Придорожная трава
Шрифт:
Женщина глянула на Нику сверху вниз со снисходительным презрением.
– Ты хотела знать, кому хозяин написал последнее стихотворение? – она легко улыбнулась одними губами – так улыбается королева кухаркиной дочке, которую вдруг нашла забавной, – он написал это для меня. И я бесконечно благодарна ему за это.
Она царственно кивнула, словно отдавая дань уважения плотнику. Хозяину. А через секунду лицо ее исказилось, снова приобретая звериные черты. Темные провалы глаз вновь напомнили пустые глазницы черепа, из которых струится фосфоресцирующий бледный свет. Женщина резко повернула голову в сторону и вверх, как будто выстрелила взглядом в дальний угол комнаты.
Женщина быстро перевела взгляд на тумбочку перед зеркалом, и та тут же запылала ярким пламенем. Следом полыхнули занавески, стоило ей только коротко глянуть на них, со звоном разбилось бра, свет погас, и Ника почувствовала, что у нее над головой горит стена. Теперь призрака освещало только пламя пожара, широкими сполохами лижущее стены спальни. Из открытой балконной двери дунул ветер, раздувая огонь, а Ника не могла шевельнуться, с пола глядя на хрупкую фигурку с развивающимися от ветра волосами. Лицо призрака уже не казалось бледным – чернота тления проступила сквозь фарфоровую кожу, рот раскрылся в глумливом хохоте, в глазах металось оранжевое пламя. Привидение раскинуло руки в стороны, и белый саван захлопал на ветру, словно флаг. Едкий дым пополз на середину комнаты со всех сторон, и ветер закружил его, образуя вокруг призрака темную воронку.
Ника закричала и закашлялась, чувствуя спиной жар огня, лижущего стену. Она сгорит! Она сейчас потеряет сознание, задохнется и сгорит! Дети! Надо выводить из дома детей!
Воронка из черного дыма, крутящегося перед глазами, вдруг развеялась, и Ника поняла, что призрак исчез, она одна в горящей комнате, и огонь воет вокруг нее, и дым наполняет комнату, несмотря на сквозняк. Она вскочила и кинулась к двери, и не подумав прихватить халат – дверной косяк горел вовсю и грозил вот-вот рухнуть и перегородить ей выход из комнаты.
– Марта! Майя! – Ника зашлась кашлем – коридор заполнился дымом, в нем вообще невозможно было дышать. А ведь дверь в детскую распахнута, значит, туда тоже добрался дым!
Она добежала до их дверей и в этот миг ей на голову хлынула вода. Она вскрикнула от неожиданности, остановилась, накрывая руками голову, и только потом сообразила, что сработала пожарная сигнализация.
– Девочки! – крикнула она.
В детской дыма было немного, сквозняком его оттягивало в гостиную. Ника растормошила сперва Майю, а потом быструю и сообразительную Марту.
– Скорей, девочки, скорей! Держитесь за меня! – Ника поволокла их к выходу – все равно надо пройти через задымленный коридор, чтобы выбраться из дома, – не дышите, задержите дыхание!
Близняшки закашлялись, не очень-то вняв ее предупреждению. Вода хлестала из-под потолка, дым из ее спальни валил горячей стеной – сигнализация сработала и там. Ника тащила детей в гостиную, они спотыкались, спросонья не понимая, что происходит, и, оказавшись на лестнице, обе рыдали в голос.
В гостиной дыма тоже оказалось предостаточно, Ника не остановилась, стаскивая девчонок вниз, надеясь, что никто из них не упадет и ног не переломает. Здесь хотя бы на голову не лилась вода. Нормально вздохнуть им удалось только в прихожей. Ника распахнула дверь на крыльцо и вытолкала их на свежий воздух.
– Мама! Мамочка! – выли обе, продолжая кашлять. Пижамы их насквозь промокли, а на улице было хоть и не холодно, но явно не жарко. Ника обняла обеих и усадила на ступеньки.
