Превосходство Борна (др. перевод)

— Нет, он не дурак, смею вас заверить, — проронил Лин.

— Тогда или кто-то на него сильно давит, чтобы заставить нашего атташе действовать вопреки его воле, — думаю, для этой цели вполне подошел бы шантаж, — или ему отстегивают баксы, чтобы он разведал, есть ли какая-нибудь связь между Мари Сен-Жак и этим особняком на пике Виктория. Другие варианты исключаются. — Нахмурившись, Хевиленд уселся в кресло перед столом.

— Дайте мне хоть один денек, — проговорил майор из МИ-6, — и я наверняка что-нибудь разузнаю. Если все пройдет удачно, мы вычислим этого человека из консульства, кем бы он там ни был.

— Нет, — возразил поднаторевший в разного рода тайных операциях дипломат, — постарайтесь провернуть все до восьми вечера. Не знаю, получится ли у вас что-нибудь, но мы не должны упускать ни малейшей возможности предотвратить скандал и прочие ненужные нам представления. Сейчас буквально все поставлено на карту. Дерзайте, Лин! Бога ради, сделайте все, что в ваших силах!

— А что будет после восьми часов, господин посол?

— После восьми, майор, мы заберем этого умника-проныру атташе и займемся им вплотную. Конечно, я предпочел бы не трогать его, лишь вести за ним тайное наблюдение, чтобы не было лишнего шума, но мы не можем медлить: надо как можно быстрее выйти на эту женщину, миссис Уэбб. Это на данный момент — задача номер один. Итак, майор Лин, до восьми часов!

— Сделаю все, что смогу.

— А если вдруг окажется, что мы ошиблись, — продолжил Хевиленд, — и этот Нельсон лишь служит кому-то прикрытием и в действительности ровным счетом ничего не знает, то нам придется все переиграть. Мне наплевать, как вы это сделаете, какие дадите взятки и что кому наплетете. Используйте скрытую фотосъемку, прослушивание телефонных разговоров, всевозможные электронные средства наблюдения, — короче, все, что сумеете задействовать, — для слежки за всеми без исключения сотрудниками канадского консульства. Кто-то из них знает, где Мари. Кто-то ее укрывает.

— Кэтрин, это Джон, — сказал Нельсон в трубку телефона-автомата на Альберт-роуд.

— Как хорошо, что вы догадались позвонить! — обрадовалась Стейплс. — Нелегкий выдался денек. Такой жаркий, что лучше бы посидеть где-нибудь за стаканчиком прохладительного. Как хорошо было бы повидаться с вами после стольких месяцев, чтобы вы мне рассказали о Канберре! Но на один вопрос вы мне должны ответить сейчас. Была я права в том, что говорила вам?

— Мне надо вас видеть, Кэтрин.

— Вы не хотите хотя бы намекнуть?

— Мне надо вас видеть. Вы свободны?

— Через сорок пять минут у меня одна встреча.

— Тогда попозже, часов в пять. В кабачке под названием «Обезьянье дерево». Это в Ванхае, на Глочестер…

— Знаю. Буду там.

Джон Нельсон повесил трубку. Ему ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в свой кабинет. После телефонного разговора с государственным советником Эдвардом Мак-Эллистером он не мог отсутствовать на рабочем месте целых три часа, поскольку это не осталось бы незамеченным. Ему не раз доводилось слышать о Мак-Эллистере. Советник провел в Гонконге семь лет и покинул его незадолго до прибытия туда Нельсона. Почему он вернулся сюда теперь? Почему в засекреченном особняке на пике Виктория неожиданно обосновался посол Хевиленд? И еще: чем так напугана Стейплс? Он был обязан Кэтрин своей карьерой, но порасспросить ее кое о чем все же придется. Он должен принять решение.

