Преодоление недосягаемого

Войдем опять в колею второго преобразования после отступления ... Художник Н. Н. Ге совершил через "обыкновенность" житейской обстановки и "обыкновенность людей" ... творческий акт необыкновенности (без кавычек): через пласты тысячелетий он перенёс в современность животворные образы Иисуса Христа и Иуды. Актом животворения стало то, что образ Иисуса Христа, прежде всего, своей обыкновенностью лика разрушил незримую преграду в виде божественной недоступности, отделявшей евангельского Иисуса Христа от исторического, то есть ... от простого смертного Иисуса Христа. (В связи с таким парадоксальным сопряжением жанра и ... исторической изобразительностью, с одной стороны, и библейского образа Иисуса Христа, с другой стороны, литературный критик Бодний А. А. желал бы в этом текстовом месте обратить внимание достоевсковедов на характерную отличительность исторического Иисуса Христа от библейского, данную во втором томе сборника "Преодоление недосягаемого", стр. 32-36).

Метаморфичность этого преобразования кроется в ... двухплановости жанра. Во-первых, жанр переводит "законченный вид" исторического события в ... незаконченный. Процесс незаконченности включает в себя перевод статичности исторического события как искусства в ... инерционность историко-эволюционную (а не эволюционно-историческую!). Это даёт возможность художнику кисти вдохнуть животворящий дух в исторические образы. А посколько животворящий дух с изначалья эволюции человека имеет неизменную природу, то и экстравагантные и неординарные признаки натуры, формирующие неповторимый колорит личности, схватываются мастерством художника - и животворящим духом переводят историческое "законченное" в ... жанровую незаконченность через историко-эволюционную инерционность.

Литературный критик Бодний А. А. с уверенностью прогнозирует, что Достоевский Ф. М. не принял бы его точку зрения, ибо она не даёт самого существенного - мифолого-подобной величественности образу Иисуса Христа как высшего нравственного идеала. Но зато она даёт другое преимущество - ближе ставит номинальный образ Иисуса Христа к ... историческому образу.

Позиция литературного критика Боднего А. А. по изложенной тематике ближе к антиэкзистенциалистской, так как историческая личность проецирует свою судьбоносную инертность как субстанцию, вливающуюся в существенность мира.

Позиция Достоевского Ф. М. ближе к экзистенциалистской. Божественной величественностью личности Иисуса Христа Достоевский Ф. М. хочет создать как бы законсервированную, "законченную" автономность от мира сущего - высшему нравственному идеалу. Но это неокончательная позиция Достоевского Ф. М.. Он эпизодически переходит в крайность (сцены о Иисусе Христе из "Легенды о Великом инквизиторе). Эта крайность даёт Достоевскому Ф. М. разлёт психологической парадоксальности, в искрениях которой он познает истину, точнее, приближается к познанию истины.

Глава 358.

"Особое место Достоевский, отвечая критику В. Г. Авсеенко", - цитирует достоевсковед Фридлендер Г. М.
– "уделил полемике с утверждением последнего, что "художественность исключает внутреннее содержание". В противовес Авсеенко, Достоевский на примере Грибоедова, Гоголя, Островского доказал, что именно "художественность", состоящая в глубине изображаемых "типов и характеров", составляет необходимый источник, важнейшее условие богатства внутреннего содержания произведения". (Фридлендер Г. М. там же, стр. 140-141).

Позиция Достоевского Ф. М. в тематике цитаты содержит скрытый умысел: нехудожественность исполнения своих произведений влить в глубоко содержательную знаковость романтических идей, чтобы лучезарный блеск "внутреннего содержания" покрыл бы и блеклую художественность. Литературный критик Бодний А. А. видит главную существенность неслияемости художественности и "внутреннего содержания" в принадлежности их к разным поэтическим рядам в беллетристическом творчестве.

Художественность по своей природе синонимична эстетически, и в этом плане она служит для придания изящества поэтическому слову. Произведение может быть слабо идейным, без сентенциозного содержания, но высокохудожественным, захватывающим читателя наэлектризованностью игры эстетических бликов. Художественность как изящество поэтического слова черпает свою оригинальность из ... лингвистического начала эстетичности, доводя его элементы и структурные подразделения, в частности, лексические обороты речи, до эстетического совершенства, а значит, и до совершенства художественной формы произведения. В этом плане художественность как форма может способствовать экстерьерно выразить смысловые узлы интерьера "внутреннего содержания" на правах вспоможения, но не оригинала структуры идеи. Это возможно только под пером великого художника, который находит общий эквивалент созвучия между тональностью и колоритом художественности и смысловой пульсацией поэтического слова. В этом ракурсе художественность опосредственного сопрягается с "внутренним содержанием".

