Предатель

Мориэт, который, казалось, ближе всех среди паэлитов к понятию «командир», согласился на мою просьбу о разведке с удивительным отсутствием резкости. Я пришёл к выводу, что это из-за желания проводить как можно меньше времени среди ишличен. Предложение поделиться моими тщательно подготовленными картами местности было встречено с пренебрежительным недоумением, поскольку в картах каэриты видели не больше толку, чем в цифрах. Паэлиты должным образом разделились на более мелкие отряды в соответствии со своей клановой принадлежностью и разошлись в разных направлениях. Через несколько дней они вернулись с сообщениями о разорённых фермах и деревнях, в которых нет людей. Из моего предыдущего пребывания в этой местности я знал, как сильно она пострадала после падения герцога Оберхарта. Теперь же она превратилась просто в пустыню.

Когда армия отдохнула и собрались наши каэритские союзники, я приказал двинуться на запад к побережью, где нас ждала флотилия кораблей Шильвы со столь необходимыми припасами. Недельный переход привёл нас к протяжённому берегу, где на волнах в миле от него покачивались корабли. Большинство из них были торговыми судами с широкими балками, за одним изящным исключением.

— Выглядишь хуже, чем в прошлый раз, — сказала Тория, поднимаясь со шлюпки «Морской Вороны», и направилась ко мне, пока её команда занималась разгрузкой бочек. Остановившись, она покосилась на меня, одновременно насмешливо и обеспокоенно. — Ты вообще спал?

— Сколько мог, — ответил я, не добавив, что сон стал слишком кратким убежищем, а часы бодрствования наполнялись ужасным ожиданием. После перехода через горы я мельком видел несколько нестабильных призраков, очень мимолётно и нечётко. Однако время от времени замечал более крепкую душу, обычно со следами мучений на мёртвой плоти. Это были жертвы мародёров без знамён, которые бродили по южной Алундии после победы Алгатинетов. Большинство из них просто грабили и жестоко себя вели, в то время как другие заявляли, что божественное вдохновение на свои злодеяния они получили в словах Помазанной Леди. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было предупреждение о грядущих событиях, на которое мне следовало обратить гораздо больше внимания.

Губы Тории изогнулись в улыбке, которую я нашёл странной, поскольку она была явно вымученной.

— Что ж, вот тебе ещё чуток новостей, которые не дадут уснуть: Элвин Писарь, ты теперь отец.

Я знал, что это произойдёт, но, услышав это, застыл, разинув рот, и немигающими глазами глядел на сморщенное лицо Тории.

— Когда? — хрипло выдавил я, наконец. — Где?

— Семь дней назад, в Атильторе. Восходящая-королева объявила священный город своей столицей и нагнала целую армию каменщиков возводить вокруг него стену. — Тория помолчала, наблюдая, как моё безмолвное удивление сменилось чем-то гораздо более печальным. — Мальчик, — предсказуемо добавила она. А вот то, что сказала следом, я не ожидал услышать. — Она назвала его Стеваном, видимо в честь мученика Стеваноса. Его официальный титул — Божественный принц Стеван Курлайн. — Тория хрипло рассмеялась, что я воспринял бы за жестокость, если бы не сочувствие, которое я увидел в её взгляде. — Поздравляю.

Божественный принц. Эти слова отозвались эхом, и сон о моём будущем сыне снова всплыл в моей голове. Вот бы мама была здесь и посмотрела на это…

— Спасибо, — сказал я, взяв себя в руки. Не время было сейчас предаваться самосозерцательному отчаянию. — Есть у тебя ещё какие-нибудь сведения?

— В Шейвинской Марке беда. Похоже, простолюдины не очень-то рады раздавать свои товары и пожитки, чтобы покрыть налоги королевы, что бы там ни приказывала их герцогиня. В нескольких милях к востоку от Фаринсаля толпа деревенщин окружила и поубивала группу солдат Ковенанта и сборщиков налогов. Говорят, они насадили их головы на пики и расставили вдоль Королевского тракта.