Лин Вензу ощущал вдохновение, хотя и чертовски устал. Короткую передышку для размышлений он получил лишь благодаря инспектору Яну Бэллентайну, предпочитавшему как всегда отвечать вопросом на вопрос, по возможности избегая конкретных и тем более категоричных высказываний. Подобная манера вести беседу выводила из равновесия любого, поскольку никто не знал определенно, известно ли что-либо бывшему сотруднику Скотленд-Ярда о предмете разговора или он был совершенно несведущ в нем. Примерно в таком положении оказался и Лин, с которым инспектор решил обсудить все, что было связано как-то с американским атташе Джоном Нельсоном.

— Я не раз встречался с этим парнем, — молвил инспектор. — Блестящий ум! Свободно говорит на вашем языке. Вы знали об этом?

— На моем языке, инспектор?

— Да. Мало кто из нас владел им даже во время опиумных войн. [104] Любопытный период истории, не так ли, майор?

— Простите, но при чем тут опиумные войны? Мы же говорим сейчас об атташе Джоне Нельсоне.

— И что, здесь прослеживается какая-то связь?

— С чем, инспектор?

— С опиумными войнами.

104

Имеются в виду англо-китайская война 1840–1842 гг. и англо-франко-китайская война 1856–1860 гг., положившие начало превращению Китая в полуколонию.

— Если бы она прослеживалась, нашему атташе было бы сейчас полтораста лет. По документам же ему всего-навсего тридцать два.

— Неужели? Такой молоденький?

Впрочем, Бэллентайн довольно часто делал паузы, чем несказанно облегчал положение Лина. Если эта старая ищейка и знала что-то, то не собиралась ставить о том в известность своего собеседника. Все без исключения, начиная с полицейских Гонконга и Коулуна и кончая «специалистами», поставлявшими американскому консульству платную информацию, отзывались о Нельсоне с самой лучшей стороны, как того и заслуживал человек, не нарушающий принятых в этом краю этических норм. Если и можно было бы в чем-то его упрекнуть, так только в Некоторой неразборчивости в интимных связях. Но поскольку он был гетеросексуалом и к тому же не состоял в браке, ничего страшного в этом не было. Один из «специалистов» докладывал Лину, что он слышал, будто бы врачи рекомендовали Нельсону регулярно проходить медицинский осмотр. Но и в этом нет ничего криминального: атташе просто баловался наркотиками. Как говорится, хотите сделать ему добро — угостите его обедом.

Зазвонил телефон. Лин схватил трубку.

— Да?

— Мой подопечный вышел на Пик-Трэм и взял такси до Ванхая. Сейчас он в кафе «Обезьянье дерево». Веду за ним наблюдение.

— Может, прислать вам подмогу? — спросил майор. — Ведь в этом кафе всегда полно народу. И скажите, он там один?

— Пока — да, но столик он заказал на двоих.

— Постараюсь как можно быстрее подъехать к вам. Если вам придется уйти оттуда, я свяжусь с вами по радио. У вас машина под номером семь, не так ли?

— Точно так, сэр… Подождите, к его столу направляется какая-то женщина… Он встает.

— Вам хорошо ее видно?

— Нет. Здесь слишком темно.

— Заплатите официанту, пусть он помедлит с их обслуживанием. Но не очень, чтобы это не бросилось в глаза. Я же возьму нашу санитарную машину с сиреной. Оставлю ее за квартал от кафе.

— Кэтрин, я никогда не забуду, что вы сделали для меня, и хотел бы вам всячески помочь, но для этого я должен знать больше того, что вы рассказали мне.

— Скажите лучше, удалось ли вам узнать, связан как-то приезд сюда Хевиленда с Мари Сен-Жак или нет?

— Я не хотел бы, — да и не могу, — утверждать такое, поскольку с Хевилендом не разговаривал. Но мне довелось поговорить кое с кем еще — с человеком, о котором я много наслышан и который расположился в особняке на пике Виктория в качестве мозгового центра. Так вот, его голос звучал столь же встревоженно, как и ваш вчера вечером.

— Неужели я произвела на вас такое впечатление? — удивилась Стейплс, теребя свои кое-где посеребренные волосы. — Сама-то я этого не осознавала.