Внутренне содержание, идейность черпают свою оригинальность из ... психологизма парадоксальности в философическом начале. Углублённость в лингвистическое сопровождение мысли у них идёт как вспоможение, хотя само поэтическое слово у великих художников с большой вероятностью всеобъемлемо вбирает внутреннее содержание, идею. В этом внутреннее содержание опосредственно сопрягается с художественностью.

Предложенная классификация литературного критика Боднего А. А. венчается двумя определяющими категориями поэтического слова: эстетическая сила, за которой стоит художественность, и истинность критического реализма, которая является результирующей внутреннего содержания и идейности.

Часть 44.

Глава 359.

Приводим две цитаты из биографии Достоевского Ф. М. в эпистолярном оформлении на одну и ту же тематику: роль каторги в жизни и творчестве великого писателя. После отбывания каторги Достоевский Ф. М. пишет брату: "Вообще время для меня не потеряно. Если я узнал не Россию, так народ русский хорошо, и так хорошо, как, может быть, не многие знают его". (Достоевский Ф. М. , Письма. т. I, стр. 139).

Позже Достоевский Ф. М. сообщал брату, но уже с панорамно-философичной обзорностью на эту тему: "И почём вы знаете, - может быть, там, на верху, то есть Самому Высшему, нужно было меня привести в каторгу, чтоб я там что-нибудь узнал, то есть узнал самое главное, без чего нельзя жить, иначе люди съедят друг друга, с их материальным развитием ... чтобы это самое главное я вынес оттуда, потому что оно пока скрывается только в народе, хоть он гадок, вор, убийца, пьяница; так чтоб я вынес это оттуда и другим сообщил, и чтоб другие (хоть не все, хоть очень не многие) лучше стали хоть на крошечку - хоть частичку бы приняли, хоть бы поняли, что в бездну стремятся, и этого довольно. И этого уж много. И из-за этого стоило пойти на каторгу". ["Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб. 1883 г. стр. 57 (третья пагинация)]/

Литературный критик Бодний А. А. убежден, что Достоевский Ф. М. в самооценке значимости инградиентов в формировании его самосознания, мироощущения и миропонимания глубоко субъективен, умоляя роль исторического сознания и диалектики закономерности случайностей.

Писатель - психолог Леонид Николаевич Андреев (несправедливо спихнутый достоевсковедами в категорию трёхразрядных писателей) в своем рассказе революционере, приговорённом к смертной казни, а затем помилованном, изобразил эстетический психологизм переживаний героя. Спустя несколько лет писателю предоставилась возможность встретиться с прототипом своего произведения. Восхищению и удивлению психологической достоверности рисунка переживаний героя не было предела у прототипа. Он назвал Андреева Л. Н. великим писателем, высветившим всю глубину его состояния души перед несвершившейся смертной казнью, как будто бы писатель перевоплотился в волшебника и вошёл незримо во внутренний мир прототипа; идентичность была суперреальной! Для этого Андрееву Л. Н. не надо было проходить через несостоявшуюся смертную казнь. Достаточно было эстетической силы таланта, модулированного психологизма, абстрагированного мышления и логической правды, зацикленных на историческое сознание на фоне предварительной осведомленности о психологическом портрете прототипа.

Достоевский Ф. М. был в выгодном положении в сравнении с Андреевым Л. Н.: за плечами - участие в роли приговорённого в неосведомлённой инсценировке к смертной казни.

Достоевский Ф. М. использовал те же изобразительные методы и приемы, что и Андреев Л. Н.. А вот в методике процесса психоанализа Достоевский Ф. М. расходится с Андреевым Л. Н. принципиально.

Достоевский Ф. М. делает акцент на психологическую парадоксальность, диапазонирующуюся между "идеалом Мадонны" и "идеалом Садомским". Точка опоры у Достоевского Ф. М. в психоанализе - скользящаяся, что придает ей относительность в оценке промежуточной стадии. А так как из промежуточных стадий слагается содержательность образа героя, то у Достоевского Ф. М. герой, пребывающий между модулированной реальностью сюжетности и художественно-данной реальностью, является и не чистым типом, и не чистым символом. Литературный критик Бодний А. А. нарекает литературоведчески героя Достоевского Ф. М. как промежуточный образ. Промежуточный образ не мог дать Достоевскому Ф. М. завершённый ответ на поставленную проблематику или тематику. Получается, что Достоевский Ф. М. как бы сам себя загонял в тупик психоанализа. Что это было: умышленность или профессиональная недостаточность? Литературный критик Бодний А. А. склонен считать достовернее первое, что давало Достоевскому Ф. М. возможность реверсирования и делать эпимитейские хода.