– Ничего страшного, – прошептала она, вытирая слезы, – сейчас все потухнет. У нас хороший дом, он не может сгореть. Видите, нам тоже не нужны пожарные.
Мы проветрим и пойдем спать. Все будет хорошо.Тишина окружила их со всех сторон, прерываемая только всхлипами близняшек. Долина спокойно дремала в предрассветных сумерках. В лесу послышалась негромкая птичья трель – собиралось взойти солнце.
Весь следующий день Илья «лечил» избушку. Страшные черные ожоги, опоясавшие ее стены, почему-то причиняли ему невыносимые страдания. Нижние венцы служили ей фундаментом, но, посмотрев как следует, Илья понял, что ему не придется их менять – выгорел только верхний слой дерева, а поскольку толщиной они были не меньше полуметра, он посчитал достаточным просто счистить слой угля.
Конечно, свинцовый блеск после чистки пропал, цвет изменился, и когда Илья закончил, вместо черных пятен низ избушки покрыли пятна намного светлей, чем бревна наверху. Он отшлифовал дерево и поразился – вместо мрачного свинца дерево сияло серебром. Что ж, стоило почистить все стены, снизу доверху, чтобы выровнять цвет – не таким уж он получился отвратительным.
День выдался жарким, что для начала июня было редкостью, и Илья решил, что Сережке можно искупаться. Вода, конечно, до конца не прогрелась, но одно дело лезть в холодную воду зябким вечером, и совсем другое – купаться в прохладной воде в полуденную жару.
Сережка пришел в восторг, а Мишка спасовал – он не жарился на солнце, а читал в прохладной спальне.
Они, как и в прошлый раз, благополучно перемахнули через забор, огораживающий пляж, и подошли к воде. Илья снял кроссовки и потрогал воду ногой – вполне приличная температура, ребенку купаться можно. Он скинул футболку и, швырнув ее на песок, заметил за кустами какое-то движение.
– Погоди-ка, Серый, – остановил он ребенка, который собирался снимать брюки, и присмотрелся.
Он замер не напрасно – через пару секунд из-за кустов навстречу им вышла Вероника. На ней был надет маленький изысканный купальник бирюзового цвета, соломенная шляпка с широкими полями и темные очки бабочкой. Илья настолько не ожидал увидеть ее в неглиже, что несколько секунд стоял, открыв рот и хлопая глазами – она была ослепительна.
– Вы видели табличку у калитки? – насмешливо спросила Вероника, глядя на Илью сверху вниз. Только услышав ее надменный тон и заметив пристальный снисходительный взгляд, он вспомнил про тетрадку, и ее очарование как ветром сдуло.
– Нет, – честно ответил Илья.
– Там написано, что это частная территория и посторонним вход на нее запрещен, – Вероника элегантно кивнула головой.
– Вы предлагаете мне убираться отсюда? – хмыкнул Илья, от злости стиснув кулаки.
– Ну, пока я этого не говорила, – довольно ласково проворковала она, – напротив, мне интересно повстречаться с таким талантливым человеком.
Насмешка в ее глазах выглядела столь откровенно, что не заметить ее было невозможно. Илья вдохнул и выдохнул:
– Пошли, Сережка. Не будем осквернять частную территорию своим присутствием.
Он поднял кроссовки и футболку, и, не глядя по сторонам, направился вдоль берега к забору.
– Как знаете, – рассмеялась ему вслед Вероника.
Сережка догнал его, они вместе перелезли через забор. Илья хотел крикнуть ей, чтобы купалась осторожней, памятуя о том, что говорил ему водяной, но подумал, что он достаточно предупреждал ее, с него хватит.
Вместо песка за территорией пляжа росла высокая осока, и дно песком тоже никто не посыпал, заходить в воду пришлось бы по скользкому, вязкому илу. Они отошли метров на двадцать от «частной территории».