Предвестники

– Эли!
– крикнули из глубины дворца.

Я махнул Лаэнару, и он соскользнул с перил, следом за мной вышел с балкона.

Нас провели через длинный зал, - должно быть, раньше здесь проходили приемы. Но теперь ковры и мозаичные полы были истоптаны, столы и скамьи сдвинуты, стало душно и шумно. Повсюду были семьи уцелевших придворных и аристократов, - дорогая одежда потрепана войной и бегством, у женщин вместо сложных причесок - простые косы, на лицах страх и усталость. У каждого входа стояли гвардейцы, и то тут, то там появлялись всадники - скользили по залу как серые тени.

Часовой распахнул перед нами двери, и я вновь увидел небо. Оно дышало через высокие стрельчатые окна, наполняло комнату гулом ветров, запахом моря.

Двери захлопнулись у меня за спиной, эхо гулом прокатилось по полу, - я вспомнил, где нахожусь и поспешно отсалютовал. Я ждал, что Лаэнар повторит мой жест, но он лишь остановился рядом и крепче сжал перевязь ружья.

Должно быть, весь королевский совет собрался в этой комнате. Те, кто остались в живых и не оказались врагами, - лишь несколько человек. И верховный всадник, запретивший мне петь над своими кораблями. Он стоял рядом с королем у окна, держал развернутую карту. Ветер шевелил светлые волосы короля, трепал высокий воротник. На столе шелестели страницы раскрытых книг, шуршала карта в руках всадника, - и его крылья отзывались шепотом горького дыма.

– Эли, - сказал король, - совет пересмотрел свое решение. Возможно, все еще есть шанс уничтожить врагов. Мы должны выяснить, насколько они сильны, прежде чем бежать в неизвестность.

Пытаясь найти слова, я обвел взглядом советников. Я не помнил их имен, не узнавал лица. Из всего совета только Керген общался со мной, и он оказался врагом.

Тогда, в Атанге, они не захотели слушать меня. Теперь они не хотят плыть, - хотя я наполнил корабли песней, они преодолеют бури, пересекут океан. Мы могли бы отправиться в путь хоть завтра, и рано или поздно добрались бы до берегов другого мира, - и начали бы новую жизнь, вдали от войны, вдали от врагов.

– Наши предки плыли в неизвестность, - сказал я.

– Это не так, - ответил верховный всадник.
– Они знали, куда плыли.

Я хотел возразить: как это может быть правдой? Мы даже не знаем, в какой стороне света родина предков, - так откуда им было знать, где другие земли?

Я хотел сказать об этом, - но порыв ветра отогнул угол карты, и я увидел на ней синеву моря, контуры островов, красные линии пути.

Всадники знают, куда плыть.

Король переглянулся со всадником и кивнул.

– Лаэнар, как ты считаешь, - проговорил он, - нам нужно уплывать или пытаться вернуть свою землю?

Я повернулся к Лаэнару, хотел поддержать его словом или жестом, - но он не растерялся и не задумался, ответил тут же:

– Вернуть!
– Его голос был решительным и звонким.
– Они не ждут нас, а Эли знает, где их главное убежище, мы должны напасть на них!

Король вновь кивнул, перевел взгляд на меня и сказал:

– О нападении говорить рано. Но вы отправитесь на разведку, постараетесь снова проникнуть в их убежище в горах.

Воспоминания вспыхнули, затмили все мысли: ночь, раскрывающиеся горы, свет, сияющий в глубине, полный волшебства, тысячи песен, горящие, яркие... Услышать их снова, увидеть этот свет, - я хотел этого так сильно.

Но это безумие. Это верная смерть.

– Не получится, - сказал я.
– Нас сразу заметят.

– С вами будет Эрил Амари, - ответил верховный всадник.
– Вас не заметят.

Я нахмурился, пытаясь вспомнить, о ком он говорит, а потом понял - так зовут Тина, Тин отправляется с нами.

– И девушка из Рощи, - добавил один из советников.

– Вы ведь с ней вместе умеете становиться невидимыми?

Я сжал кулаки - бешенство затопило меня, ослепительно-белое. Я уже не различал лицо этого человека, но хотел ударить его, убить. Как они могут посылать Ниму со мной, ей не место на войне, не место в этом кошмаре! Она не служит королю, она всегда жила в Роще.

Видимо поэтому.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Я собирался отправить только вас с ней, Лаэнара и всадника, - продолжал король.
– Твою маленькую лодку легко скрыть. Но у нас много добровольцев, люди хотят сражаться. Поэтому с вами поплывет еще корабль, если что-то пойдет не так, вас поддержат.

Я взглянул на Лаэнара - он сиял, был счастлив. Да, он жаждет сражаться.

Совет ждал моих слов.

Что бы я ни сказал - они не станут слушать, как и тогда, в Атанге. Они все решили, и, может быть, в этом есть смысл. Я сделал здесь все, что мог, корабли наполнились моей песней, она не исчезнет и без меня. Но если я узнаю что-то важное, пойму как победить врагов и вернусь, чтобы рассказать об этом, - тогда все изменится. У нас будет надежда.

– Когда нам отправляться?
– спросил я.

– Сегодня, - ответил король.
– Все уже готово.

Джерри ждал нас на выходе из дворца, на первой галерее. Стоял, прислонившись к ограде лестницы, махнул нам издалека. За спиной у него было ружье, на земле валялся мешок с королевской печатью, - можно было не спрашивать ни о чем.

– Ты доброволец, - сказал я, подойдя.

– Не я один.
– Джерри усмехнулся, подобрал мешок, и мы втроем направились вниз.

Я смотрел на ступени: темные пятна на белом мраморе, следы босых ног, отпечатки рубленых подошв сапог, женских туфель и деревенских ботинок. Такие разные, от крохотных до огромных. Столько людей здесь, на острове, - надеются ли они, что мы еще можем победить? Верят ли, что я вернусь?

Джерри хлопнул меня по плечу и указал вперед:

– Вот, нас ждут! Остальные уже на пристани, подготовили все, пока вы во дворце торчали.

Лестница разбивалась о площадку с резной балюстрадой и бежала вниз двумя потоками, - обходила холмы, полные людского гула и дыма костров. И Джерри был прав, - там, на площадке, нас ждали.

На широких перилах сидел Тин, рядом лежало его ружье, деревянное, похожее на детскую игрушку. Серые крылья были распахнуты, еле слышно поскрипывали на ветру. Возле всадника стояла Аник, почти такая же, какой я увидел ее в первый раз: темный и решительный взгляд, тугие косы, на шее косынка, знак отличия, - но голубая теперь, не красная. Аник повысили.

И Нима. Она улыбнулась мне, поцеловала Лаэнара и сказала:

– Я не отпустила бы вас одних.

Я отвернулся, стиснул край мраморных перил, взглянул на море. Я не мог сейчас говорить, мне нужно было успокоиться, унять злость, - она вспыхнула снова, плясала перед глазами алыми и белыми пятнами.

Почему я не спорил с королем, почему не убедил его оставить Ниму здесь? Нима, в порванной лоскутной куртке, с тканными амулетами на шее и запястьях, с глазами красными от слез и бессонной ночи, - как она может плыть с нами? Я мечтал когда-то, чтобы она ушла из Рощи вместе со мной, но сейчас хотел лишь спрятать ее в тишине среди запаха хвои, журчанья ручья и солнечного света.