешь её, если отпустишь за грань и не признаешь».

— Мне кажется, что мама не прокляла тебя, точней, не совсем прокляла, — сказала Юлка после того, как он всё же озвучил то, что ему было сказано. — В проклятьях обычно не говорят способа, как избежать ситуации. А тут… Может ли быть так, что это было противодействие твоей судьбе? Допустим, ты должен был умереть юным, а чтобы проклятье подействовало — дожить как минимум до возраста женитьбы, чтобы встретить суженую?

— Проклятье было посмертным, — прошептал Гаральт, озарённый догадкой. — Мама после его произнесения сгорела в магическом огне. Это был рунный круг… Я тогда очень испугался. Ральф утащил меня, и мы добрались до Змейлора. Но, думаю, ты права… Такие проклятья неснимаемы.

Сердце гулко билось в ушах, а по спине пробегала дрожь от вновь испытанных воспоминаний. Только сейчас он видел это иначе. Узнавал символы и общий рисунок.

Тёплая ладонь, погладившая по спине, привела его в чувства. Гаральт поднял взгляд и встретился с глазами Юлки, что смотрела тепло и внимательно. Видела его.