Предвестники

– Арца, - сказал он.
– Ты прекрасно сражалась.

Он сжал мое плечо, и я поняла, - он говорит искренне. И ему жаль меня - он не верит, что Лаэнар вернется.

Я полной грудью вдохнула ликование, пылающее повсюду, отогнала боль и сомнения на самое дно души и сказала:

– Как мы все.

– Да.
– Киэнар кивнул и засмеялся.
– Как мы все!

Я не замечала раньше, что вода в городе такая прозрачная. В ней был привкус металла, преломлялся белый свет и она сама казалась электричеством, живым потоком.

Амира просила прийти скорее, я знала - они с Рэгилем будут волноваться, если я задержусь. Но мне трудно было выбраться из-под потока воды - он лился, прохладный и чистый, и все мысли становились такими же прозрачными, а чувства сияли ярче.

Я снова слышала слова Мельтиара, и страх расцветал в сердце, - медленно, один за одним поднимались его ледяные лепестки. Я чувствовала, - еще немного, и я не удержусь, мой страх вырвется наружу, немым вопросом метнется к Мельтиару. Но я его звезда, я ничего не должна бояться.

Я выключила воду - воздух сразу стал холодным и колким - и вышла из душа.

Весь год я думала о дне, когда начнется война, и о дне, когда она закончится. Мечтала, как вернувшись в город, я одену самую красивую рубашку. Такая тонкая, почти прозрачная черная ткань, пуговицы, мерцающие звездным светом... И теперь, надевая ее, я зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Восторг, боль и страх сокрушали меня, разрывали на части.

Снаружи уже наступила глубокая ночь, - и верхние лампы в коридоре горели приглушенно, белый свет сплетался с красноватым мерцанием сигнальных огней. В это время в городе всегда было тихо, - но не сегодня.

Коридор был полон звуков. Шуршали, открываясь, двери, звучали голоса, шаги эхом разносились по черной плитке пола. И в столовой никогда не было столько народу, как сегодня: люди сидели повсюду, бродили среди стеллажей, выбирали еду. Звенели стаканы, кто-то смеялся, кто-то пел. Девушка у входа плакала, прижавшись лбом к косяку двери, темноволосый воин обнимал ее, повторял отчаянно и тихо: "Пойдем наверх. Нам надо наверх". Их горе затмевало все, ранило так остро, и я поняла, - их было трое раньше, но одна звезда погибла.

Сколько звезд погасло на войне?

Я увидела Рэгиля и Амиру, села рядом с ними. Несколько минут мы молчали, соединив руки. Наша тревога, радость и наши души, - все было общим сейчас.

– Когда вы ели в последний раз?
– спросила Амира.

Я покачала головой и потянулась к тарелке.

Еда в городе была простой и привычной, и в ней, как и в воде блуждал прозрачный, электрический привкус. Я попыталась прорваться сквозь вихрь последних дней и вспомнила жгучую похлебку, - мы ели ее в столице, сидя на ступенях разрушенного дворца. Вспомнила продымленное мясо, сухой хлеб, яблоки и золотистый напиток в деревянных бочках.

– Я не хочу спать, - сказала Амира.
– Мы можем подняться на перевал, подождать там восхода солнца.

Подождать, пока Мельтиар позовет нас.

Я поняла, - Амира волнуется за меня, Рэгиль волнуется за меня, не хотят оставлять одну.

Я улыбнулась им и сказала так спокойно, как только могла:

– Не сегодня.

– Мельтиар позвал тебя?
– спросил Рэгиль.

– Нет, - ответила я и поднялась из-за стола.
– Но я все равно к нему пойду.

Я прижала ладонь к его двери. Темная поверхность была холодной, хранила наши имена. Изнутри не доносилось ни звука. Какой я увижу его комнату, если дверь откроется передо мной? Там ли он? Он может быть где угодно: дома, возле зеркал прорицателей или еще выше, в залах, куда не добраться ни по ступеням, ни на крыльях. Он может быть в любом уголке мира, ведь весь мир снова наш.

Но я знала, что он у себя.

– Арца, - сказала я, и дверь выскользнула из-под моей ладони, ушла в стену.

Внутри бурлила темнота. Она накатывала на порог, льнула к стенам, свивалась реками на полу. Воздух над ней дрожал летним маревом, обжигал легкие вкусом грозы.

– Осторожно!

Мельтиар поймал меня за руку, провел между бурных рек. Повинуясь ему, они отхлынули, открыли путь. Двери сомкнулись за моей спиной.

– Не касайся потоков, - сказал Мельтиар.
– Это яд и исцеление, обращенные вспять.

Я подняла взгляд, хотела заговорить, но Мельтиар толкнул меня к стене, стиснул мои плечи, наклонился ближе. Я видела, как в его волосах угасают искры темноты, а глаза становятся еще чернее, еще глубже.

– Через четыре дня, - сказал Мельтиар. Мне было жарко от его рук, от его слов, я не понимала, о чем он говорит.
– Лаэнар будет там, где горы уходят в море.

– Лаэнар вернется?
– Я словно издалека слышала свои слова, удивленные и ломкие, похожие на осколки стекла.

– Да, - ответил Мельтиар. Он был так близко, его голос касался моих губ.
– А если не вернется, я заберу его сам.

Он отстранился на миг - грозовой воздух прошел между нами - и указал на волны темноты.

– Я верну ему память, - продолжал он.
– Каждое мгновение. Верну тем же оружием, которым ее отняли. Но ему будет больно.

– Мне больно, - сказала я, - от того, что он с врагами.

– Я знаю, - проговорил Мельтиар.
– Мне тоже больно, Арца.

Он был так близко, его руки скользили в моих волосах, дыхание касалось кожи. И все чувства проникали еще глубже, - в душу, в кровь, в каждое биение сердца. Я не могла говорить, но мысли вспыхивали сами, - молнии и выстрелы в пылающем небе.

Тебе не должно быть больно, никогда. Я сделаю все, чтобы...

– О, молчи, - прошептал Мельтиар, и я обняла его, закрыла глаза.

***

Легенда о потерянном доме

Есть пять миров, иначе называемых частями суши, и мир, что лежит к юго-западу от сердца льда, стал нашим новым домом. И путь до других миров долог, плыть много дней и недель. Но меж миров разбросаны острова, где путник может отдохнуть и переждать бурю. Ближайший к нам приют - Королевский остров.

Добравшись до мира, который мы теперь называем своим, наши предки стерли с карт координаты покинутой родины и позабыли дорогу к ней. И у них были на то причины.

Родиной предков был прекрасный мир. Плодородный, с широкими реками, с садами, где трижды в год собирали урожай. Белые мощеные дороги соединяли города, каждый из которых был больше Атанга. Но не все в этом мире были счастливы.

В замках с высокими шпилями и яркими знаменами, жили люди, облеченные властью. Но использовали эту власть лишь для своей выгоды и удовольствий, и от того простые люди прозябали в нищете и ютились в трущобах.