— Эвадине придётся на это ответить, — с некоторым удовлетворением протянул я. Чем больше солдат она отправит в карательную операцию в Шейвин, тем с меньшими трудностями придется столкнуться войску Короны в походе на север.

— Уже, — сказала Тория. — Ходят слухи, что герцогине дано королевское повеление предстать перед королевой в Атильторе и ответить за это оскорбление.

— Лорайн никогда бы не сделала такой глупости, как пойти туда. — От этих слов я снова почувствовал удовлетворение, но и беспокойство. Можно было только порадоваться, что внимание Эвадины будет отвлечено, но перспектива того, что Лорайн столкнётся с её мощью в одиночку, уже не радовала. — Как быстро ты сможешь доставить сообщение герцогине? — тут же спросил я.

— От восьми до десяти дней, — подумав, ответила Тория. — Если моря будут добры.

— Хорошо. Я не буду его записывать, чтобы оно не попало в вероломные руки. Скажи ей подготовить замок Амбрис к осаде, заготовить как можно больше провизии, и отправить простолюдинов в лес, искать убежища, уж какие смогут. Всем её вассальным лордам предлагается сделать то же самое. И скажи ей, что её своенравный щенок возвращается домой.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Южная Алундия оказалась настолько безжизненной, что первую партию новобранцев мы набрали только после того, как две полные недели шли на север вдоль побережья. Разведчики-паэлиты вернулись и сообщили, что попали в засаду среди крутых, покрытых виноградной лозой склонов в дюжине миль к западу — в них стреляли из луков, но к счастью, целились плохо. Рулгарт с Мериком немедленно отправились в путь на спинах двух паэла, которые в то утро появились возле их палаток. Через несколько дней они вернулись во главе трёх десятков алундийских повстанцев, состоявших из фермеров и солдат из герцогских рекрутов. Судя по их оборванному виду, я предположил, что они, должно быть, прятались в горах. Неудивительно, что они с большим подозрением отнеслись к внезапному прибытию армии под командованием Алгатинетов. Я знал, что мало кто из них согласился бы присоединиться к нашей кампании, если бы не Рулгарт, которому они выказывали явное, почти благоговейное уважение.

— К северу и востоку отсюда есть и другие банды, милорд, — сказал в ту ночь лидер повстанцев Рулгарту. Он оказался бывшим сержантом алундийских герцогских рекрутов. Его шрамы были слишком недавними, явно заработанными на войне против Алгатинетов. По яростному взгляду, который он бросил в мою сторону, услышав представление Рулгарта, я сделал вывод, что он был в замке Уолверн. — Человек по двадцать в каждой, или больше. Они пойдут за вами, в этом я не сомневаюсь. Но им нужно будет увидеть вас, услышать ваш голос.

— Услышат, — заверил его Рулгарт, хлопая парня по плечу.

— У вас есть лошади? — спросил я его. — Или знаете, где их можно найти?

Губы сержанта сжались в тонкую линию, и говорить он согласился только после кивка Рулгарта.

— Большинство попали в котелок уже много месяцев назад. А остальных забрали гады-солдаты королевы-ведьмы и отвели на север, в её яму смерти на границе.

— Яму смерти? Ты имеешь в виду Оплот Леди?

— Так его называют её убийцы-отбросы. Не секрет, что там происходит. Её солдаты сгоняют людей и уводят в яму. Кто проходит через ворота, наружу уже никогда не выходит. Запах смерти разносится на несколько миль.

Сержант не произнёс ни слова лжи, которую я мог бы обнаружить, но сомнения оставались. Очевидно, что Эвадина стала жестокой в своих заблуждениях, но я всё же сопротивлялся мысли, что она опустится до массовых убийств. Бич, напомнил я себе. Мы живём во времена Второго Бича.

— Яма королевы-ведьмы — наша главная цель, — заверил Рулгарт парня, снова хлопнув по плечу. — А теперь ступайте и отдохните. Завтра проводите меня к своим братьям в холмах.