Предвестники

Но это невозможно. Роща осталась за морем, и Роща сгорела.

Аник спросила что-то, но ее слова утонули в грохоте моих мыслей.

– Да, он говорил со мной, - ответил ей Лаэнар.
– Спросил, вернуться или уплыть. Я сказал - вернуться, напасть на них!

– Вернуться?
– повторила Нима.

Я взглянул на нее.

Нима отстранилась от Лаэнара, отступила на шаг. Ее глаза были широко распахнуты, она смотрела на Лаэнара так, словно видела впервые.

– Ты хочешь вернуться туда?
– спросила она.

– Да!
– Лаэнар шагнул к ней, взял за плечи, сказал горячо и убежденно: - Это лучше, чем сидеть здесь и ждать! Мы должны вернуть свою землю! И мы сможем отомстить за твоего учителя.

Нима вздохнула, обняла его, проговорила чуть слышно:

– Я не хочу, чтобы кто-то еще умер. Я так этого боюсь.

Море сияло внизу, уходило к горизонту, пенилось гребнями волн. Я смотрел на него, пытался раствориться в его движении, - но мысли не желали исчезать.

Я должен вернуться во дворец. Должен пойти к королю, пусть он пошлет к врагам меня одного. Я должен убедить его, заставить.

Но я не могу. Я приносил присягу, я должен выполнять приказ.

– Есть сигареты?
– спросил я у Джерри.

– Только водка, - ответил он и протянул мне фляжку.

Я сделал глоток - обжигающий и долгий - и все мысли и чувства на миг вспыхнули нестерпимо ярко, а потом отступили, опустились на дно души.

Так или иначе, я сделаю все, что в моих силах.

44.

– Арца!

– Амира!

– Рэгиль!

Мы назвали свои имена почти одновременно, наши голоса переплелись, свет звезд слился воедино. Темная плита потеплела под нашими ладонями, отозвалась, дрогнула и отошла в сторону.

Уже почти наступил вечер, но Мельтиар не звал нас. С самого утра я вслушивалась, ждала, - сейчас прозвучит его голос, ворвется в мысли, - но было тихо. Целый день в коридорах, в огромной пещере среди молний и черных теней, и в небе над горами, - я была готова откликнуться на зов. Но Мельтиар молчал.

Амира и Рэгиль с рассвета ждали его слов, как и я.

Когда солнце налилось алым, опустилось к закату, я сложила крылья, нырнула в колодец, влетела в ангар. Рэгиль с Амирой были там, возле разобранной машины. Амира уже не плакала, лишь стояла возле черной скорлупы, вмещавшей раньше душу неба, - и гладила безмолвный борт кончиками пальцев, снова и снова.

Нам не нужно было слов, не нужно было ничего обсуждать. Мы выполнили то, что велел Мельтиар, и мы должны быть рядом с ним. Поэтому мы пришли к нему без зова.

Я боялась, что дверь не откроется, наши имена отразятся от темной поверхности и смолкнут, тишина и пустота будут единственным ответом. Но стены разошлись, мы переступили порог.

Мельтиар не заметил нас и не услышал.

Такого не случалось прежде, - и Амира крепче стиснула мою руку, словно ища опору. Мы замерли, все трое, не смея сделать шаг или заговорить.

На полу не бурлили сегодня реки темноты, на стенах не блестели узоры льда, огненные вихри не свивались в воздухе. Словно это обычное жилище: ворох карт на столе и на полу, пустые стаканы и горящие свечи.

Мельтиар сидел в кресле, в глубине комнаты, его глаза были закрыты.

И он не замечал нас.

– Я помню, - сказал он.

Его голос был приглушенным, словно эхо мыслей.

– Я все помню, - повторил он снова.
– Но мое время еще не кончилось.

С кем он говорит? Я никогда не слышала, чтобы его голос звучал так, никогда не видела его таким.

Я спросила его однажды, чей он предвестник, но он не ответил. Но это кто-то из тех, чья жизнь скрыта тайной, кто-то из высших звезд, как может быть иначе? И эта звезда говорит с ним сейчас, поэтому он не видит нас.

В моей руке дрожала ладонь Амиры, я слышала ее страх и тревогу Рэгиля, - отражение своих чувств.

– Я еще не все сделал, - сказал Мельтиар.
– И время преображения еще не наступило.

Он открыл глаза, и я словно очнулась вместе с ним. Различила шум лопастей, почувствовала ветер, увидела, как бьется огонь свечей, как их сияние сплетается с электрическим светом.

– Я не звал вас, - проговорил Мельтиар и поднялся с кресла.

Он подошел, легко и быстро, свечи на столе погасли от взмаха его руки.

– Мы сделали, как ты сказал.
– Амира говорила еле слышно.
– Мы разобрали машину.

Голос Амиры надломился на последнем слове, и Мельтиар обнял ее, несколько мгновений стоял молча, перебирал темные пряди ее волос. Потом отстранился и сказал:

– Я иду за Лаэнаром. Вы можете ждать меня здесь.

– Разве мы.., - начал Рэгиль и замолк.

Я договорила за него:

– Разве мы не нужны тебе там?

– Вы нужны мне здесь, - ответил Мельтиар.
– Вы хотите видеть, как я заберу его?

Я кивнула и, не оборачиваясь, знала, - Рэгиль и Амира сделали так же.

– Хорошо.

Мельтиар протянул нам руки, темнота заискрилась на них, хлынула, окружила нас и заслонила все.

Всего несколько мгновений среди жаркого движения, черных волн и биения сердец, звучащих как одно, - и темнота схлынула, растаяла в сумеречном воздухе, в терпком запахе трав. Одного глубокого вдоха было достаточно, чтобы понять: Мельтиар перенес нас в залы пророчеств.

До зеркала было не больше пары шагов, - я увидела Эркинара, склонившегося к туманной чаше, его звезду, прекрасную и строгую, и еще двух пророков, мне незнакомых.

Мельтиар отпустил нас, подошел к зеркалу. Эркинар выпрямился и кивнул, словно отвечая на вопрос.

– Идите сюда, - велел Мельтиар.

Я столько раз бывала здесь, - но никогда не приходила так часто и не оставалась так надолго, как в последние дни перед войной. Все зеркала прорицаний похожи, но я запомнила это зеркало, огромное и выпуклое. Я столько раз видела, как текучий морок скрывает его поверхность, растворяет отражение скальных сводов, - и расступается, показывает мне Лаэнара и город врагов.

Но этот город уничтожен, а Лаэнар сегодня вернется.

Я подошла, взялась за край зеркала, наклонилась, заглянула в туманную глубину.

Видения дрожали там, сразу несколько, сумрак обтекал их, не давал ускользнуть, - так удерживают воду в ладонях. Я видела море, темные волны, берег перед ними, черную гряду гор, гаснущее небо, надвигающуюся ночь. Сквозь ветер и тьму плыл корабль: взлетал с волны на волну, парус был полон ветром. Я попыталась всмотреться, взглянуть ближе, - что за люди на этом корабле, кто плывет к нам?
– но корабль превратился в тень, море рванулось ко мне, прибрежные скалы качнулись перед глазами.