Предатель

— Ваше величество, вы думаете, что он намерен вести переговоры? — спросил Элберт.

— Если только страх перед Лжекоролевой не вынудил его впервые в жизни рискнуть вступить в бой. — Леанора обернулась к Эйн. — Миледи, будьте добры, попросите принести самый большой сундук из казны. Пускай вон там поставят шатёр и поднимут штандарт. — Она махнула рукой на ровную площадку под возвышенностью. — Подождём герцогского герольда. Вряд ли ждать придётся долго.

* * *

На самом деле к моменту прибытия герольда герцога небо уже сильно потемнело, и потому мне пришлось отказаться от полного боевого порядка войска Короны. Они остались по своим ротам, но могли разжигать костры и готовить ужин. На флангах растерянно слонялись встревоженные паэлиты. Я пытался объяснить старейшинам их клана концепцию переговоров, но они сочли загадочной идею разговаривать с врагом накануне битвы. Тем не менее, они согласились не начинать атаку, пока Эйтлишь не даст сигнал. Перспектива того, что огромная орда воинов-паэлитов бросится в схватку с сильной армией рыцарей в доспехах, маячила в моей голове большим вопросом, оставшимся без ответа. Я на самом деле понятия не имел, чем такое могло закончиться, кроме как высоченной кучей трупов.

К моему удивлению, дульсианский герольд оказался весьма знакомой фигурой. Хотя, как я припоминал, время в компании лорда Терина Гасалля не показалось мне особенно поучительным. Более того, лёгкость, с которой я прочитал его настроение, хорошо говорила о намерениях его герцога.

— Как я рад видеть вас живым и несгоревшим, милорд, — поприветствовал я его, когда он остановил свою лошадь перед шатром принцессы-регента. — Надеюсь, побег из Куравеля не был слишком опасным.

Лорда Терин удостоил меня лишь кратким взглядом и немного изогнул бровь, демонстрируя неприязнь аристократа к керлу, а потом поклонился Леаноре.

— Миледи, от лица его милости, лорда Лермина Аспарда, герцога Дульсиана, я передаю приветствие…

— Ваше Величество, — вмешалась Эйн таким резким тоном, что поток слов Терина остановился. Она спокойно стояла слева от Леаноры, прямо держа спину, в отороченном горностаем плаще и в бледно-голубом хлопковом платье с серебряной вышивкой. Нынче в таком наряде она чувствовала себя явно гораздо удобнее.

— Что? — хмуро бросил Терин. Внешне Эйн выглядела, как фрейлина, но говорила, как простолюдинка.

— Правильная форма обращения к принцессе-регенту — «ваше величество», — сказала ему Эйн. — А ко мне — «миледи». Будьте любезны, исправьте свою речь, сударь. А ещё уберите свою задницу с лошади и выразите почтение должным образом.

Увидев, что Леанора лишь вежливо и выжидающе смотрит, Терин некоторое время бессильно хмурился, а потом согласился спешиться.

— Ваше величество, — сказал он, выдавив улыбку и снова поклонившись, — для меня большая честь передать вам приглашение отобедать сегодня вечером за столом герцога Лермина. Там, как он горячо надеется, насыщенная и дружеская дискуссия позволит избежать любых текущих недопониманий, которые могут привести к ненужным конфликтам.

Леанора всего лишь приподняла бровь и дала краткий ответ:

— Нет. Возвращайтесь к нему и скажите, чтобы в течение часа притащил свою раздутую тушу сюда. Если он слишком малодушен, чтобы встретиться со мной на переговорах, то может попробовать набраться смелости и встретиться со мной в бою. И лорд Терин, если мне когда-нибудь посчастливится встретиться с вами снова, любое неуважение, проявленное к членам моего двора, будет наказано хорошей поркой. А теперь убирайтесь отсюда.

* * *

Герцог Лермин, согласившись на призыв принцессы-регента, предусмотрительно привёл с собой всю армию. К тому времени, когда из мрака появились факелы, растянувшиеся в длинную мерцающую линию огромного воинства, уже совсем стемнело. Я предположил, что герцог приказал зажечь гораздо больше факелов, чем требовалось, чтобы создать впечатление большей численности. Со своей стороны, я приказал потушить половину костров войска Короны и уговорил Эйтлиша отвести паэлитов за холм. Если сегодняшние события перерастут в битву, то лучше не давать нашему врагу явных сведений о наших силах.

Герцог Лермин оказался на вид гораздо более крепким и выносливым человеком, чем предполагала его репутация. Он выехал на впечатляющем белом коне в сопровождении полной роты рыцарей. Когда он остановился, я узрел крупного бородатого мужчину с широкими плечами, в длинном плаще, отороченном жёлтым пятнистым мехом какого-то экзотического животного далёкого происхождения. Это была не единственная его нарочитая демонстрация богатства. Когда он спешился, я увидел отблеск факела на тяжёлой золотой цепи на шее, а обширный торс был облачён в тёмную кожаную тунику, украшенную серебряной филигранью и инкрустированными гранатами.

— Значит, вы Писарь? — грубо и резко спросил он, не удосужившись вернуть мне поклон.

— Элвин Писарь, милорд, — сказал я, отходя в сторону и указывая на открытый полог шатра Леаноры. — Принцесса-регент ждёт вас.

— Маловато, — проворчал он, щурясь на шатёр. — Неужели королевский кошель настолько пуст?

— Шатёр, быть может, и мал, — сказал я, добавив в голос нетерпеливых ноток, — но штандарт по-прежнему держится крепко. Как и наша армия.

Герцог окинул меня оценивающим взглядом, пыхтя от еле сдерживаемого раздражения.

— Терин говорил, что ты наглый помойный отброс, — пробормотал он, шагая мимо меня, и, пригнувшись, прошёл в шатёр. Леанора решила принять герцога в присутствии только Эйн и меня. Я подозревал, что даже Элберта исключили, потому что она беспокоилась из-за вспыльчивости защитника, которая в последнее время усугубилась. А ещё сидела она одна, решив не предоставлять стул своему посетителю. Я видел, как он отметил оскорбление, шаря взглядом по шатрe, предположительно в поисках угроз. Судя по всему, ничего опасного он не увидел, ни во мне, ни в Эйн (что многое говорило о пробелах в его наблюдательности), и большую часть своего внимания уделил открытому сундуку, расположенному справа от Леаноры. Неотразимое зрелище для жадной души.

Сундук был набит отборными предметами из сокровищ, найденных в замке Дреол. Драгоценности в серебряных и золотых оправах сверкали среди груд жемчуга и старинных монет. Когда герцог Лермин опустился на одно колено перед принцессой-регентом, я не мог понять, отдавал ли он дань уважения ей или выставленному напоказ богатству.

— Ваше величество, — сказал он уже безо всякой грубости, — прошу, примите мои глубочайшие извинения за то, что не посетил вас раньше. И знайте, что я предан королю и вам, достопочтенная, отныне и всегда.

Я обменялся взглядом с Эйн, и весёлое презрение, которое я увидел на её лице отражало моё собственное. Перед нами стоял человек, который считал себя уже купленным. «Мог бы хоть немного поторговаться сначала», подумал я.

— Признаюсь, лорд Лермин, — сказала Леанора, — я нахожу удивительной вашу присягу на верность. Лорд Элвин, разве мы не получали достоверных сведений о том, что герцог Дульсиана присягнул на верность нечестивой самозванке Эвадине Курлайн?

— Получали, ваше величество. На самом деле, по нашим сведениям, он с этой целью доехал до самого Атильтора, пал ниц перед алтарём собора и дал клятву вечного служения во имя всех мучеников.